Дэйв Крик - «Если», 2000 № 12

• Название: «Если», 2000 № 12
• Автор: Дэйв Крик
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Дэйв Крик. ДИПЛОМАТ, рассказ

Пол Дж. Макоули. ДЕНЬ, КОГДА МЫ ПОТЕРЯЛИ ЛУНУ, рассказ

Факты

Орсон Скотт Кард, Джей Парри. НА ЧУЖБИНЕ, рассказ

Михаил Назаренко. ДВУЛИКИЙ АВТОР, статья

Марина и Сергей Дяченко. ВОЛЧЬЯ СЫТЬ, повесть

Евгений Харитонов. РОМАНТИКИ ПЕЧАЛЬНОГО ОБРАЗА, статья

Ян Ларс Йенсен. ТАЙНАЯ ИСТОРИЯ ОРНИТОПТЕРА, рассказ

Кингсли Эмис. ЖИЗНЬ МЕЙСОНА, рассказ

Майклин Пендлтон. СОРИАНСКИЙ ОБРАЗ ДЕЙСТВИЙ, рассказ

Видеодром

*Сериал

--- Дмитрий Байкалов. ПРАВИЛА ДОЛГОЙ ИГРЫ, статья

*Атлас

--- Евгений Харитонов. ЗАПОЗДАВШИЙ СТАРТ, статья

*Рецензии

*Интервью

--- Андрей Щербак-Жуков. ДОМ ДЛЯ ИДИОТА, статья

*Герой экрана

--- Дмитрий Караваев. ПОЛЮБИТЕ МИСТЕРА ХАЙДА, статья

Кир Булычёв. ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ, рассказ

А. Дж. Остин. ОТКРЫТКА, рассказ

Рецензии

Виталий Каплан. АПОКАЛИПСИС РОССИЙСКОГО РАЗЛИВА, статья

2100: история будущего

*Эдуард Геворкян. КТО ПОДАРКИ НАМ ПРИНЕС? рассказ

Курсор

Personalia

Приз читательских симпатий «Сигма-Ф»

 _{На обложке иллюстрация И. Тарачкова к повести Марины и Сергея Дяченко «Волчья сыть».Иллюстрации С. Шехова, А. Жабинского, В. Овчинникова, И. Тарачкова, А. Филиппова, В. Тотта А. Балдина, О. Синявской}

---

— Идите, — сказал Дым шепотом. — Идите… Мы не звали вас в наш город. Но теперь чего уж там, идите. Здесь ждет сюрприз, который должен вам понравиться. Ну же…

Тот, назначенный на роль приманки, совсем обезумел.

Он рвался и метался на привязи, он орал. Дым знал, что эти крики слышны и в доме. Скорее, взмолился Дым, обращаясь к волкам. Не тяните, давайте же…

Крик вдруг сменился хрипом.

Дым перегнулся через край крыши, но ничего не мог разглядеть. Он готов был поклясться, что волки еще не пришли на площадь — но приманка уже молчала. Неподвижное белое пятно. Слабо хлюпнул талый снег. Тишина.

Дым чиркнул спичкой. Руки тряслись.

Он разжигал фонарь только в экстренных случаях — экономил масло. Но сейчас был именно экстренный.

Под чугунной оградой лежало обмякшее, грязное, маленькое тело.

Обвитое веревкой, как мертвый плод пуповиной.

— Это очень важно — понять. Они не стали есть его, потому что их отпугнул препарат?

— Они не могли почуять препарат, — убежденно сказала Лана. — Они… побрезговали трупом, вот что!

— Тихо, — сказал Люк, серый, растрепанный и смертельно усталый. — Это я виноват. Надо было вторую очистку… Я спешил… Я идиот, волчья сыть!

— Успокойся, — сказала Лана. — Мы все равно это сделаем. Мы придумаем, как… Ты только успокойся. Может быть, поспишь?

— А если провести вторую очистку — они, ты думаешь, не почуют? — спросил Дым.

Люк помотал головой:

— Вторую… Если бы… Эх…

Свет едва пробивался сквозь занавешенные окна. Пол был гладким и чистым — ни единой пылинки, ни единой соломинки. Солому давно съели, а пыль и песок ежечасно выметает Ланина мать. У нее прямо психоз какой-то — водит и водит тряпкой по чистому полу.

— Надо поспать, — повторила Лана. — Всем нам.

Все мы, подумал Дым. Мы — все…

Чья-то ошибка. Чудесный дар — разум, — доставшийся жвачному стаду.

Подпевающие на площади, копирующие одежду и прически, тупо ходящие друг за другом. Дорожащие мнением Лидера, одинаковые, обреченные…

Они сидели у самодельного очага — плечом к плечу.

Дым положил правую руку на плечи Люка, а левую — на плечи Ланы. Лана обняла мать, мать обняла сидящего рядом парня, и вот уже плотный круг молчаливых, полузнакомых, обнявшихся сидел перед самодельным очагом и смотрел в огонь.

Лидер говорил: так сложилось, что мы не можем выжить друг без друга; это не проклятье и не благословение.

Лидер говорил: мы можем презирать друг друга. Мы не равны по отношению друг к другу и никогда не были равными. Нас привязывают друг к другу наш страх, наш голод, наша глупость и наша любовь.

Мы — это то, что нас объединяет.

Сказание о Лидере.

Близилась весна.

Кое-где на поле снег уже сошел, из проталин выползла, как солома из матраса, прошлогодняя бурая трава.

А под ней, если разворошить — зеленые побеги. Бледно-изумрудная новорожденная травка.

Дым шел через поле. Отвыкший от неба над головой, притерпевшийся к низким закопченным потолкам, он шел, преодолевая головокружение, и дышал полной грудью.

Ветер пропах волками. Дым мечтательно улыбался.

Он вспоминал Хозяина, с его непроницаемыми щитками поверх пристальных глаз. «Ты не поймешь», — говорил Хозяин и сочувственно качал тяжелой головой.

Я-то все прекрасно понимаю, молча отвечал Дым, продавливая пяткой оседающий серый снег. Я все понимаю, а если не умею сформулировать — что же… Может быть, я просто не считаю нужным. Зато ты-то, Хозяин, не поймешь меня наверняка.

Вы не ходите стадом? Ваше счастье. Но зато вам никогда не понять одной вещи. Впрочем, я уже зарекся объяснять. Все равно вокруг никого нет, кроме сырой равнины, сладкой травы в проталинах и приближающегося волчьего запаха.

А мне-то казалось — как только я выйду в поле, волки посыплются горохом. Их не так много, волков, им требуется время, чтобы найти добычу. Воистину — у страха глаза велики.

Облака были такие же серые, как снег. И в облаках тоже были проталины, только вместо робкой зелени из них проглядывала синь, а из одной дыры, разъехавшейся прямо посреди неба, вдруг брызнуло солнце. Дым зажмурился.

Вот так, Хозяин. Паси свои стада, стриги, собирай шерсть; через несколько поколений ты вполне можешь отправить их на бойню, они нисколько не огорчатся. Они пойдут покорно, чередой, как ходили всегда, и только за мгновение до смерти позволят себе испугаться.

Нет! Дым тряхнул головой, отгоняя лишние мысли.

Стадо обязано пастись? Под взглядом пастуха либо под взглядом волка? А это вы видели?

И Дым, рассмеявшись, как подросток, показал серо-синему небу широкий непристойный жест.

Небо не смутилось.

Может, мы и скоты, думал Дым, по щиколотку проваливаясь в талую воду. Может быть… Но нашу судьбу не тебе решать, Хозяин. И не волкам. Я понимаю, что тебе плевать на эти мои рассуждения, ты даже никогда о них не узнаешь. Я надеюсь только, что ты удивишься, узнав о возрождении цивилизации. Нашей цивилизации, потому что она возродится, Хозяин, ого, еще как…

Дым прищурился; показалось ему или нет, что на близком и лысом, не прикрытом травой горизонте показались серые тени?

Даже если сейчас показалось — волчий запах все ближе. Ветер северный, и Дым идет на север…

Он остановился. Перевел дух; все-таки он отвык от долгих прогулок, от быстрого шага. Все-таки он постарел, как-то сразу, рывком, это тем более удивительно, что еще несколько месяцев назад ему приходило в голову ухаживать за девушкой.

Сердце колотилось так, что прыгала грудь.

— Идите сюда, — сказал Дым. Набрал побольше воздуха и крикнул так громко, как только мог:

— Эй, вы! Сюда!

Тишина. Шум ветра в ушах, да еще стук сердца.

— Эгей! Все сюда!

От напряжения перед глазами поплыли хвостатые искорки. Дым снова перевел дыхание. Опустился прямо на снег.

Сердце колотилось, разнося по крови изобретение Люка. Его дипломную работу — трижды очищенный, недоступный самому тонкому чутью препарат.

С каждой секундой кровь Дыма все больше превращалась в смертоносный коктейль. Сытые волки, ничего не подозревая, вернутся в свои логова и принесут смерть с собой; уже через три дня появятся первые трупы. Болезнь пройдет по степи, невидимым пожаром ворвется в леса, и только те из серых зверей, кто завтра же кинется бежать со всех ног, — только те, возможно, сумеют спастись.

Если они догадаются.

Проклятие стада на голову волка. Вот что это такое; проклятие смирных и мягких, не сумевших защитить себя ни самострелом, ни факелом.

— Так будет, — сказал Дым.

Потому что он мог только верить. Верить дипломной работе Люка, верить тому, что Арти-Полевой не украл свое гениальное изобретение, ведь тот, кто расписывает стены дома цветами, способен и на собственную идею.

И верить, что Лана и Люк останутся вместе. Не деталями простого механизма под названием «продолжение рода», не случайными знакомыми, не просто бредущими бок о бок…

Он прищурился.

С пологого холма навстречу ему неслись…

Он разглядел их сразу — и в мельчайших подробностях. Казалось, под брюхом самого крупного волка Дым мог бы пройти, не пригибаясь. Ноги, из-под которых взлетали лохмотья талого снега, похожи были на покрытые шерстью колонны.

Смерть на смерть.

Смерть неслась на Дыма, не подозревая, как близок ее собственный конец.

В последний момент он все-таки побежал — животный ужас взял свое. Он бежал, проваливаясь и спотыкаясь, и ему казалось, что он уходит.

Что он все еще продолжает бежать. □

РОМАНТИКИ ПЕЧАЛЬНОГО ОБРАЗА

Супружеские дуэты в истории мировой фантастики (да и в литературе вообще) — явление не частое и по-своему уникальное. Это особый вид соавторства, основанный на вековечном единстве-соперничестве Инь и Ян. Много ли мы обнаружим семейных пар, оставивших заметный след в фантастической прозе?

С ходу вспоминаются только три стабильных семейно-творческих союза: Генри Каттнер и Кэтрин Мур, Гюнтер и Йоханна Браун, Генрих Альтов и Валентина Журавлева… На рубеже веков на литературном небосклоне зажглась еще одна двойная звезда, имя которой — Марина и Сергей Дяченко. С самого начала было понятно, что эта пара не без оснований претендует на место в истории русскоязычной НФ и фэнтези.

Сказать: «Супруги Дяченко пришли в литературу» — не совсем точный оборот. Они туда буквально ворвались в середине 90-х, с небывалой легкостью завоевав статус ведущих прозаиков. Уже первая их книга получила приз «Хрустальный стол» — за лучшее произведение украинской фантастики, а год спустя киевский дуэт получил премию «Еврокон» — как лучшие европейские фантасты года (впоследствии их произведения собрали почти полный букет жанровых наград, существующих на территории СНГ).