Стэн Харт - Зачарованный остров

• Название: Зачарованный остров
• Автор: Стэн Харт
• Издательство: ЦЕНТР-2000
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7635-0019-9

Райское местечко, где могло случиться всякое… даже убийство. Виноградник Марты. Благословенный роскошный уголок, усеянный пышными поместьями, где праздно течет жизнь богачей, купающихся во всех мыслимых наслаждениях… Этот остров хранит множество тайн — секретов прелестной блондинки, подверженной неистребимой порочной страсти… загадочного юного бродяги, готового исполнить любую ее прихоть… сверхбогача, имеющего на руках все козыри, и неспособного сорвать куш… неутомимого частного детектива, изнуренного поисками убийцы, погоней, приведшей его из Флориды к дверям дома будущей жертвы…

Все они — часть зачарованного острова. Страх и секс. Любовь и деньги. Талант и одиночество. Все смешалось в этом сумасшедшем мире. Даже на зачарованном острове, где царит красота и гармония, нет больше покоя. Убийца ищет женщину…

---

А ведь она всегда приезжала первой, стараясь пораньше улизнуть из дома в Эдгартауне на машине матери (ее машина была разбита в аварии), и ждала Гарри, сидя на куче всякого хлама у гаража в Вермонте под вывеской: «Выставлено на продажу».

Отец Гейл, бесконечно выдававший банальности, все время повторял, что мужики слетаются на нее, как пчелы на мед. Это было в сущности правда, но на острове все происходило иначе. Ее раздражали напыщенные и скучные особи мужского пола, крутившиеся вокруг яхт-клуба в Эдгартауне. Кроме того, близость от родительского дома удерживала Гейл от шатаний по местным коктейль-барам, откуда ее могли и вышибить по малолетству.

Все, чего ей хотелось тогда, это сбежать куда подальше на остров к Чил-Марк или утесу Веселая Голова, где она набиралась свободомыслия от отдыхающих здесь писателей, художников и артистов. Ее неудержимо тянуло на побережье, куда привозили ее сами родители, а называли его средоточием распутства.

Подцепить Гарри не составило Гейл труда. Отдыхал он один, был непоседой и сам получал удовольствие от прогулок с красивой девчонкой по дюнам. Их свел счастливый случай, и то, что случилось потом в их жизни, было платой судьбе за радостно-бесшабашные дни их молодости.

Гейл сильно влюбилась в Гарри. В июле целую неделю она ждала приезда Гарри и отказывалась купаться или загорать в компании с другим мужчиной.

Гарри изменил своей привычке улетать в Нью-Йорк ночным рейсом по воскресеньям, стал пользоваться небольшим чартерным самолетом в понедельник утром. Так они могли провести еще одну ночь вместе. Гейл встречала его в аэропорту вечером в пятницу, нервничая, как бы рейс не задержался из-за тумана. Как-то самолет не смог приземлиться в Эдгартауне и она сломя голову неслась обратно домой, чтобы не пропустить его звонок из Нанниса, Нью-Бедфорда или Бостона.

На следующий день они встречались в обычном месте на пляже, сожалея о пропавшем вечере, когда они могли быть вместе.

Их отношения стремительно развивались. В начале июля они стали любовниками. В постели Гарри оказался неопытным мужчиной, часто попадал в неприятное положение из-за слабой эрекции, объясняя свои провалы тем, что он теряется с такой молодой и прекрасной девушкой, перед которой он испытывает благоговейный трепет. Потом дело пошло на лад, Гарри обрел уверенность в себе.

Для Гейл он был самым красивым и желанным. Гарри был значительно более худым тогда, не таким мускулистым. В общем, выглядел, по мнению Гейл, как все талантливые творческие личности. Хотя в одежде Гарри ничем не отличался от других начинающих карьеру в большом городе молодых провинциалов, она приписывала ему глубину и чувственность, свойственные людям искусства, неординарным натурам. Он напоминал ей преподавателя живописи из Беннингтона, в которого были влюблены все девчонки.

Он даже пил, в ее представлении, с особым изяществом, всегда приносил с собой на пляж термос со льдом и заранее приготовленный коктейль. Очень часто они быстро пьянели и к полудню уже занимались любовью в рифах. Гейл быстро испытывала оргазм, расслабленная солнцем и алкоголем. И у Гарри была мощная эрекция, он набрасывался на нее снова и снова, выпивка задерживала эякуляцию, и Гейл приходилось его останавливать, когда все у нее внутри было натерто и смазка перестала выделяться, а спина и колени были изодраны песком и осколками ракушек. Тогда оба валились с ног от изнеможения, взмокшие от пота и выделений.

Но при этом они не переставали веселиться, не так, чтобы одни «ха-ха и хи-хи», как она говорила, а как могут веселить друг друга два любящих молодых существа. От этого он был ей еще дороже.

Гарри никогда не рассказывал о своей семье и очень редко говорил о работе, которая представлялась Гейл такой интересной и творческой. У него не было близких друзей, как и у нее. Гарри говорил, что очень любит писать, но Гейл не представилась возможность оценить результаты его сочинительства.

Реальным была только их любовь, солнце и океан. Ничто другое не трогало их сердца. Все остальное просто не имело значения. Она даже думала, что он настолько ранен жизнью, что для него иное бытие не имеет смысла. На самом же деле Гарри был пассивным человеком, он пускал все на самотек.

Однако в отношениях с ней его пассивность разжигала аппетит Гейл. Она знала, на что он способен, была уверена в его потенции и временами вдохновляла его на сексуальные подвиги.

Все, что ей нужно было, это вселить уверенность в Гарри. Срабатывало отлично. Правда, только ненадолго. Он тут же ослабевал, как только Гейл снова окуналась в тот мир, который так любила. Стоило ему с кем-то ее познакомить, и Гарри становился рефлексивен, сразу терялся, если Гейл оказывала новому знакомому даже невинные знаки внимания. Она хорошо это понимала, но…

Под Рождество шестьдесят третьего Гейл снова стала встречаться с Ролли Клеем, с которым у нее раньше был роман, оставшись с его проблемами и выпивкой.

Компания расположилась в небольшой впадине, где песок выдул ветер в дюнах. Можно быть уверенным, что никто не обоснуется, поблизости, раз место занято. Блайден в восторге закричал:

— Здесь конец мира! Очень похоже на Сахару. Не удивлюсь, если мы увидим здесь Омара Шарифа на борзом коне, скачущего по дюнам на Акабу.

Шейла Гафни громко рассмеялась, его выкрик позабавил и Гейл. С письмом от секретаря Жаклин Онассис у них появилось разрешение отдыхать в месте, которое Гейл издавна считала своим.

Блайден объяснял ситуацию Скофилдам:

— Мы сюда приходили в течение нескольких лет, потом за нами потянулись сотни отдыхающих всех возрастов. Они оставляли после себя мусор и разрушали дюны. Поэтому владельцы земли закрыли сюда вход. И, как это всегда бывает, хорошие парни пострадали заодно с плохими.

— Так говорят все либералы, — произнес Рэй Скофилд таким тоном, будто он отметал аргументы своих политических оппонентов.

— Но это правда, таков закон жизни. Нам говорят: «Все для народа». Замечательно, мы радуемся. Но как только куда-нибудь сунемся, нам этим лозунгом дают по мордам. Хотя тот же народ и разрушает такие красоты, как Заковы рифы. У меня не возникает проблем, если кто-то отстаивает свое право частной собственности и, например, закрывает сюда проход.

— Когда один ваш знакомый продает этот кусок земли вашей приятельнице, миссис Онассис, у вас и не может возникнуть проблем с приспособляемостью. Вся разница для вас состоит в том, что теперь разрешение на отдых здесь вам дает новый, еще более привилегированный владелец, — возразил Рэй.

— Не вижу в этом ничего плохого. Приспособление — еще один закон жизни. Уверен, здесь и Маркс пришел бы к такому же выводу. — С широкой улыбкой Блайден раскинул руки навстречу солнцу.

Все, кроме Лауры и Рэя Скофилдов, пошли голышом купаться. Очаровательная Сара Лоук окунулась в набегающую волну. Блайден, Гарри и Спринджер вместе вошли в воду. Гейл стояла и оценивающе наблюдала за этими тремя такими разными мужчинами.

Блайден, которому было пятьдесят с лихом, настолько сутулился, что, казалось, у него растет горб. У него были очень тонкие руки, бедра шире плеч и подтянутый живот. В деловом костюме он смотрелся более импозантно, чем на пляже.

Спринджер на фоне остальных походил на мальчика — мешок из кожи, набитый костями. По его фигуре можно было изучать анатомию.

Гарри среди мужчин был самым упитанным, брюшко у него уже прилично выпирало. Он постоял несколько секунд, подставляя лицо и грудь слабому бризу, затем нырнул и поплыл брассом, мощно выкидывая вперед длинные руки.

«Черт возьми, мужчины великолепны, — подумала Гейл. — Всевышний создал их такими разными».

Она тоже вошла в воду и поплыла вслед за Шейлой.

Спринджер ушел погулять. В порыве неожиданного раздражения он заявил, что жил в Кейп-Гаттерас, где есть не менее красивые дюны.

— Ничего тут нет особенного, — заявил Спринджер и удалился от компании, прихватив с собой стакан с ромом и пачку «Кэмела».

Сара растянулась на полотенце, ее тело жаждало выжать из лучей весь жар. Она покрыла всю себя лосьоном для загара и стала похожа на манекен, выставленный в витрине.

Гейл ела, пила и вполуха слушала болтовню Гарри.

— Я уже говорил тебе, — вещал Гарри, — это худшее состояние для алкоголика, когда его непреодолимо тянет выпить еще, хотя он знает, что больше не может. Если такое случается, хочется броситься головой в омут. Ты можешь выпить даже немного виски, например, как это было со мной, и голова начнет разрываться на части. Я видел очень отчетливую картинку: плотина — будто вся моя жизнь стекала сюда, здесь накапливалась, вдруг что-то случилось, плотину прорывает, я — свободен, все это огромное давление воды на меня спало, я оживаю, ощущаю вновь гармонию мира, себя, как часть природы.