Стэн Харт - Зачарованный остров

• Название: Зачарованный остров
• Автор: Стэн Харт
• Издательство: ЦЕНТР-2000
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7635-0019-9

Райское местечко, где могло случиться всякое… даже убийство. Виноградник Марты. Благословенный роскошный уголок, усеянный пышными поместьями, где праздно течет жизнь богачей, купающихся во всех мыслимых наслаждениях… Этот остров хранит множество тайн — секретов прелестной блондинки, подверженной неистребимой порочной страсти… загадочного юного бродяги, готового исполнить любую ее прихоть… сверхбогача, имеющего на руках все козыри, и неспособного сорвать куш… неутомимого частного детектива, изнуренного поисками убийцы, погоней, приведшей его из Флориды к дверям дома будущей жертвы…

Все они — часть зачарованного острова. Страх и секс. Любовь и деньги. Талант и одиночество. Все смешалось в этом сумасшедшем мире. Даже на зачарованном острове, где царит красота и гармония, нет больше покоя. Убийца ищет женщину…

---

Сигни, игриво улыбаясь, помогала ему вдеть ноги в брюки. Он говорил, что ему трудно нагибаться, и она завязывала ему шнурки. Сигни посмеивалась и шутливо бранила его, зная, что именно такое поведение он любит. А вообще Самнер мог и сам завязывать себе шнурки на ботинках, но такова была традиция.

Телевизор стоял у Самнера в кабинете. Это была большая комната, заставленная книжными полками, с камином, массивным диваном и изящным карточным столиком из марокканского тика, который выглядел, как красное дерево. Старик заканчивал здесь завтракать и смотрел сначала выпуск новостей, а затем — программу с интервью под названием «Говорит Хэртфорд».

Он выпивал еще чашку чая и съедал два тоста с корицей, запивал все это стаканом холодной воды (Самнер утверждал, что так пища лучше переваривается и стул от этого регулярный). Он никогда не употреблял витамины, но регулярно принимал три таблетки слабительного.

Желтая кожа на крышке любимого карточного стола Самнера была всегда покрыта пятнами от стаканов с вином, которое употреблял Беннет. Он часто присоединялся к старику за ужином, а затем, когда тот уходил спать, всю ночь напролет смотрел здесь передачи по телевизору. Эти пятна раздражали Самнера, но он сдерживал свое недовольство. Беннет так и останется неряхой, его уже не исправить. Лучше молчать, игнорируя его замашки, и не расстраивать свои нервы.

Перед Беннетом открывались все возможности, но он предпочитал жить, как хулиган, в то время, как Самнер, который мог бы иметь все, вынужден был жить затворником. Вернее сказать, не вынужден, он так сам решил, просто так все вышло. И теперь уже поздно о чем-то жалеть. И Самнер ни о чем не жалел.

В этот день Самнер был бодр и хорошо себя чувствовал, он пытался подавить в себе сомнения относительно Беннета и горестные мысли о Гейл, но до обеда оставался в дурном расположении духа.

На обед они съели рыбное филе и немного салата, допили початую бутылку французского белого вина.

— Надеюсь, Беннет заявится хотя бы к ужину, — сказал Самнер. — Мой дряхлый адвокат говорит, что мальчишка связался с какими-то проходимцами. Кажется, у него роман с сестрой Сэма Рестелли, того типа, о котором все время пишут в газете, преступника. Хочу сказать тебе, Сигни, у него, видимо, не в порядке с головой. Беннет думает, что он такой… э-э… такой… — Самнер не нашел нужного определения и уставился на Сигни, надеясь на поддержку.

— Йя-йя! — согласилась Сигни.

— Никогда не повторяй это дурацкое «йя-йя». Ты же говоришь по-английски, черт побери. Я толкую тебе о важных вещах. Беннет связался с мафией!

— Он еще очень молод. Скоро он вернется домой, вам не надо беспокоиться. А об этой девушке он скоро забудет.

Слова Сигни не успокоили Самнера.

— Он дождется, я лишу его наследства! Если он не явится домой в ближайшее время, Гейл получит все наследство. Напомни мне позвонить сегодня Мюрею Харрису. Я хочу, чтобы он принес текст моего завещания.

— Йя-я, — ответила Сигни и снова стала есть рыбное филе.

«Он позовет Харриса поиграть с ним завтра в теннис, они вместе пообедают, — размышляла про себя Сигни, — затем они займутся завещанием».

Но ее что-то тревожило. Старик выпил слишком много вина. И он весь день находился в плохом настроении. Наверное, это из-за Гейл, она в конце концов сопьется на своем острове, да еще Беннет связался с дурной компанией. Может, он и влюбился по-настоящему, если этот кретин вообще способен влюбляться.

«Беннет, которого Самнер усыновил, когда мальчику было пять лет, хотя бы ценит деньги, а Гейл пропивает полученное наследство Шуйлеров, и ей на все наплевать. Старик может оставить дом Хэртфордскому дому престарелых, акции — Гейл, и Беннет вынужден будет отсуживать то, что считает своим по праву. Мюрей Харрис должен все это предусмотреть», — думала Сигни.

Самнер тяжело поднялся из-за стола и направился в кабинет, чтобы посмотреть телепередачи, а Сигни в это время помоет посуду и приберется, потом они ненадолго выйдут погулять.

Мюрей Харрис был прямым, откровенным человеком. Он испытывал сочувствие к своему клиенту, и если говорил жестокие слова, значит, того требовали обстоятельства. Его старый приятель должен слышать правду.

— Дело в том, — говорил адвокат, — что ты за свою жизнь ни о ком по-настоящему не заботился, кроме себя. Так почему же ты думаешь, что Гейл и Беннет станут относиться к тебе с любовью, добротой и пониманием? Почему ты думаешь, что носители твоей фамилии должны вдруг изменить свое поведение? Они делают, что хотят, черт побери, а ты только что спохватился, когда жизнь прошла, и заявляешь, что не приемлешь их образ жизни. Разве не так? Это же просто смешно, Самнер. Ты хочешь, чтобы они жили по твоим покрытым плесенью законам. А между тем, ты сам их вырастил такими!

Самнер охотно вступал с ним в словесные перепалки. Мюрей чертовски хороший адвокат, но не смог его побить.

— Не совсем так, советчик, — парировал его выпады Самнер. — Во-первых, Гейл жила у моей сестры в Питтсбурге с шести месяцев до полного взросления. Конечно, я старался оказать на нее влияние лишь с восемнадцатилетнего возраста. Она больше не возвращалась в Питтсбург, но все же часто навещала меня. Ты же знаешь, моя сестра и ее муж Уорен не слишком-то заботились о Гейл. Уорен только своими лошадьми и занимался. Или целыми днями пропадал в своем клубе и на площадке для гольфа. И Лидия была ему под стать. Очень мило, что они взяли к себе Гейл. Так что, если заглянуть в прошлое, это не только моя вина, что Гейл стала такой. До восемнадцати лет я видел ее лишь изредка.

Что же касается Беннета, да, я усыновил его, надеясь, что Хильда останется жить со мной. Но как только мальчик появился в нашем доме, она уехала в Швецию, оставив меня одного. А что я мог сделать? Тут подвернулась мать Гейл, но и она после рождения девочки сбежала в Нью-Йорк, где выскочила замуж за какого-то бакалейщика. Я даже не был уверен, являюсь ли я отцом Гейл, хотя сейчас я в этом не сомневаюсь. Я старался воспитать Беннета достойным человеком.

Мне всегда хотелось иметь сына, и он появился. Моя обязанность заключалась в том, чтобы найти женщину, которая заменила бы мальчику мать. А это было совсем нелегко. Многие приходили наниматься на работу, но через несколько дней исчезали. Все они были на одно лицо, как я вспоминаю. Это только казалось, что мать Гейл, Улла, Хильда и молоденькая Сигни отличались друг от друга… — голос Самнера то повышался, то стихал, его голова слегка подрагивала.

Пытаясь сформулировать свои контраргументы, Самнер погрузился в воспоминания и замолчал.

Мюрей Харрис подошел к серванту и плеснул себе в бокал немного виски. Адвокату уже было около семидесяти, несколько лет как он оставил юридическую практику, но продолжал консультировать своего старого приятеля Самнера. Долгое время репортеры все пытались выяснить правду о знаменитом пожаре, и всегда им советовали побеседовать с Мюреем Харрисом. Но адвокат только отмалчивался.

После игры в теннис Харрис принял душ в ванной хозяина и переоделся, в комнате для гостей. Они славно поиграли в этот ясный летний денек. Харрис уже здорово загорел, он прекрасно себя чувствовал после тенниса. Как и Самнер Боутс, Харрис тоже обладал завидным здоровьем.

— Послушай, Самнер, я никогда раньше тебе этого не говорил, считая, что это не моего ума дело. Но мы быстро стареем, и я хочу сказать тебе об этом, чтобы у нас осталось время все обмозговать. Ты во время того пожара много лет назад сделал все, что смог, и я вел бы себя точно так же, и как любой другой на твоем месте. Зная, как было дело, не приходит в голову требовать от человека, чтобы он пошел на самоубийство только потому, что он мужчина и должен себя вести каким-то особым образом, в соответствии с чьими-то представлениями. Я имею в виду, если бы ты попытался вытащить из огня мисс Хейвершэм и ее подопечных, это бы означало верную смерть. Ты был отрезан от них сильным пламенем, тебе ничего другого не оставалось, как спасаться.

Но я никогда не мог понять, почему ты отгородился от всего Хартфорда, от всех твоих увлечений, почему не пытался бороться за свою правоту. Ты мог бы просто уехать из этого города и начать новую жизнь. Я достаточно стар, чтобы помнить, какими были во времена нашей молодости моральные нормы поведения, возможен ли был компромисс в вопросах чести… Черт, я бы просто уехал из города.

Самнер поглядел в свой пустой фужер, хотел налить себе еще вина, но передумал и вышел на террасу, адвокат последовал за ним.

— Мне не следует пить больше двух бокалов белого вина перед едой, — сказал Самнер, — иначе у меня начинается сердцебиение, — он с удовольствием вдыхал аромат гиацинтов. — Причина, по которой я этого не сделал, Мюрей, состоит в том, что никто не пытался всерьез разобраться в случившемся, никто не поверил моим объяснениям и не хотел понять меня. Конечно, я мог бы уехать, но это только бы укрепило уверенность в моей виновности в общественном мнении. Я решил просто послать всех к чертям и остаться здесь жить, надеясь, что когда-нибудь, когда улягутся страсти, меня все же поймут.