Павел Ганжа - Дети Земли

• Название: Дети Земли
• Автор: Павел Ганжа
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези

Вы не были на Таити? Нет? И слава богу. Но отпуск-то в Турции проводили? Помните: соленая волна, солнце, пляж, катание на гидроциклах и катерах, дайвинг… Именно с заурядного погружения с аквалангом в Средиземное море и начались приключения обычного сибирского парня Никиты Селина. Во время подводной прогулки произошло мощное землетрясение, и несчастный турист оказался в пещере, отрезанной от внешнего мира. В одиночестве. Измученный попытками вырваться из каменного мешка, Селин прилег отдохнуть… и привиделось герою, что с ним вступил в контакт представитель давно погибшей цивилизации. Судя по физиономии – типичный рептилоид. Научил паре фокусов и испарился. Очевидно, от скуки. ГГ выбрался из пещеры… Ну, и дальше начинается обычная канитель в духе то ли фэнтези, то ли фантастики… Пересказывать сюжет не буду, даже под угрозой забрасывания тапочками. Ах, да еще… Сам тоже поугрожаю. Кто не дочитает или начнет возмущаться, что, мол, не свежо, затасканно и напоминает свод компиляций – тому автор плюнет вслед, проклянет и нагадит под дверью.

---

Казалось, неведомый исследователь-телепат неторопливо и цинично препарирует сознание и, возможно, подсознание, раскладывает по полочкам, развешивает бирки и делает соответствующие записи в научном журнале: на девятой сверху полке – детские воспоминания, на крайней левой – сновидения и грезы и так далее.

Никита попытался как-то противостоять вторжению неведомого вивисектора в его разум, воздвигал в сознании стены, щиты и преграды, но они лопались, будто мыльные пузыри, под напором Чужого. Все сверхъестественные таланты Селина, включая гипнотический дар, оказались бессильны против ментальной атаки нечеловеческого существа.

Ощущение беспомощности стало почти абсолютным. Даже мысли, пусть бестолковые и никчемные, исчезли. Только одна классическим вопросом русской интеллигенции металась по задворкам сознания: "Что делать?!". И в этой единственной мысли не было ничего от прославленной литераторами предтечи; она представляла собой не квинтэссенцию рациональных идей, направленных на поиск способов противостояния ментальной агрессии, а лишь дикий первозданный ужас.

Ужас и беспомощность. Они заполнили не только разум, но и естество человека. Шаг за шагом, мимоходом ломая барьеры останков воли, ледяной скальпель Чужого все глубже проникал в сознание Селина. Уничтожал воспоминания, стирал образы, отмахивался от жалких попыток сопротивления и… неотвратимо приближался к тому, что называется основами личности.

Вдруг сквозь ужас и беспомощность, выраженные в безмолвном вопле, в сферу сознания пробилась одна мысль. Влетела из недр разума подстреленной птицей. Никита осознал, что вот-вот рухнет последний ментальный бастион, и тогда от его "я" не останется ничего. Маг просто-напросто сотрет его личность, словно запись на старой видеокассете. Никита Викторович Селин перестанет существовать. Тело, вероятно, не погибнет, кровь будет бежать по венам и артериям, сердце биться, а легкие качать воздух, но разум умрет. Его разум. Душа, если она есть, отлетит в иные эмпиреи, а тело превратится в безмозглую куклу, овощ. В лучшем случае. А в худшем – будет использоваться в качестве вместилища другого разума.

Чужого разума!

Почему-то именно мысль о том, что его тело может обрести нового хозяина, вызвала новое чувство. Ужас, еще миг назад великий и всеобъемлющий, съежился, уменьшился и испарился капелькой воды на нагретом солнцем камешке. Вместо него зародился гнев. Зародился в таких мрачных глубинах разума, до которых никогда бы не добрался ни один гипнотизер, ни один телепат. Даже чрезвычайно могучий в ментальном плане Чужой едва ли сумел бы к ним пробиться – то неведомое нечто, которое составляет сущность личности Селина погибло бы раньше.

Этот чистый, незамутненный гнев стал своеобразным спасательным кругом, за который зацепился уже потерявший последнюю надежду и погружающийся в бездну Никита. Вернее, то, что от него еще уцелело. Зацепился всеми… фибрами души и потянул себя из омута наверх, к свету.

"Да как он посмел!? В его теле поселится отвратительный, мерзкий паразит?! Никогда!".

Зародившийся гнев медленно рос, заполняя еще не оккупированную чужой волей часть внутреннего ментального пространства. Рос и ширился. Словно внутри затлела маленькая искорка, которая постепенно разгоралась и превращалась в пламя. И когда гнев достиг степени дикой ярости, он столкнулся с силой Чужого.

Волна пламени вонзилась в ледяную скалу. Булатный меч встретился со стальным скальпелем. Впрочем, никаких растиражированных литераторами красочных образов не возникло в опустошенном, изувеченном сознании человека. Не зазвенели клинки, не сошлись в кровавом поединке бойцы, не зашипела в жарких объятиях пламени огромная туша айсберга. Просто Никите вдруг стало холодно, и растущий внутри огонек начал затухать. И тогда человек подбросил в огонь последние дрова – остатки воли, разума, эмоций, чувств. Кинул в остывающую топку ярости самого себя, швырнул в костер последнее, что осталось… за душой. И едва ли не саму душу.

И случилось чудо.

Пламя вспыхнуло снова, взметнулось… до, если позволено так выразиться, ментального поднебесья и со скоростью лесного пожара покатилось по полям Никитиного разума. Выжигая все на своем пути. Холод отступил, ледяной скальпель чужой воли расплавился в высокотемпературном пламени ярости. И, главное, ощущение постороннего присутствия в собственной голове исчезло. Человек осознал (удивительное, прекрасное, замечательное слово!), что снова может дышать. И не только дышать, но и говорить, орать, шевелить пальцами, прыгать, размахивать руками, думать, наконец. Кандалы, сковывающие движения и даже мысли, разбились, сила подпитывающая незримые оковы ушла. Вернее, не ушла, а покинула его тело – Селин хребтом (или частью организма, расположенной чуть ниже) чувствовал присутствие этой силы рядом. И еще Никита ощутил страх. Не свой страх, а чужой. Унюхал, как гончая запах котлеты. Не носом, а… сам не уразумел чем, но унюхал. Стойкое амбре чужого страха. И догадался, что источник запаха – черноглазый монстр.

Маг его боится?!

Боится! Его!

Мир вокруг вдруг вспыхнул разноцветьем красок, зашумел шорохами и скрипами, возился в кожу тысячами прикосновений. Это заработали органы чувств. Никита прозрел, снова вернулись слух, осязание, обоняние. И еще "пестровидение", интуиция и остальные сверхъестественные "чувства". Селин сделал судорожный короткий вдох, порадовав заработавшие обонятельные рецепторы ароматом травы и воды. Однако "запах" страха тоже не исчез, хотя обонятельные рецепторы тут были явно не причем. "Запах" издавала одетая в балахон фигура.

Чужой медленно поднимался с земли. Никита с удивлением обнаружил, что обозревает безволосую макушку гуманоида и не видит его глаз, хотя еще миг (или эпоху) назад мечтал оторвать взгляд от черных очей телепата. Более того, создавалось впечатление, что Чужой наклонил голову специально, дабы не встретится взором с человеком.

Боится, тварь!!

Ярость колыхнулась внутри с новой силой, разливая жар по венам и захлестывая разум удушливой волной. Однако только что вернувшаяся к Никите способность думать от бушующего в душе эмоционального шторма не пострадала. Мысли оставались ясными и четкими. Буря обошла их стороной, словно корабли, укрытые в спокойной гавани. Селин вдруг понял, что может нанести гуманоиду ответный удар. Не кулаком и не палкой, а собственной волей, силой своей ярости. И врезать уроду не по отвратительной нечеловеческой роже и не по укрытому балахоном корпусу, хотя за этим тоже дело не встанет, а по его мозгам. Не по черепной коробке, а по ее содержимому. Теперь-то Селин был точно уверен, что орган, предназначенный для высшей нервной деятельности, находился у Чужого именно в черепной коробке. Во-первых, больше негде, голова, сиречь вместилище разума, имеется в наличии, и не три, словно у Змея Горыныча, а одна. И каких-либо подозрительных наростов на теле урода Никита не заметил. Во-вторых, телепат, сколь бы отвратительно он не выглядел, своим физическим строением все же отдаленно напоминал представителя вида homo sapiens, и предполагать, что думает он тридцать пятой спинной ложноножкой или жвалами на хитиновом панцире, было бы опрометчиво и самонадеянно. В-третьих, располагайся означенный орган не в черепной коробке, а в другом укромном месте нечеловеческого тела, едва ли маг так ловко сумел бы его использовать – непроницаемый для взглядов балахон, наверняка, помешал бы. А тут одним взглядом чуть извилины не распрямил.

Теперь очередь человека извилины распрямлять. Что же, поиграем в гляделки. Никита на миг окунулся в океан ярости, черпая из него силу, и шагнул к Чужому. Аккуратно шагнул, словно боясь расплескать ярость неловким или резким движением. Маг уже почти поднялся с земли, его макушка находилась на уровне Никитиной шеи. Голова гуманоида была опущена, глаз его человек не видел. Селин хотел приласкать Чужого все еще зажатым в руке разрядником по кумполу или угостить электротоком, а затем заглянуть в его красивые глазки, но неожиданно для себя самого подумал, что пялиться в черные зенки урода нет никакой необходимости. Он и без гляделок гада приголубит. Добрым старым ментальным апперкотом. И его удар будет не слабее, чем у гуманоида. Откуда у него взялась такая уверенность, Никита не знал, но чудилось, что за его спиной стоит тот самый ящероподобный наставник из пещерного полусна-полуяви и делает необходимые подсказки.

Вот и сейчас подсказал…

Если тебя бьют по одной щеке, не подставляй другую, наоборот, стукни в ответ. Исполняя данный принцип, выраженный в завете чешуйчатого учителя, Селин переключился в режим "пестровидения", для лучшей концентрации закрыл глаза, представил силу своей ярости в виде стрелы с острым наконечником и этим своеобразным тараном ударил по темному сгустку в верхней части энергетического тела мага. Стрела попала в цель, вонзилась точно в центр сгустка и… застряла. Самонадеянной мухой, влетевшей на полной скорости в блюдце с густым кленовым сиропом. И сам Никита будто погрузился в топкое болото. Глубоко погрузился, минимум – по грудь. Селин поднажал, влил в стрелу добавочную порцию ярости, и она, преодолевая нешуточное сопротивление вязкой среды, двинулась вперед. Раздался то ли треск, то ли хлопок, словно лопнула ткань зацепившихся за гвоздь штанов, и… на человека обрушился водопад новых образов.