Дмитрий Кленовский - «…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)

• Название: «…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)
• Автор: Дмитрий Кленовский
• Издательство: Библиотека-фонд "Русское зарубежье", Русский путь
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-85887-309-X

На протяжении десятилетия ведя оживленную переписку, два поэта обсуждают литературные новости, обмениваются мнениями о творчестве коллег, подробно разбирают свои и чужие стихи, даже затевают небольшую войну против засилья «парижан» в эмигрантском литературном мире. Журнал «Опыты», «Новый журнал», «Грани», издательство «Рифма», многочисленные русские газеты… Подробный комментарий дополняет картину интенсивной литературной жизни русской диаспоры в послевоенные годы.

Из книги: «Если чудо вообще возможно за границей…»: Эпоха 1950-x гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов. М., 2008. С. 97–202.

---

Что касается долгого отсутствия от Вас отклика на мою книгу, то я расценил это как Ваше отрицательное к ней отношение и, как вижу, не очень-то ошибся. Впрочем, замечания Ваши показались мне на этот раз как-то особенно неубедительными. Мне представляется, что Вы лишь наскоро пробежали книгу, в стихи не вникли и во многом не разобрались. Чем иначе объяснить чисто фактические ошибки в Ваших суждениях? Предположить, что Вы утратили чутье в некоторых элементах поэзии, было бы слишком огорчительно. Вы многое уразумели как-то (простите!) по-обывательски, буквально. Ну вот, скажем, «этюд Шопена, строчка Блока»[296] — это ведь величина приблизительная, примерная — не приводить же в стихотворении список всего любимого! Это не имена, а символ, образ, намек (так же как сирень и липа) — пусть читатель заменит их в мыслях чем хочет своим. И в другом стихотворении никак я не мечтаю, как Вам это показалось, о том, чтобы, «от радости шалея, сложить наивнейшие строки»[297]. Это не мечта о будущем, а тоска по прошлому, по утраченному, по той юности, когда в таком настроении такое писалось (у меня ведь и сказано: «юность»). Вы проявили в этих двух случаях какое— то отсутствие воображения, фантазии, чего я именно от Вас не ожидал. Тут словно оправдались мои слова о том, что мои стихи «темны», т. е. не всегда и не во всем понятны. А ведь приведенные примеры относятся к самому в них ясному и очевидному! Что же тогда говорить о стихах с эзотерической сутью? Они «темны» для очень и очень многих, для Вас в том числе. Ведь Вы из моих стихов одобрили самые элементарные! По— видимому, все из области эзотерики Вам глубоко чуждо и такие стихи до Вас не доходят. Вы иронически отсылаете меня к… Алисе[298]. Следовало бы Вам лучше вспомнить «Орфея» Кокто[299] — это помогло бы Вам понять стихотворение о зеркалах[300], понять, что вопрос «но как туда войти?» относится не столько к зеркалу, сколько к смерти и что зеркало только вступление к теме о смерти. Кивать на Алису — это подход легковесный. И дальше, в этом же стихотворении:

Ты не найдешь там горестных могил
(Ведь зеркалам нет до трагедий дела),
Но непременно ту, что ты любил —
Она так часто на меня гляделась.

Вы поняли так, будто это у меня «могила куда-то (!!! — Д. К.) гляделась». Как это могло такое с Вами случиться? Ведь «она» — единственное число, а «могил» — множественное. «Она» явно согласована и в числе, и в отношении близости места в предложении с «ту». И почему «куда — то», когда сказано, что «она» гляделась «в них», т. е. в зеркала?

В отношении «опять рука, почему не нога» — я Вас не понимаю. Дело не в грубости такой ремарки, а в том, что и она тоже противоречит фактам. Единственное мое стихотворение о руке («Моя рука») было напечатано в 1950 г. в «Следе жизни». Почему в 1963 г., т. е. через 13 лет, нельзя написать о ее руке? Слово «рука», конечно, встречается, как и всякое другое слово, в отдельных стихах моих пяти книг, но рука не является при этом темой стихотворения. Т<ак> ч<то> нервничать как будто не было причины…

Что рифмы иногда «неряшливы» — это никак не случайность. Я стал охотнее пользоваться ассонансами, чтобы избежать хоть отчасти назойливости и скудости, а главное, тисков точных рифм. Стихам это, я убежден, не во вред, а на пользу. Те стихи, где я пользуюсь ассонансами (например: «Я понял и в то мгновение»), звучат свободнее. Именно от Вас, поборника всяческой свободы в поэзии[301], я такого упрека не ожидал. Что же тогда сказать об Ильинском?[302]

Что касается того, какая из моих книг «лучшая», то я сам об этом, конечно, судить не могу. Скажу только, что Ваше мнение (лучшая — «След жизни») никем из моих литературных друзей, с мнением которых я считаюсь, не разделяется.

Повторю в заключение, что Ваше суждение меня разочаровало. Вы не дали оценки книги (пусть даже отрицательной) в целом, а разменялись на мелочи, притом неубедительные. Отношу это за счет Вашей депрессии и общего отвращения к стихам, о котором Вы пишете. Я не претендую на похвалы, но хотелось бы более внимательной критики.

Поджидаем Ржевских, а затем кое-кого из USA. Донимают всякие недуги, жена тоже постоянно болеет. Вам от всего сердца желаю управиться с Вашими мрачными настроениями — это во многом дело собственной силы воли, которая у Вас еще должна быть.

Привет от жены и меня Вам и Вашей супруге.

Искренне Ваш Д. Кленовский

53

10 янв<аря 19>65

Дорогой Владимир Федорович!

Конечно же, я не возражаю против того, чтобы мое стихотворение появилось в антологии[303], и всецело доверяю Вашей оценке перевода и вашему выбору. Между прочим, одно мое стихотворение («Легкокрылым гением ведомы» — из «Следа жизни») в переводе Gilbert F. Cunningham (заведующий славянским отделом Эдинбургского университета) появилось в вышедшей в Англии в 1961 г. антологии «Lyrics from the Russian»[304].

В письме Вашем меня очень порадовали заключительные слова: «с добрым приветом и прежними чувствами». Поверьте, что и мои к Вам не изменились!

Вскоре выйдет из печати новый сборник моих стихов[305], который я Вам, само собой разумеется, пришлю.

Искренне Ваш Д. Кленовский

54

Декабрь <19>69 г.

Дорогой Владимир Федорович!

Сердечно поздравляю Вас и Вашу супругу с праздником Рождества Христова и шлю мои наилучшие новогодние пожелания!

Д. Кленовский

Примечания

1

Культура русского модернизма: Статьи, эссе и публикации. В приношение Владимиру Федоровичу Маркову / Под ред. Р. Вроона и Д. Мальмстада. = Readings in Russian Modernism: To Honor Vladimir Fedorovich Markov / Ed. by Ronald Vroon and John E. Malmstad. М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993; Марков В.Ф. О свободе в поэзии. СПб.: Изд-во Чернышева, 1994. С. 357–360; Он же. Centifolia russica: Упражнение в отборе: Antologia: 100 стихотворений 100 русских поэтов. СПб.: Алетейя, 1997; Он же. История русского футуризма / Пер. с англ. В. Кучерявкина и Б. Останина. СПб.: Алетейя, 2000; Он же. Гурилевские романсы. СПб.: Изд-во журн. «Звезда», 2000.

2

Из нескольких попыток выпустить посмертное издание осуществилась только одна, да и та наполовину, вышел лишь первый том: Кленовский Д. Собр. стихов. Париж, 1982. Т. 1. Очередная попытка предпринимается нами в данный момент. (В 2011 издательством «Водолей» в серии «Серебряный век. Паралипоменон» было выпущено Полное собрание стихотворений Д. Кленовского, под редакцией О. Коростелева).

3

Кленовский Д. Автобиография // Современник (Торонто). 1978. № 37/38. С. 188–195.

4

Там же. С. 194.

5

Обширная переписка Кленовского частично опубликована. См.: Иоанн Шаховской, архиеп. Переписка с Кленовским / Ред. Р. Герра. Париж, 1981; Из писем Дмитрия Кленовского Геннадию Панину / Публ. Э. Бобровой // Новый журнал. 1997. № 206. С. 94–124; № 207. С. 157–192. Опубликовано и кое-что из эпистолярия Маркова. Помимо материалов, включенных в настоящее издание, это публикации: Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958 / Mit einer Einl. hrsg. von H. Rothe. Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 1994. S. 6; «Ваш Глеб Струве» (Письма Г.П. Струве к В.Ф. Маркову) / Публ. Ж. Шерона // Новое литературное обозрение. 1995. № 12. С. 118–152; «Тулон…Тамань…Туман»: Письмо Георгия Иванова Владимиру Маркову / Публ. А. Арьева // Минувшее: Исторический альманах. 19. СПб.: Atheneum: Феникс, 1996. С. 254–272. Кроме того, готовится к изданию переписка В.Ф. Маркова с В.В. Вейдле, Р.Б. Гулем, М.М. Карповичем и некоторыми другими эмигрантскими литераторами.

6

Ржевский Л. Последний акмеист: О творчестве Дмитрия Кленовского // Новое русское слово. 1974. 7 апреля.

7

Речь идет о составленной Марковым антологии «Приглушенные голоса: Поэзия за железным занавесом» (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952). Антология была заказана Маркову Издательством имени Чехова, идея книги соткровенной политической сверхзадачей, а также ее название, не нравящееся Маркову, также принадлежали издательству (см. письмо главного редактора В. Александровой Маркову от 4 августа 1952 г. // РГАЛИ. Ф. 1348. Собрание писем писателей, ученых, общественных деятелей). В первый раздел книги вошли послеоктябрьские стихи неэмигрировавших поэтов Серебряного века, а основу книги составили стихи непечатаемых или мало печатаемых в то время в России поэтов. Кленовский, поначалу восприняв книгу как антологию в буквальном смысле, а не политическую акцию, в первом, несохранившемся письме к Маркову выразил недоумение относительно ее состава. Свои претензии к антологии Кленовский изложил также в письме к Г.П. Струве 2 ноября 1952 г.: «Друзья прислали мне антологию, составленную В. Марковым, но я ею не удовлетворен. Принцип построения антологии лишь на стихах перворазрядных поэтов я считаю неправильным, где же иначе познакомиться с “второстепенными”, у которых встречаются отличные стихи? В отборе Маркова много несообразностей. Почему, например, Мандельштам представлен стихами дореволюционными (вплоть до 1908 г.), а Сологуб — лишь послереволюционными? И если вообще представлен Сологуб, оформившийся как поэт еще до революции, то почему нет Гумилева, Кузмина? Что меня удивило, так это великая редакторская нескромность Маркова. До сих пор в таких антологиях лишь скромно отмечалось петитом, кем они редактированы (так поступили и Вы в “Неизданном Гумилеве”), а марковская антология подана внешне так, будто Марков — автор всех 416 страниц! Это производит совершенно недостойное впечатление. Не говорю уже о том, что Заболоцкого я не принимаю никак, шок не переходит у меня в восторг!» (Hoover. Gleb Struve Papers. Box 96. Folder 4).