Кейт Фернивалл - Жемчужина Санкт-Петербурга

• Название: Жемчужина Санкт-Петербурга
• Автор: Кейт Фернивалл
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1939-2

Санкт-Петербург, начало ХХ века. Он — датский инженер, она — дочь министра. Совсем скоро над головами влюбленных будут свистеть пули большевиков, но их нежное чувство выстоит в огне взрывов. И когда Валентина увидит в условленном месте красный шарф, предупреждающий о начале восстания, она выберет свой путь: прочь из пылающей России ради спасения своей любви и малютки дочери, родившейся в это смутное время…

---

Поп в своем черном одеянии, точно ворон, стоя за дымящимся котлом, разливал похлебку в кружки, выслушивал жалобы, давал советы и произносил слова утешения. Он не знал усталости. Он всегда выглядел одинаково: высокая фигура в черной рясе из грубой домотканой материи… Легкая сутулость, густая борода. Вероятно, ему было не больше сорока, но выглядел он значительно старше. Волосы его утратили цвет. Причиной, возможно, была людская боль, которая годами вливалась ему в уши, а возможно, и смерть жены.

Аркин стоял рядом с отцом Морозовым, выжидая, когда того хотя бы на минуту оставят в покое обступившие голодные люди, протягивающие миски и кружки.

— Отец, мы достали все, что нужно.

— Здесь?

— Внизу. Спуститесь, когда освободитесь.

Священник кивнул и благостно улыбнулся следующему подошедшему. Аркин про себя восхитился его выдержке. Никто не заподозрил бы, что этот человек несет смерть.

Изготовление бомб — занятие, требующее особого подхода. Отец Морозов был в их компании мозгом, именно он задумывал и разрабатывал планы. Михаил Сергеев добывал все необходимое, не задавая лишних вопросов. Сам же Аркин был руками. Остальные в их группе предпочитали не прикасаться к взрывчатке.

Эта троица работала слаженно, но сегодня Аркин заметил, что товарищ Сергеев чемто обеспокоен. Он постоянно то вскакивал изза стола, за которым работал Аркин, то садился, что немало раздражало. В конце концов, не выдержав, он отложил плоскогубцы. В подвале было до того холодно, что дыхание клубами пара подымалось вверх каждый раз, когда они чтото говорили. Аркин даже начал побаиваться, что, если температура упадет еще ниже, замерзнет гелигнит. Он посмотрел на Сергеева. На том был грязный пиджак, весь в прорехах, засаленный шарф обвивал шею таким количеством колец, что походил на уснувшего толстого удава.

— В чем дело? — спросил Аркин. — Речь сегодня ты произнес отменную. Ты должен быть доволен. Что случилось?

Сергеев покрутил в пальцах сигарету, наполнявшую небольшое закрытое помещение неприятным запахом дешевой махорки. Аркин запретил ему курить рядом с детонаторами. Сейчас перед ним на столе лежало два капсюля, и он не отводил от них взгляда, даже когда обращался к Сергееву. В длинных и тонких медных трубках содержалось небольшое количество гремучей ртути. Крайне взрывоопасное вещество. Аркин всегда прикасался к ним очень осторожно, с уважением. Он любил класть их на ладонь и любоваться несущими смерть предметами, которые выглядели так же безобидно, как сигареты Сергеева. От осознания того, какая сила находится в его руках, у него захватывало дух.

В свое время он очень удивился, когда узнал, насколько доступны сведения о том, как изготовить взрывчатку. В городской библиотеке он подробно изучил гениальное изобретение Альфреда Нобеля, чтобы лучше понимать природу и суть пяти неровных палочек, спрессованных из серого гелигнита, которые лежали сейчас перед ним на столе. Гелигнит — это взрывчатое вещество, получаемое путем растворения нитроцеллюлозы в нитроглицерине. На двенадцать процентов мощнее динамита. Черт возьми, это огромная сила! К тому же смесь эта была не подвержена влиянию сырости и не производила ядовитого дыма при детонации. Он взял в руку одну из палочек, почувствовал кожей прикосновение холодной гладкой поверхности. «Господин Альфред Нобель, — подумал он, — был человеком исключительным. Кто еще мог дать миру вещество такой разрушительной силы и после этого спокойно лежать в могиле?»

— Я прошу прощения, — произнес Сергеев, — но мне нужно уйти.

Аркин повел бровью.

— Что случилось? Ты нервничаешь?

— Нет. Изза жены. Ей скоро рожать, но она продолжает ходить на работу на свою клееварню. От этого она постоянно плохо себя чувствует.

— Ясно! Семья.

— Не говори так.

Аркин улыбнулся.

— Сергеев, скоро настанут времена, когда семья будет считаться пережитком прошлого. — Он посмотрел на священника. — Религия тоже. Опиум для народа, как назвал ее Карл Маркс. Лишь одно будет иметь значение — государство. При идеально устроенном государстве население будет довольно. Государство должно быть важнее семьи. Оно станет нашей общей семьей.

— Я, конечно, согласен с тобой, — сказал Сергеев и неловко пожал плечами. — Только не сегодня. — Он встал и направился к двери. — Смотрите, не взорвитесь тут, — усмехнулся он и быстро вышел, пока его не успели остановить.

Аркин и священник повернулись к столу.

— Он хороший человек, — заметил священник.

— Да, оратор, каких поискать, и делу предан всей душой, — согласно произнес Аркин, вставляя огнепроводный шнур в открытую часть капсюлядетонатора, и очень осторожно плоскогубцами сжал открытый конец детонатора. Сдави слишком сильно, и он может взорваться. — Только слаб он. Не пойдет на убийство.

— А ты? — спросил поп.

— Я готов делать все, что от меня потребуется.

— Даже работать в семье, которую презираешь? В семье министра Иванова?

— Да, я работаю на этого паразита и шпионю за ним. Я, как и вы, святой отец, делаю то, чего требует от нас цель. В семье Иванова тридцать слуг потакают четырем изнеженным бездельникам. Если бы собрать всех слуг по всему Петербургу и пустить их силы на полезное дело, мы бы жили совсем в другом городе!

— Ты предлагал это Ивановым? — обронил Морозов.

Шутка рассмешила Аркина. Он засмеялся и стал обматывать проволокой палочки гелигнита и два детонатора. Потом отмерил запал. Он состоял из свернутого хлопкового волокна с мелким порохом внутри и был покрыт сверху не пропускающим влагу белым лаком. Такой запал горел медленно, два фута за минуту. Это давало время на то, чтобы отойти на безопасное расстояние. Аркин отрезал четыре фута.

Сердце билось спокойно и равномерно, и это радовало его. Отец Морозов прочитал над бомбой молитву и осенил ее крестом.

Он всегда так делал.

Перед тем как они шли убивать.

Йенс углубился в темноту. Шум в туннеле стоял оглушительный, и все равно инженер испытывал радость, наведываясь сюда. Ему нужно было периодически спускаться в коллектор, чтобы проверить, насколько быстро продвигается работа, и самому убедиться, что рабочие не покладая рук создают подземные галереи по составленным им чертежам.

Воздух здесь был удушливый, и под низким потолком приходилось сгибаться чуть ли не пополам. На плечи Фриису капала вода. Подсвечивая себе мощным фонарем, Йенс внимательно осматривал кирпичную кладку и через каждые несколько шагов поднимал руку и обследовал изогнутые стены и потолок. Глаз ему было недостаточно, поэтому он проверял все на ощупь. Откудато спереди донесся гул. Под ногами у него проходили рельсы, по которым из туннеля вывозили землю и камни, и он почувствовал, что они завибрировали.

— Вагонетка! — крикнул он.

Трое шедших следом людей отпрыгнули к стенам туннеля и прижались к ним спинами.

Звук, с которым мимо них пронеслась груженная камнем тележка, был оглушительным. Двое рабочих, которые натужно толкали ее, были одеты в одинаковые спецовки и головные уборы, защищающие от капающей сверху воды. Лица их были черны от грязи. Толкать вагонетку было нелегко, тем удивительнее было видеть, что делали это женщины. Мужчины здесь работали кирками и лопатами.

— Линия свободна! — крикнул Йенс.

Однако в движении тележки он успел уловить некоторую нестабильность. Он отошел от стены, ударил ногой по рельсу, тот слегка подвинулся. Йенс повернулся к одному из сопровождавших его людей:

— Закрепите. Мне несчастные случаи не нужны.

И действительно, ему меньше всего хотелось, чтобы здесь, на его проекте, стряслась беда. Проблема была в темноте. Рабочие трудились почти вслепую. Подземные каналы были слишком длинны, орудия — тупы, а оплата слишком мала. Случись что, и он будет первым, кого обвинят рабочие.

От крови все в небольшом деревянном домике, который служил рабочим кабинетом Йенса, стало скользким. Силой инженеру удавалось удерживать на стуле раненого. На крики и проклятия несчастного внимания он не обращал. Стоя за спиной бедняги, Фриис одной рукой прижимал его к стулу, а другой крепко держал его локоть. Тело человека изгибалось от боли, он судорожно дергал головой из стороны в сторону, ударяя затылком в челюсть Йенса.

— Держите его, — быстро проговорил доктор Федорин.

После того как тело в очередной раз изогнулось и раздался душераздирающий стон, Федорин выпрямился. Его руки с закатанными до локтя рукавами рубашки были красны от крови. Пот блестел на лице доктора, и по лбу шел кровавый след в том месте, где он провел по нему рукой.

— Все, Сергеев. Больше ничем помочь тебе не могу.

Сергеев затуманенными от невыносимой муки глазами покосился на свою правую руку и застонал. Сквозь окровавленные куски мяса еще была видна белая кость, но она уже не торчала в разные стороны острыми осколками. Йенс почувствовал, что тело пациента задрожало, и отпустил его.