Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

• Название: Исправленному верить (сборник)
• Автор: Татьяна Минина
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58502-1

Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Всем остальным случается промахиваться – резидентам и президентам, владыкам и кухаркам, судьям и подсудимым, Акеле и Шер-хану, наконец. Ошибаются все. Исправляют ошибки – свои и чужие – лишь некоторые. Именно они, знаменитые и незаметные, стали героями уже четвертого сборника серии «Наше дело правое». Государственный врач в ранге прима, объявившиеся в современном Питере боги или же лица, к ним приравненные, боевой подполковник, крестьянская девчонка, она же офицер российского императорского космического флота, а также пламенные революционеры, дикие огры, московские урбаниды, коты-телепаты, отважные космодесантники и даже заведшаяся в компьютерных сетях вредоносная (на первый взгляд) программа. Будь ты хоть бог, хоть царь, хоть герой, хоть Наполеон или Дарт Вейдер – а исправления ошибок тебе не миновать! Вы еще не решили, заниматься этим или нет? Тогда мы идем к вам!

---

– Я его оперировал два года назад. Он как раз тогда кораблик и принес. В благодарность. А адрес можно узнать в больничном архиве. Хоть сейчас.

– Так пойдем.

– А не поздно? – спрашивает Линг.

– Он же, говорят, по ночам работает. Посмотрим: если в окнах света нет, тогда завтра зайдем.

– И что скажем?

– Правду. «Вам обоим друг без друга плохо. Что ж вы, как маленькие, сидите и дуетесь?»

– Это если ему тоже плохо.

– Ты, Линг, не понимаешь! Всё очень просто. Если бы ему сейчас, одному, не было бы плохо, то такой человек не смог бы понравиться мастерше Вайне – тогда, год с лишним назад.

– А что же он от свадьбы отказался?

– Ну, может, он и не отказывался. А?

– Ты хочешь сказать, это она его выгнала? И сама жалеет: и себя, и, главное, его? «Опомнился», ничего себе… Опомнишься тут, когда тебя этак припечатают: со скуки, мол, посватался.

Не то чтобы доктору Дани три года назад не говорили, будто он ради забавы завел себе подружку с дитем. Наиграется, дескать, и уймется.

– Конечно, жалеет. И ждет. И хвастается им, женихом, – как своим, не как брошенным. И… я понял: она и портрет потому не забирала! Вроде бы заберешь – и будет ясно, что всё кончилось. А так – как будто бы еще страница не перевернута.

– Зря мы, получается, снимок ей принесли.

– Но как же «зря»? Вот мы и есть продолжение! Просто обязаны теперь.

– А еще спросим, как корабль называется, – заключает Бенг.

Вместе, конечно, хорошо, но Бенгу уже пора спать. Да и разговор предстоит не просто мужской – взрослый. Недаром Дани прихватил из дома бутылку. Кончится выпивка – можно будет внутри построить кораблик.

Сторож в лечебнице поворчал, повздыхал, но все-таки сдался, выдал ключ от архива. Оказалось: довольно далеко, в Коронной части.

Бронзовая королева с лошади указывает рукой на подъезд нужного дома. Осталось только пересечь трамвайные пути.

Обычное дело: два человека готовились к семейной жизни и вдруг… Перетрусили? Решили: а что, мол, если тебе не я надобна, а свадьба? Или: тебе главное, чтоб тебя принимали такой, какая ты есть, а кто уж там принимать будет – не важно вовсе? Каких только штук в ходе жениховства не выкидывали Данины друзья! С глупости, с перепугу, от растерянности и из гонору тоже. И ничего – все потом женились. Некоторые даже счастливы.

В подъезде очень светло. На площадке вверху кто-то горячо спорит. Кажется, о новой повести из праздничной газеты.

На стене возле двери дощечка с надписью: «Габуни – 1; Чаррачи – 2; Хандо – 3». И кнопка новомодного электрического звонка. Дани звонит дважды.

Дверь распахивает довольная тетка в балахоне и шароварах:

– Вы к Чаррачи? Нет-нет, я – Хандо. Мастер дома, только он не откроет. Но вы проходите: вторая дверь налево.

Можно и постучаться. Соседка одобрительно кивает, не уходит, ждет в коридоре.

– Да? – слышно из комнаты.

– Мастер Чаррачи, откройте, пожалуйста. Я – Чамианг. Доктор Чамианг. Вы у меня лечились два года назад. Помните?

– Доктор к вам! – зычно объявляет тетка.

– Помню. И слышу!

Кажется, он. Среднего роста – ниже Дани и даже мастерши Хорри. Усы еще рыжие, а голова уже седая, с лысиной на макушке. А может, и не он. Лица Дани не помнит, зато увидел бы живот – сказал бы наверняка.

– Чем могу служить?

Разговаривать лучше все-таки в комнате, без соседки.

Корабли здесь и правда строятся. А захламлено еще больше, чем у мастерши Вайны. За табачным дымом даже запах клея почти не чуется. Стружки, пепел из трубки, крошки кофейной гущи, несколько недопитых чашек. И всюду початые коробки с папиросами. Насчет пустых бутылок – остается надеяться, что они припасены для будущих кораблей, а не выпиты за последний месяц.

Но сейчас хозяин не пьян.

– Мастерша Вайна Хорри. Зачем же вы так, мастер?

Если бы еще Дани всегда учитывал: не всем внятен ход его мыслей, особенно – не высказанных.

Лицо у Чаррачи перекашивается. Как светописный снимок, если при печати дрогнет рука.

– Что с ней? Она… в больнице?

– Нет. О господи… Простите, пожалуйста! Я не подумал, как это звучит. Нет!

– Она… Что?

– С ней всё в порядке. Хотя… Вообще-то, совсем не в порядке. Мне кажется, ей вас не хватает. Она не в больнице. Я был у нее дома сегодня… Случайно. Не как врач… Ох, так тоже нехорошо. Давайте, я расскажу всё сначала. Вы договаривались отослать ее портрет вашим родителям?

Через четверть часа мастер принялся разгребать место за столом, чтобы усадить гостя. Слушал про снимок, про квитки, про поиски – даже улыбался. Пока – одной стороной лица: другая с перепугу еще не очень слушается. Совладать с остальными движениями труднее: берет какие-то вещички, смотрит – будто не помнит, откуда это взялось. И тоже, как и Вайна, кидает на пол.

А в бутыли посередине стола – корабль. Такие бывали во времена расцвета пиратства. Не слишком изящный, скорее боевой. С дюжиной пушек и со сломанными мачтами.

Еще немного – и Чаррачи соберется с духом, чтобы зажечь спиртовку, поставить чайник.

– Извините, доктор. Я… испугался.

– Я понял. Это хорошо.

Так лекарь прикасается иголкой к обмороженной конечности. Больно? Это хорошо. Значит, чувствует, значит – живая.

– Трактир «На Каменной» в Старой Гавани. Вы заходили вдвоем и в нем еще не остались. Искали кого-то?

– Вайна… Мастерша Хорри… Подумали мы как-то: а почему бы нет? Пойти, предаться роскоши… А там уже она сказала: нет, это не про нас.

– А вас там приняли за супругов. За мужа и жену.

– Кто?

– Тамошний охранник. У него глаз наметан.

Чаррачи и сам садится. Пробует закурить. Нет, слишком сложная задача: вытряхнуть из папиросы табак, набить в трубку, а потом еще зажженную спичку с трубкой совместить… Ладно, не получается.

Вместо этого он берет бутылку с кораблем. Дергает за какую-то ниточку. Одна мачта выпрямляется. Не сломана, просто хитрое такое устройство.

Мастер не болен, не изнурен пьянством или куревом. Тоже рехнулся от любви.

– Да в том-то и дело. «Супруги»… Почему? Вот почему?! Я с ней поговорил час, и такое было, знаете, чувство, будто мы до того лет двадцать вместе прожили. Всё – ну, всё – свое, всё родное. Не знаю…

И сорвался:

– Не хочу это отдавать! Не хочу!

На крик его из-за двери откликается соседка:

– Вам помочь?

Дани поднимает раскрытую ладонь и успокоительно, будто по лесенке, опускает ее вниз. Говорит тихонько:

– Капитан! Вы корабль-то не разбейте, а?

Чаррачи послушно кладет бутылку на стол. Молвит в сторону двери, громко и устало:

– Да отвяжитесь вы, всё хорошо.

Потом глядит на гостя:

– У вас вроде мальчик? Возьмите. Я тут кое-что еще поменяю, а потом – возьмите, пожалуйста.

– Вы ладью для нее строили?

– Похожа?

– По-моему, да. О! Я понял: вы – как «Господин из замка Мауди». Он делал портреты своих близких в виде игрушечных корабликов. У меня в детстве была про него книжка.

– У Вайны тоже. У меня-то – само собой, иначе с чего бы я этим домашним судостроением занялся…

– Вот видите? И поэтому вы этот корабль доделаете и отнесете ей. И скажете, что вы – болван! Вы из-за чего расстались? Жениться непривычно? Так кто вас заставляет-то? Заветы веры? Нравственные устои? Общинное мнение? Да наплюйте! Ну, допустим, свадьба – это страшно. Бог с ней, со свадьбой, но расставаться-то зачем? Да еще вот так – насовсем?

– Из-за чего… Ей со мной бы уживаться пришлось, общее хозяйство, всё прочее… А вы же видите, что у меня в доме: свалка сплошная.

– Ей это нравится. Я был у нее дома – там хлама не меньше… Ой, извините…

– Я бесхребетный человек. Вести себя не умею.

– Скажите это тем труженикам, кого вы терзаете своими проверками. Будь вы мягкотелы – в Управе бы долго не проработали. Не считается! Это всё дохлые отговорки.

– Да не то чтобы она не понимала, с кем водится…

– Что – выгнала она вас? Так ведь любя! Сама же говорит: «Он хороший».

– Она не выгнала, она дала понять…

– А вы что ж такой дурак, что ее слушаете?

– Да я не слушаю. То есть слушаю, но не в этом. Просто – как-то мы приучились уже жить одни. А тут – будет человек рядом. Еще одно тело, и тоже будет болеть, мы же уже старые. И от той боли не отмахнешься, как сам от своей обычно. Еще одни руки, и надо чем-то их занять. И разум еще один – и тоже видит всё, что происходит. Вот так раздвоиться, удвоиться… не знаю, как сказать. И, главное: с ней-то то же самое происходит. Ровно то же самое, тот же страх. И я ей этакий подарочек вручаю вместе с собою.

– Ага. То есть, если бы от вас это зависело, вы бы и у собственных родителей не родились? Дабы не обрекать их на материнские и отцовские тревоги. Я только одного не понимаю, мастер. Почему люди из-за боязни страдать когда-то потом предпочитают мучиться сейчас? Чем завтрашнее горе хуже сегодняшнего?

– Сегодня оно мое. А то было бы уже общее.

– Так я вам говорю как очевидец: оно уже не только ваше. Потому что Вайна сидит у себя дома и плачет. Ну, то есть не плачет, а фонарями кидается. Раньше надо было думать! И вообще – почему именно горе? Почему вы о счастье-то не обмолвились ни словом? Или счастье – это нечто такое, что возможно только в прошлом? Так пойдите и наживите себе еще немножко светлого прошлого. А потом уж будете вспоминать.