Лора Томпсон - Агата Кристи. Английская тайна

• Название: Агата Кристи. Английская тайна
• Автор: Лора Томпсон
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064397-4, 978-5-271-28709-1, 978-5-4215-0964-6

Агата Кристи. Королева детектива. Любимая писательница миллионов. Женщина, чья жизнь была окутана не меньшей тайной, чем сюжеты ее захватывающих романов.

В своей увлекательной книге Лора Томпсон рассказывает об эдвардианской Англии, в которой выросла Агата Кристи, о ее друзьях, близких, мужьях и дочери, но прежде всего отвечает на многие вопросы, которые по сей день мучают биографов и поклонников писательницы.

---

Тем не менее в 1961 году агентства Хью Мэсси и Харолда Оубера выпустили для внутреннего пользования список ее рукописей, подлежавших уничтожению в связи с истечением срока хранения. «Кривая продолжает расти», — писал Корк о продажах ее книг в 1955 году. Шесть лет спустя казалось, что она достигла своего пика. При этом даже те, кто работал на нее, не могли в полной мере осознать мощь ее феномена. И рукописи ее не обязательно встречались с горячим энтузиазмом и должным уважением теми, кому она помогала неплохо зарабатывать на жизнь; довольно часто эти люди позволяли себе мелочные укусы. Харолд Оубер писал Корку о «Кармане, полном ржи», что использование детского стишка кажется ему искусственным и что «она не совсем честно поступает по отношению к читателю». А вот о романе «Место назначения неизвестно»: «Не думаю, что она согласится изменить конец, так что будем изо всех сил стараться продать его как есть». О «Занавесе» и вовсе грубо: «Мне не нравится эта книга». После смерти Оубера в 1959 году Корк имел дело в его агентстве с Дороти Оулдинг, та писала оживленные письма и делала критические замечания в стилистике мелкой сплетни.[524] «Не знаю, что и сказать об этой книге (это о романе „И, треснув, зеркало звенит“), кроме того, что начиная с момента убийства миссис Бэдкок я читала со страхом: как бы Агата не использовала воздействие краснухи на беременность в качестве главного ключа». «Не передавайте Агате, но это не самая сильная вещь, какую она когда-либо написала. Вы не согласны?» — таково было ее суждение о «Приключении рождественского пудинга», а когда Корк обратился к ней с просьбой попробовать продать журналам необычный рассказ «Кукла модистки», она ответила, что есть один редактор, к которому она может обратиться, но: «Я знаю: если он почувствует, что рассказ не стоит того, чтобы его купить, это разобьет ему сердце, и все же, боюсь, его сердце будет разбито». «Интересно, кто-нибудь, кроме меня, задавался вопросом, откуда мисс Марпл узнала, что Эльвира Блейк была дочерью Бесс Седжвик? — веселилась она, прочтя «Отель „Бертрам“». — Она что, так умна, что вывела это с помощью дедукции, или как?» И гораздо суровее о «Пассажире из Франкфурта»: «Между нами говоря, я была горько разочарована этой книгой. Она представляется мне дурной имитацией шпионского рассказа, притом чертовски слабой…»[525]

Ключевым для Америки был вопрос, подходят ли книги Агаты для рынка периодики. В молодости Агата, быть может, и переписывала бы их, если бы потребовалось, чтобы продать таким изданиям, как «Сатердей ивнинг пост», но в зрелые годы отказывалась это делать. Вот почему Оубер сокрушался из-за романа «Место назначения неизвестно», окончание которого в «Сатердей ивнинг пост» сочли «абсолютно абсурдным», и выражал тревогу по поводу всего сюжета романа «И, треснув, зеркало звенит». Трудно поверить, что американский рынок периодики стал проявлять такую разборчивость в то время, когда Агата пребывала на вершине своей славы и популярности, при том что до войны хватал все, что выходило из-под ее пера. Теперь, похоже, связь была утрачена. В 1968 году редактор «Сатердей ивнинг пост» отверг «Щелкни пальцем только раз», заявив: «Боюсь, это не для нас. Сюжет, безусловно, оригинален, но персонажи такие чертовски дряхлые». И подобного рода прямые отказы не были редкостью. «Гуд хаускипинг» завернул «Занавес»: «Я бы хотел сделать вам отличное щедрое предложение, — писал редактор, — но, боюсь, не могу сделать даже плохонького и разумно адекватного… Должен признать, что вещь показалась мне скучной. Все персонажи такие старые и сливаются для меня в одного полковника Блимпа…»

Новый мир высказывался громко и ясно, однако вопреки самому себе продолжал читать Агату Кристи. В этом свете неудивительно, что Агата восставала против своеволия и небрежности литературных агентов и издателей. Познакомившись с рекламной аннотацией к американскому изданию романа «И, треснув, зеркало звенит», она написала Корку: «Публикуя мои книги вот уже тридцать с лишним лет, мои издатели могли бы научиться правильно писать название деревни мисс Марпл». В новогодний сочельник 1966 года она — так же как впоследствии в 1971-м — разразилась письмом к Розалинде относительно своих пьес. В письме Корку, желая ему счастливого Нового года, она добавила: «…если для кого-то из нас это еще возможно», после чего принялась в отчаянии перечислять нескончаемые жалобы: «Во-первых, я должна иметь более жесткий контроль над идиотскими и крайне раздражающими выходками, которые позволяют себе мои издатели и иже с ними». Особенно вывело ее из себя то, что издательство «Додд Мид», выпустившее сборник ее рассказов под названием «Тринадцать на счастье», рекламировало его как «загадочные истории для юных читателей».

«Я пишу и всегда писала свои книги для взрослых.

Не верю, что Вы не отдаете себе отчета в том, что я категорически возражаю, чтобы подобные вещи сваливались на меня неожиданно… Мне отвратителен сборник „Тринадцать на счастье“, ведь существует „Третья девушка“ и она должна продолжать существовать в своем первоначальном виде… Неужели у меня нет никакой власти над тем, в каком виде выходит в свет то, что я написала? Если я имею право запретить это, то говорю решительно и бесповоротно: я не желаю, чтобы какие бы то ни было рассказы из сборника „Подвиги Геракла“ когда-либо снова выходили отдельно. Они составляют обдуманное единство… И Вам, и Оуберу придется принимать во внимание меня и мои чувства… Унизительно стыдиться того, чего я не желала и не просила делать. Вы должны неукоснительно следить за „Коллинз“, я им не доверяю… То же и с „Додд Мид“. Когда в следующий раз их посетит какая-нибудь очередная блестящая идея, не может быть и речи о том, чтобы она была пущена в ход без консультации со мной и моего согласия. Дороти Оулдинг очень симпатична мне как человек, но Вы должны контролировать действия „Додд Мид“ от моего имени, иначе как я смогу узнать, что они там делают?..

Итак, Агата, какие еще жалобы?!»

В 1960 году Агата написала Корку, из отеля «Маунт Лавиния», откуда начиналось ее путешествие по Шри-Ланке, Индии и Пакистану, что плавает и чувствует себя «беззаботно, почти как девочка!!!».

Но в декабре 1962-го ее здоровье — всегда крепкое — обнаружило первые признаки ухудшения, хотя тогда она благополучно поправилась. В газетах писали, что во время пребывания в Багдаде у нее «случилась инфлюэнца» и она «на неопределенное время» отложила свое возвращение. На самом деле грипп осложнился бронхитом и гастритом. В самом конце года она чувствовала себя «еще очень слабой»; ее секретарь Стелла Керван писала Эдмунду Корку: «Я сама поеду в аэропорт встречать Агату, с норковой шубой, чтобы сразу укутать ее».[526]

Страдала Агата также от псориаза, который на нервной почве поражал ее руки, и еще она, по ее собственным словам, «молила Всевышнего, чтобы он дал ей пару новых ног», поскольку страстно желала продолжать жить как прежде. Когда в 1970 году, в связи со своим восьмидесятилетием, она давала серию коротких интервью, большинство журналистов отмечали ее здоровый и бодрый вид.

Со здоровьем Макса дело обстояло не так хорошо. Хоть он и был намного моложе Агаты, но в отличие от нее всю жизнь курил, пил и начиная с 1960-х перенес серию микроинсультов. «В одночасье он стал выглядеть вдвое старше и очень ослабел», — писал Корк Дороти Оулдинг в августе 1961-го. Тем не менее он так же, как Агата, обладал неисчерпаемым запасом мужества и живучести и до самого конца вел себя так, словно впереди у него — целая жизнь. Вечером накануне того дня, когда он умер в своей постели в Гринвее, он обещал своей подруге Д. назавтра начать учить ее играть в бридж.

Но к 1967 году время приключений, похоже, закончилось. Весной Мэллоуэны отправились в Иран; это был последний визит Агаты на Восток — в те места, которые почти за сорок лет до того, когда она рискнула одна поехать в Багдад в поисках новых миров, подарили ей надежду. Годом раньше они с Максом съездили в Америку. Агата хотела увидеть страну предков своего отца. Ее «провезли по городку Ист-Хэмптон в Массачусетсе, откуда происходили Миллеры», и молодая сотрудница из агентства Оубера свозила ее на могилу Натаниэля Миллера, ее деда, которая находилась на кладбище Гринвуд в Бруклине. Все сотрудники агентства Оубера и издательства «Додд Мид» были «очарованы» Агатой так же, как в 1956 году, когда она впервые приезжала в Америку, хотя у нее за спиной и судачили о ней как о милой, но несколько утомительной и эксцентричной старушке. «Будьте осторожны, милая Дороти! — писал Корк, отчасти заразившийся веселой непочтительностью своей адресатки. — Вчера Агата сказала мне, что истинная цель ее визита в Америку — покупка панталон нестандартного размера… Памятуя ловкость, с какой Вы помогли ей с купальным костюмом, она, боюсь, дорогая, наметила в жертву Вас». Теперь такое случалось часто. Например, были изнурительные поиски определенного сорта кленового сахара «Золотой лист», который Агата ела в 1956 году и который теперь должны были постараться найти для нее сотрудники агентства Оубера. «Эта поденная работа на Агату была проклятием, отнимавшим массу времени и сил», — писал Корк, хотя — как в случае с Барбарой и фруктовыми саженцами — не было и речи о том, чтобы не выполнить ее поручения. Поездке Агаты и Макса в Америку предшествовала энергичная переписка между агентствами Хью Мэсси и Оубера, касающаяся организации их двухмесячного пребывания в стране. «Дорогая, простите, что обременяю, — писал Корк Дороти Оулдинг, — но, вероятно, Ваш ответ поможет мне выдержать тот град вопросов, которыми, не сомневаюсь, меня осыплют Мэллоуэны по возвращении из Швейцарии».[527]