Виктор Балашов - Живи, ирбис!

• Название: Живи, ирбис!
• Автор: Виктор Балашов
• Издательство: Куйбышевское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1971

Книга содержит 13 рассказов о животных:

Живи, ирбис! Повесть о рыжих непоседах, Волчица, Шустрик и Пестрик, Зорик, Таежное знакомство, Колюч-Иголкин, Потомок великанов, Примерный папаша, Среди хищных, Приключения Рукавичкина, История одной жизни, Бабай.

---

Малышей к этому собирательству толкала извечная страстишка подержать в руках «всамделишное» оружие, а старшие надеялись рано или поздно пустить свои находки в дело против захватчиков. У таких нетрудно было выманить любой трофей, если намекнешь, кому и для каких надобностей он предназначается. Беда лишь в том, что не с каждым заговоришь на эту опасную тему — не всякий даже из взрослых умеет держать язык за зубами. А погибнуть в ту пору можно было из-за сущего пустяка.

Вот к примеру…

Идем мы как-то по улице с очередного обхода. Не совсем налегке: у Валерки под телогрейкой заряженный автоматный диск, у меня в кармане — чуть поржавевший браунинг. Раздобыли все это у бывших своих одноклассников из железнодорожного переулка. Темнело уже. Значит, вот-вот комендантский час начнется. Это время, когда никому на улицах появляться нельзя: немецкий патруль имеет право в каждого стрелять.

Само собой, торопимся, ногам пощады не даем. И до дома уже немножко осталось — полквартала каких-нибудь. И тут, надо же, патруль навстречу! Вышагивают два фрица по самой середине улицы. Автоматы на груди. Отвороты пилоток на уши напялены — холодно. А маршируют лихо, по-хозяйски. Снег под сапожищами только — хруп-хруп!

Мы было с Валеркой стрекача — хотели в чужой двор нырнуть. Слышим: «Хальт!» И затворы на автоматах лязгнули. Ничего не поделаешь, остановились.

Подходят немцы: «Хенде хох!» — командуют. Я-то поднял руки, мне можно. А Валерка притворился, будто не понимает. Ему только подними руки — диск из-под мышки на землю грохнется. Здоровенную оплеуху получил за ослушание, на ногах не устоял. Может, даже к счастью. Потому что лежачего не стали обыскивать. А меня для проформы похлопал рыжий детина по бокам и сапожищем под зад проводил. Не додумались, олухи, что у таких пацанов против них, паразитов, оружие может быть припасено. Ну, а, если б по-настоящему обыскали, наверняка, не пришлось бы мне рассказывать вам эту историю.

Валерка, едва опамятовался, на меня напустился: когда же, дескать, Николай твой явится, заберет добро накопленное. Не то при-хлопают вот так среди улицы, и труды все понапрасну пропали. А я и сам про Николая, может быть, сто раз на день вспомню: почему не появляется так долго, жив ли?

Весточку о нем совсем неожиданно получил. Подзывает меня вскоре после этого случая один до черна измазученный дяденька. Неподалеку от станции дело было. Я жмыха кусище раздобыл на бывшей совхозной кормокухне. Иду довольный, грызу со смаком и соображаю, что нужно ведь еще и для матери с бабушкой понемножку оставить. Вдруг этот дядька измазученный окликает меня по имени. Не сразу узнал его. Дмитрий Игнатьич оказался — нашего отца знакомый. В депо на станции слесарем работал, где и отец мой до войны трудился.

Выспросил вначале про мать, про бабушку, потом помолчал, выжидая, когда пройдет мимо тетка с узлом, и говорит:

— Николай привет шлет. Мать успокой. Окажи, все хорошо у него. А тебе, Федя, просил передать, чтобы с тем делом, какое ему наобещал, ты бы не связывался. Не для ребят это занятие. Опасно. Себя клянет он, что толкнул тебя на такое.

Я, конечно, обрадовался, что жив Николай, и Дмитрию Игнатьичу наказываю, скажите, мол, брату, чтобы непременно наведался домой. Поскорее чтобы и лучше б даже вдвоем. И мешки чтобы прихватили, если есть, а нет — здесь, на месте, как-нибудь разживемся.

На этот раз не заставил Николай долго ждать себя — на следующую же ночь и заявился. Но только, как ни умоляла его мать, дома и часу не остался. Выманил меня в сени. Пойдем, говорит, показывай свой арсенал.

Мать, само собой, в слезы: «И меньшого втравили! Хоть бы его-то пожалели. Дитя еще совсем!»

Утешаем ее в два голоса, а сами — во двор и огородами — к баньке. В своем-то краю изучили мы тропки, по каким ни немцы, ни полицаи не шныряют. Дорогой про Расплату Николаю отрапортовал. Усомнился брат, чтобы за такой срок можно было собаку-подрывни-ка подготовить. Но, если, говорит, правда, цены ей не будет. Вот только не с обрубком рельса, а на всамделишных путях испытать бы ее разок. Если и там сработает, тотчас же ее на довольствие ставим в отряде. Женщины маскировочный халат ей сошьют, чтоб на снегу вовсе незаметна была.

Есть, говорит, у нас и мастер по минам. Специально для собачьей тяги сконструирует игрушку. И с механическим взрывателем может, и чтобы от вибрации срабатывала, и даже от теплоты паровозной топки. Потом-то я узнал, что не кто иной, а как раз Дмитрий Игнатьич из депо, и был у них тем золотым специалистом.

Ночью, тем более с незнакомым человеком к баньке мы еще ни разу до этого не подходили. Опасался я: как-то примет Расплата Николая? Не взбудоражит ли лаем весь околоток?

Нет, смолчала. Ни звука. Может быть, запах мой учуяла, поэтому. Погладить себя чужому, правда, не дала — заворчала и вовсе недвусмысленно клыки оскалила в темноте.

Впрочем, Николаю тогда не до нее было: успеть бы до рассвета оружие перетаскать в безопасное место. Очень обрадовался, что его так много. А за Расплатой через неделю обещал прийти с собаководом. Оказалось, и такой даже специалист у них в отряде имеется, бывший пограничник.

Неделю эту мы с Валеркой дурака не валяли. Научили свою овчарку под снегом всякие металлические штучки вынюхивать. Эту премудрость наша умница за пару часов осилила.

Вначале мы зарывали в снег кусочек конины вместе с какой-нибудь железякой, ну, скажем, гильзой от снаряда или даже пряжкой от немецкого ремня, где написано по-ихнему «С нами бог», и пускаем Расплату искать.

Для нее это, разумеется, семечки: враз находила — и мясо на зуб! Потом стали только железки припрятывать. Найдешь — получай мясца в награду! И это освоила быстро. Накидаем по огороду всякого металлолома, чтоб своих следов не оставлять, и таскает она нам одну железку за другой.

Насчет того, ради какой надобности старались, вы уж, наверно, догадываетесь. Конечно, ради все тех же трофеев. Как ни пронырливы, ни дотошны мальчишки, а все оружие с поля боя им, конечно, нипочем не переносить. Сражения-то гремели на десятки километров вокруг. Ну, а из-под снега без собаки и подавно ничего не выудишь.

Вот и бродили мы с Расплатой по всей округе. Из дома норовили выскользнуть еще затемно и такими закоулками, чтобы ни души по дороге не встретить. Конспирация!

Рассвет заставал нас уже далеко от поселка. Помню, заснеженное, нелюдимое поле, над ним тяжело нависло темное, будто из свинца откатанное, небо. И холод. Постоянный выматывающий холод. Может быть, и при немцах выдавались погожие деньки, и солнышко иногда выглядывало. А в памяти осела почему-то только хмарь, непогодь, мороз трескучий, колючая поземка.

Но, видно, и нас, мальчишек, донимала жажда поскорее расквитаться с фрицами. Стоило Расплате найти что-нибудь стоящее, сразу забывали мы и про холод, и про пустоту в желудке, и про неизбежный нагоняй, который ждал нас дома.

Это было похоже на азартную и не совсем безопасную игру. Вот Расплата бежит зигзагами по полю. Голова опущена, носом чуть не но снегу чиркает. И вдруг — стоп! Зарывается в снег по самые уши. Иногда ничего интересного не вынюхает, дальше затрусит. А есть что — гавкнет один раз, коротко, деловито. И смотрит в нашу сторону.

Раскапывать с оглядкой приходилось. Что там, под снегом? Может быть, автомат немецкий или мадьярский карабин, а, может, и снаряд неразорвавшийся. Снаряд еще ладно! А если мина? Тронь и взрыва услыхать не успеешь. Опасались, конечно, и за собаку: вполне подорваться могла. Мы-то как-никак по ее следам лазили. Переживаний, в общем, хватало.

Позже, когда брат Николай узнал, каким образом добыты новые трофеи, то даже в лице переменился.

— Чтобы экспедиций таких не было больше! Придумали тоже! Саперы…

Ну, а добычу нашу, разумеется, переправили по назначению. Домой находки свои мы уже не таскали. Там, прямо в поле, несколько тайничков устроили: в горелом бронетранспортере, в котле разбитой полевой кухни.

Беда подкарауливала нас все же не в виде мины, притаившейся под снегом…

В тот вечер Расплата сдавала серьезнейший экзамен. Экзамен на подрывника. Мы нарочно выбрали для испытаний сумеречное время, когда комендантский час еще не наступил, но жители уже заперлись по домам, а немецкий патруль и полицаи чешут языки в дежурках у горячих печек. В это время легче всего прошмыгнуть по улице незамеченным.

Впрочем, и откладывать испытание было уже нельзя: на завтра Николай обещал прийти с собаководом и забрать нашу воспитанницу в отряд. Тут-то и взяло нас сомнение: а сработает ли Расплата в настоящих, «боевых» условиях, не осрамится ли, не начнет ли искать на железнодорожном пути привычный обрезок рельса?

И вот с двумя кирпичами в котомке и уже несколько потрепанной веревочной сбруей мы шмыгаем на лыжах в намеченный «квадрат». Расплата на длинном поводке семенит сзади по лыжне. Наста еще нет, собака то и дело проваливается по самое брюхо и ползком выбирается на уплотненную лыжню.