Джон Уиндем - Песчаные короли

• Название: Песчаные короли
• Автор: Джон Уиндем
• Издательство: АО “ЭГОС”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5–85476–006–1

Содержание:

Джон Уиндем — ИСТОРИЯ С ЛИШАЙНИКОМ

Пол Андерсон — ВРЕМЯ ОГНЯ

Джордж Мартин — ПЕСЧАНЫЕ КОРОЛИ

© Состав, АО “ЭГОС”, 1993

© Оформление, Б.Александров, А. Александров, А.Гимпель, 1993

---

— Поняла, — кивнула мисс Брендон. — Но что я должна делать с деньгами, мисс Брекли?

— Дай вам бог счастья, девочка! Делайте с ними все, что вам захочется. Вы их заработали. В общем, с вами все ясно. Обратитесь к мисс Толвин, когда салон закроется, и она проинструктирует вас. Потом дадите мне знать, как идут дела.

Как только девушка вышла, Диана нажала клавишу интеркома.

— Сара, принесите мне, пожалуйста, личное дело мисс Брендон.

Сара Толвин вошла почти сразу же, держа в руках тонкую папку.

— Красивая девочка… Перемена в лучшую сторону, — заметила Диана.

— Способная, — согласилась мисс Толвин. — Из тех, что становятся настоящими матронами. Жаль, если с ней такое случится.

— Дорогая Сара, у нее есть чувство меры, — ответила Диана, раскрывая папку.

— Это все? — спросил Ричард.

Он посмотрел на повязку на левой руке, потом осторожно коснулся ее пальцем.

— Само собой, ничего драматичного. В фильмах все это изображается куда эффектнее, — сказал Френсис. — Препарат будет, — продолжал он, — медленно рассасываться и усваиваться организмом. Можно делать инъекции, но это неприятнее и менее удобно. Они вызывают озноб, а при подсадках процесс идет спокойно и равномерно.

Ричард еще раз посмотрел на повязку:

— Трудно поверить. Я даже и не знаю, что сказать, сэр.

— Ничего не нужно. Смотрите на это с практической точки зрения: как только мне стало известно, что вы обо всем знаете, оказалось необходимым предложить и вам это благо. Кроме того, Зефани уже давно на этом настаивала. Но самое важное — это то, что вы должны сохранять все в строгой тайне.

— Обещаю. Однако… — Он заколебался. — Вы не рискуете, сэр? Я хочу сказать, что мы встречались с вами всего три-четыре раза, и вы обо мне почти ничего не знаете.

— Вы будете удивлены, дружище. В Дарре, — пояснил он, — всегда работают над несколькими проектами большого потенциального значения. Естественно, наши конкуренты стараются выведать о них все, что только удастся. Некоторые из них не очень разборчивы в средствах. Они без колебаний использовали бы все что угодно, лишь бы чтобы достичь своей цели. А когда вы имеете привлекательную дочку, вашей — правда, не очень приятной — обязанностью становится знать обо всех ее друзьях, их окружении и связях.

И если выясняется, что они состоят на службе у тех, кто субсидирует большие химические предприятия, или имеют родственников в правлениях промышленных концернов, то достаточно лишь одного намека на это, чтобы их спровадить. Кстати, мне придется прибегнуть ко всем возможным приемам, чтобы мистер Фериер ничего не заподозрил.

Ричард удивился:

— Том Фериер работает в каком-то рекламном бюро. Я знаю его еще со школы.

— Возможно, однако совсем недавно вы встретились с ним снова и познакомили его с Зефани, не правда ли? А знали ли вы, что его мать вышла замуж второй раз три или четыре года назад и ее муж — главный директор исследовательского центра какого-то химического концерна? Нет, я вижу, вы об этом не знали. О, мир этот очень запутан, парень. Не думаю, что о Фериере нужно говорить Зефани. Это, как я уже сказал, необходимая мера предосторожности.

— Ну как, Ричард? — спросила Зефани, когда они вошли в гостиную. — Немного пощипывает, да? Но это скоро пройдет, а потом ты даже и чувствовать не будешь, что там что-то было.

— Надеюсь, что так, — ответил Ричард с некоторой иронией. — Однако меня несколько волнует такая штука: три дня моей жизни будут теперь равняться одному; казалось, и есть я теперь должен один раз в день. Не понимаю, почему это пока не так?

— Потому, что твой организм еще не находится в состоянии спячки или оцепенения, и ему для поддержания физиологических процессов требуется такое же количество калорий, как и раньше, — ответила Зефани, как будто это было вполне очевидно.

— Хорошо, поверю тебе на слово, — согласился Ричард. — Фактически, если бы не имя Саксовер… — Он передернул плечами, нахмурился и продолжил: — Извините меня, доктор Саксовер, но трудней всего понять, зачем такая… секретность. Вы оба уже с исключительным терпением объясняли мне, я знаю. Возможно, позднее я и свыкнусь с этим, но сейчас не могу избавиться от ощущения, что я вдруг очутился среди алхимиков. Надеюсь, это не звучит обидно, я не хотел этого. Но ведь это же двадцатый век, и наука не ведет себя так — собственно, мне казалось, не ведет, — словно она боится, что ее осудят за жульничество, — закончил он и неуверенно посмотрел на них.

— Да, наука не должна вести себя таким образом, могу вас заверить, — ответил Френсис. — И если бы у нас было достаточно источников сырья или нам удалось бы синтезировать это вещество, она бы так себя и не вела. Вот в чем камень преткновения. Ну, а сейчас извините меня, у меня есть еще кое-какие дела до обеда, — сказал он и вышел.

— Надеюсь, — проговорил Ричард, когда за Френсисом закрылась дверь, — надеюсь, что когда-нибудь, может, я и на самом деле поверю в это. Умом-то я и сейчас все понимаю…

— Надеюсь, так будет, но это нелегко. Правда, это куда тяжелее, чем я думала. Рухнула и разбилось вдребезги основная модель, воспринятая нами еще в детстве: дети, родители среднего возраста, старики и старухи. Казалось незыблемым, что смена поколений происходит именно так. А сколько еще других понятий нам придется просто откинуть. Большинство существующих критериев и эталонов нужно отвергнуть как непригодные.

Ее лицо стало серьезным.

— Десять дней назад я была бы счастлива от одной только мысли прожить с тобой пятьдесят лет, Ричард, если, конечно, мы будем счастливы. А сейчас я не знаю… Разве можно прожить с кем-то пятьдесят — двести лет? Смогут ли двое любить друг друга так долго? Что будет? Насколько каждый из них изменится за такое долгое время? Мы не знаем. И никто не может нам этого сказать.

Ричард сел рядом с ней и обнял ее.

— Милая, за пятьдесят лет всего не узнаешь. И не потому ли остается много неизведанного, что у людей нет еще пятидесяти лет? И этого мы не знаем. Нам, конечно, придется иначе строить свою жизнь, однако зачем волноваться на сто лет вперед? А что касается всего прочего, то разве оно так уж плохо? Мы не могли заглянуть в наше будущее десять дней назад, но мы не можем этого и сейчас. Мы знаем лишь, что, возможно, проживем значительно дольше, нежели надеялись. Так почему же не начать с того, с чего мы и начали бы — с хорошего или с плохого? Именно так я хочу поступить, а ты?

— О, конечно, Ричард, конечно, только…

— Только что?

— Я не совсем уверена… Крах схемы, модели… Скажем, стать бабушкой в двадцать семь лет или прабабушкой в тридцать пять… Все еще иметь возможность родить ребенка после девяноста и так далее. И это только при коэффициенте три. Все как-то удивительно перепуталось. Я не думаю, что хочу этого, однако и не уверена, что не хочу.

— Милая, ты так говоришь, словно у всех, кто живет семьдесят-восемьдесят лет, эта жизнь четко спланирована. На это не так, поверь мне. Люди сначала должны научиться, как прожить жизнь, а к тому времени, когда они начинают что-то понимать, жизнь уже проходит. И на исправление ошибок не остается времени. А у нас будет время, чтобы научиться жить, а затем наслаждаться самой жизнью. Хоть это все еще не кажется мне реальным, но должен признать, что твоя Диана была права. Людям нужно больше времени.

Если мы будем жить дольше, мы лучше научимся жить. Мы будем понимать гораздо больше. Жизнь будет полней, богаче — какой она и должна быть. Невозможно заполнить все двести лет такой рутиной, какая была хороша для тех, кто жил пятьдесят лет…

Вступим в новую жизнь, любимая. Не стоит волноваться из-за этого. Жизнь нужно прожить. Это будет своеобразный подвиг. Мы будем наслаждаться, познавать эту жизнь вдвоем. Вперед, будем…

Зефани повернула лицо к нему. Выражение озабоченности исчезло, она улыбнулась.

— Конечно, Ричард, любимый мой, мы будем, будем…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Из всей утренней почты, разбросанной беспорядочно по журнальному столику Френсиса Саксовера, выделялся пухлый конверт, надписанный наспех. Почерк был не знаком Френсису. Он разорвал конверт несколько газет и короткое сопроводительное письмо.

“Дорогой Френсис!

Помня, что в Дарре неделями читают только прилизанные странички “Обсервера” или “Таймса”, я подозреваю, что высланное мною может пройти мимо Вашего внимания, в то время как, я полагаю, Вам надо было бы с этим ознакомиться.

Дело в том, что некоторые хитрости моей системы защиты заслуживают наивысшей похвалы. А задание облегчается еще одним: левая рука на Флит-стрит не знает, что творит правая, и “А” явно разошлось с “Б”.