Наталья Муравьева - Гюго

• Название: Гюго
• Автор: Наталья Муравьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Эта книга — повесть о большой жизни большого человека.

Он появился на свет, когда XIX веку шел второй год, он кончил свой жизненный путь, когда век близился к закату.

Всю жизнь он находился в гуще борьбы своего века, мыслями, делами, книгами откликаясь на зов современности, постоянно шагая вперед.

«Из всех восхождений, ведущих из мрака к свету, самое благородное и самое трудное — родиться аристократом и монархистом и сделаться демократом», — писал Гюго, оглядываясь в середине пути на прожитые годы.

На несколько выдающихся жизней могло бы хватить того, что сделал Гюго за одну свою большую жизнь.

Он дал современникам и потомкам не только десятки томов прекрасных книг, он дал им личный пример неустанной борьбы за человечность, несгибаемого сопротивления силам мрака, врагам прогресса, высокий образец неиссякаемого жизнелюбия и веры в победу света.

«Трибун и поэт, он гремел над миром подобно урагану, возбуждая к жизни все, что есть прекрасного в душе человека», — сказал о Гюго Максим Горький.

Это первая развернутая биография Гюго, написанная советским автором.

---

Аплодисменты. Рукопожатия. Сверкающие глаза молодежи. Да. Это настоящий манифест нового искусства. Те мысли, которые носились в воздухе разрозненными стайками, тревожили умы, но не находили до сих пор смелого и ясного выражения, Виктор Гюго построил в боевые колонны, одел в блестящую броню слов и образов и двинул в битву. Он стал во главе передового отряда романтиков, во главе тех, кто хочет, чтобы живая современность заиграла бы всеми своими красками в искусстве, освобожденном от пут прошлого.

Конечно, не все в этом манифесте романтического искусства бесспорно и равноценно.

Произвольна и далека от науки схема развития литературы, которую наметил поэт, наивно и его понимание причин общественного развития. Гюго видит их в борьбе неких абстрактных извечных начал: добра и зла, мрака и света. Но сила его предисловия в том, что в борьбе с омертвелыми формами оно призывало литературу на новые пути. Скрижалями романтизма, заповедями нового искусства назовут предисловие к «Кромвелю» прогрессивные французские романтики и будущие реалисты — соратники и современники Гюго. Манифест романтического искусства поможет им строить большую новую литературу, вызванную к жизни эпохой революции, отвечающую требованиям нового века.

* * *

«Кромвель» с предисловием вышел в декабре 1827 года. Виктор Гюго посвятил пьесу своему отцу. Старик польщен и растроган. Он и не вспоминает о том времени, когда видел в желании Виктора стать литератором лишь пустые ребяческие бредни. Теперь он вполне доволен сыном, жизнью и собой. Он воспет в одах, восстановлен в чинах и титулах. Снова он генерал и граф, а Виктор имеет право именоваться бароном. Генерал переселился в Париж и снял квартиру на улице Плюмэ, неподалеку от сына.

Январским вечером 1823 года Виктор и Адель в гостях у отца. Разговор идет об отзывах прессы на «Кромвеля» и предисловие. В газетах и журналах буря.

— Предисловие действует на ревнителей старины, «таможенников мысли», как красная тряпка на быка, — говорит Виктор.

— Да, милиция лилипутов разъярена, — смеется генерал. Он уже усвоил лексикон сына.

— Зато молодежь дает отпор; вокруг предисловия будут теперь строиться ряды армии романтиков, — говорит Виктор.

Генерал особенно весел в этот вечер. Каждое острое словцо веселит его, вызывает взрыв хохота.

Расстаются уже около полуночи. Виктор и Адель идут домой пешком, не торопясь. Надо прогуляться перед сном. Едва они входят в квартиру, как у дверей раздается тревожный звонок. Кто это так поздно?

— Ваш отец скончался, — говорит посыльный.

Виктор не верит ушам. Ведь только сейчас он беседовал с отцом, слышал его смех. Скорей назад, на улицу Плюмэ!

Отец лежит недвижимый. Недавно румяное, смеющееся лицо посинело и застыло.

— Удар, — говорит врач. — Мгновенная смерть, как на войне.

Контрасты (1828–1829)

Они уже не собираются, как прошлым летом, в кабачке тетушки Сагэ, маршрут их прогулок переменился. Под вечер Гюго и его друзья бродят по окрестностям Парижа. Любимое место их привала «Мельничный холм».

Все располагаются прямо на траве. Луи Буланже делает наброски в походном альбоме, Сент-Бёв раскрывает томик стихов, Гюго ложится на спину, руки под голову, грудь дышит вольно. Над ним гигантское опахало — мельничные крылья. Перед глазами волшебство переменчивых красок солнечного заката. Блестящие озера света, пылающие края облаков, причудливые видения…

Какое-то непередаваемое чувство рождает это пиршество красок, как будто наяву переносишься в фантастическую страну чудес…

Туда, под облака! На крыльях
Подняться дайте мне с земли!..

Солнце село. Друзья идут по вечерним полям. В Париже зажигаются первые огоньки. Сейчас город охватит их своим дыханием, шумом, говором.

Они направляются к Виктору на улицу Нотр-дам де Шан. Адель ждет их. После прогулки надо подкрепиться.

Звонок. Пришел Проспер Мериме. «Клара» — зовут его друзья. Три года назад в Париже много говорили о сборнике пьес некоей испанской актрисы Клары Газуль. В начале книги был помещен ее портрет: дама в пышном платье и кокетливой шляпе, а вместо лица — пустое место; на следующей странице почему-то еще один портрет — молодой человек с. длинным носом и иронической складкой губ. Читатели гадали: кто она? кто он? Приятели же сразу узнали автора. Вот он! Долговязый, всегда невозмутимый насмешник Мериме.

В 1827 году читающая публика снова была озадачена. Вышел в свет прекрасный сборник славянских баллад «Гюзля». Местный колорит, стиль, интонации переданы в нем удивительно тонко, даже специалисты не хотели верить, что это не перевод, а стилизация. Великий русский поэт Пушкин был убежден в подлинности этих народных баллад.

Чем еще поразит мир Мериме? В каких жанрах одержит победы? От него многого можно ждать.

Мериме окидывает взглядом обеденный стол и с поклоном обращается к хозяйке:

— Я готов выполнить свое обещание!

Прошлый раз, когда он обедал у Гюго, к столу были поданы неудачные макароны, и Мериме обещал госпоже Гюго как-нибудь зайти и самолично приготовить настоящие макароны по-итальянски.

Адель повязывает ему фартук и ведет на кухню.

В дверях появляется поэт Альфред Мюссе, белокурый юноша с лицом херувима и повадками денди, вслед за ним темноглазый Эжен Делакруа с холеной бородкой; он первый среди артистической молодежи ввел в моду бороды, и теперь многие подражают ему.

Вскоре Мериме торжественно вносит дымящееся блюдо макарон.

— Вот это талантливо!

— Рад стараться! На этот раз перед вами не мистификация, а сама святая истина!

Из столовой друзья переходят в красный салон. Гюго прочтет только что законченное стихотворение «Джинны». Он уже занял свое обычное место — спиной к камину у круглого мраморного столика. Все притихли.

Начинается волшебный полет стихотворных строк — фантастический полет горных духов джиннов.

Порт сонный,
Ночной,
Плененный
Стеной;
Безмолвны,
Спят волны, —
И полный
Покой.

Переменчивый ритмический рисунок — в нем дыханье моря, в нем трепет стремительных крыльев. Короткие легкие строки вырастают, ширятся.

Стая джиннов! В небе мглистом
Заклубясь, на всем скаку
Тиссы рвут свирепым свистом,
Кувыркаясь на суку.

Духи уже здесь, над головой:

Вопль бездны! Вой! Исчадия могилы!
Ужасный рой, из пасти бурь вспорхнув,
Вдруг рушится на дом с безумной силой.
Дом весь дрожит, качается и стонет…

Пролетели! Удаляется черная стая. И строки стихов тают, становятся все легче, короче.

Как звук прибоя
Незримых вод…

Все тише легкие всплески волн.

И вскоре
В просторе
И в море
Покой.

Слушатели взволнованы.

— Франция еще не слышала таких стихов! Небывалый ритмический рисунок. Волшебство движения!

— Живопись словом, колдовство красок!

Друзья славят покорителя французских слов и ритмов, первооткрывателя новых земель французской поэзии.

«Джинны» вошли в новый сборник стихов «Восточные мотивы». Поэт не был на Востоке, но у него могучая фантазия, и он постигает дух восточной поэзии, изучая ее по переводам и подстрочникам.

В сборнике много стихов посвящено Испании. Испанию Гюго помнит, как будто только вчера был там, ее небо сияет перед его глазами. Мавританские дворцы и мечети, пальмы и лимоны, зубцы скал и башни замков.

Но еще чаще он летит мыслями в Грецию. Он столько слышал, столько читал и писал о ней, что ему кажется, будто он сам не раз бывал там, жил, сражался вместе с повстанцами-сулиотами, видел муки и слезы женщин и детей, проданных в рабство турками.

Вот греческий мальчик. Ноги его в крови. Он чудом спасся от смерти.

Что может разогнать печаль твою сейчас?
…Чего же хочешь ты? Цветок? Ту птицу? Плод?
«Нет! — гордо отвечал мне юный сулиот. —
Дай только пули мне и порох».

В книге «Восточные мотивы» воплотились многие мечты романтиков о поэзии, которая, сбросив запреты прошлого, вырвется из тисков старых канонов и заговорит живым, свободным языком. Гибкость и разнообразие ритмов, мастерство колорита, передающего национальное своеобразие различных стран, — все это поражало и покоряло читателей. Интонации современности Гюго сочетал здесь с забытыми богатствами поэтического языка эпохи Возрождения. В стихах Гюго получили право гражданства, возродились к жизни некоторые красочные слова и обороты, исключенные из литературы ограничительной поэтической реформой XVII века. Многочисленные поклонники поэта признавали, что «Восточные мотивы» положили начало новому Возрождению во французской поэзии.