Алла Панова - Миг власти московского князя

• Название: Миг власти московского князя
• Автор: Алла Панова
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

 ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

О жизни и судьбе великого князя владимирского, первого кня­зя московского Михаила Ярославича (? —1248), прозванного Хоробритом (Храбрым), рассказывает роман современной писательни­цы А. Пановой.

---

Деловитая суета не позволила возобновить беседу, которая продолжилась лишь тогда, когда все приве­зенные припасы были выгружены на берег, где трое гридей заканчивали установку легкого шатра для кня­зя. Берег освоен был быстро: чуть в стороне от шатра вскоре запылал костер, над которым повис большой котел, а несколько человек, размотав привезенный с собой невод, прошли немного вверх по течению, рас­считывая наловить рыбы. Уже вскоре с той стороны, куда они ушли, раздались радостные возгласы, а к то­му времени, как довольные рыбаки вернулись с уловом к костру, в котле уже закипала вода.

Михаил Ярославич прохаживался по берегу, отки­дывая носком сапога попадавшиеся на пути камушки и выбеленные водой и солнцем ветки. Он думал, как начать разговор о том, что больше всего беспокоило его, и размышлял, настала ли пора доверить кому‑то еще, кроме воеводы, свою тайну. В конце концов он ре­шил, что все будет зависеть от того, что расскажет Иван, тогда и станет ясно, следует ли сейчас говорить товарищам о своих намерениях или повременить с этим. Найдя этот выход, князь успокоился, быстро сбросив рубаху и стащив сапоги, с разбегу бросился в воду, проплыв несколько саженей, оглянулся, закри­чал оставшимся на берегу, чтобы последовали его при­меру, и поплыл дальше, к середине реки, где течение было особенно сильным.

Вслед за князем почти все бросились в прохладные воды, чтобы освежить свои пропитавшиеся потом тела. На берегу у костра остался смотреть за ухой лишь один светловолосый молодой дружинник, который бросал на своих товарищей завистливые взгляды. Иван, стя­нув сапоги, бродил вдоль берега по мелководью, погля­дывая на расшумевшихся дружинников, как на рас­шалившихся детей. Егор Тимофеевич тоже не собирал­ся лезть в воду и, сидя на принесенной половодьем большой черной коряге, смотрел на реку, где среди волн мелькала голова князя.

Во всех тех, кто отправился в это небольшое путеше­ствие, Михаил Ярославич был уверен, как в себе самом, и мог рассчитывать на то, что все услышанное для посто­ронних останется тайной. Только вот в самом себе он до конца не был уверен. Посеянные братом Александром семена сомнений в правоте обвинений, высказанных Михаилом при прощании, мешали безоглядно вступить в борьбу с ненавистным Святославом. Михаилу хотелось удостовериться в том, что он не ошибается, и дядя в са­мом деле причастен к смерти отца, а значит, и бунт про­тив великого князя более чем оправдан, ведь Михаил со­бирался мстить за безвинную гибель отца. В противном случае все будут говорить, что сыновец прогнал дядю с великого стола из обычной подлой зависти.

Отведав душистой ухи, пирогов, привезенных из дому, и вконец разомлев от еды и жары, все потяну­лись в тень. Князь, вместо того чтобы найти покой в своем шелковом шатре, устроился на толстом стволе кривой березы, которая, кажется, из последних сил цеплялась корнями за земную твердь и полоскала свою крону в набегавших на берег волнах. Иван примостил­ся тут же. Воевода приготовился слушать гостя, и один из дружинников подвинул облюбованную им корягу поближе в березе, возле которой, по приказу князя, со­брались все, кто отправился в этот поход.

— Удалось ли моим братьям что‑либо про батюш­ку узнать? — спросил Михаил Ярославич, когда все нашли себе место.

— Кое‑что разузнал. Слухов много. Один другого диковиннее, — глядя в глаза князю, проговорил Иван, немного удивленный тем, что тот решил вести беседу не один на один или, в крайнем случае, в присутствии самых близких бояр, а позвал и дружинников. Однако, немного поразмыслив, он решил, что наверняка у Ми­хаила Ярославича своя хорошо обдуманная цель, по­этому после небольшой паузы продолжил: — Передам тебе все, как брат твой велел. Так вот, слух есть, что не своей смертью батюшка ваш помер…

— Этот слух сразу прошел, — нетерпеливо перебил князь.

— Так вот, говорят, что великому князю мать хана Гаюка во время пира самолично зелье в питие подсы­пала, оттого Ярослав Всеволодович занемог и вскоре отдал Богу душу.

— И про зелье слух шел, — кивнул князь и спро­сил: — Ты скажи, зачем ей надо было это делать? Чем ей батюшка мой не угодил?

— Тут и вовсе потемки начинаются. Александру Ярославичу рассказали добрые люди, которых он не­малыми дарами одарил, что, мол, какой‑то боярин — и вроде он даже из наших, из владимирских, будет — донос на Ярослава Всеволодовича сделал. Утвержда­лось в том доносе, что якобы князь ярлык на великое княжение получил, а сам за спиной хана с папой рим­ским договариваться начал, как совместно против Ор­ды выступить. И вроде как латинянин через людей сво­их ему поддержку обещал.

— Отец, да чтоб с латинянами в сговор вступил?! Да быть того не может! — возмутился Михаил Яросла­вич и даже ударил кулаком по стволу.

— Вот–вот, и брат твой то же сказал и так же, как ты, кулаком стукнул, — усмехнувшись, заметил рас­сказчик, — стукнул, а потом сказал, что о том близко­му кругу хорошо ведомо, а хан мог того и не знать.

И наверняка не знал. Чем и воспользовался подлый че­ловек.

— А кто он? Ты этого не сказал, — спросил воево­да, чувствуя, с каким напряженным вниманием слу­шают рассказ все собравшиеся.

— Называли князю имя боярина Федора Яруновича. Но поклясться, что он донос сделал, никто не мо­жет, — прозвучал ответ в тишине, нарушаемой лишь тихим плеском воды.

— А кабы и этот боярин али другой какой — все од­но: он не своим голосом пел. Посуди сам, — обратился Михаил Ярославич к воеводе, краем глаза видя напря­женные лица дружинников, — разве ж мог знать ка­кой‑то бояришка о том, с кем великий князь беседы ве­дет, с кем и о чем договаривается. А то, что какого‑то Яруновича среди ближних батюшкиных бояр не было, поклясться хоть сейчас могу. Александр‑то вдали кня­жил, а я ведь, почитай, всех их знал. Да и ты, Егор Ти­мофеич, тоже.

— Ты прав. Я о таком что‑то не слыхал, — подтвер­дил воевода.

— Александр Ярославич тоже так сказал, что, мол, если был такой человек рядом с батюшкой, то брат, то есть ты, наверняка о нем знать должен.

— А я о таком и не слыхивал! — возбужденно вос­кликнул князь. — Не у моего отца боярин службу слу­жил. У другого князя! А у кого? — Он многозначитель­но посмотрел на воеводу, а потом окинул взглядом всех остальных. — Кому отец рассказывал, как его папские посланники обхаживают, как на свою сторону скло­нить пытаются. Посулами разными заманивают. А?

— Святослав! — в один голос сказали, переглянув­шись, Иван и воевода.

— Вот–вот! — удовлетворенный ответом, кивнул князь.

— По правде сказать, имя это и брат твой называл. Причем на тебя, Михаил Ярославич, ссылался. Мол, ты стрыя недолюбливаешь и потому его во всех грехах подозреваешь, — нехотя добавил Иван и, видя, как набычился князь, постарался побыстрее успокоить его: — Сказал, что хоть и верится ему в такую подлости с трудом, но вполне может статься, что ты прав ока­жешься. — Пытаясь опередить князя, который хотел что‑то сказать, гость торопливо закончил: — И все-таки просил Александр тебя не торопиться и расправу над сим боярином не учинять, а их с Андреем дождаться. Они, дескать, все силы приложат к тому, чтобы все вернее разузнать.

— Хочет руки мне связать! — недовольно ответил на это князь, словно забыв, что его словам внимают больше десятка слушателей. — Что ж, придется до поры до времени покориться брату старшему. Но клясться все ж не стану. Как знать, ежели хорошенько поис­кать, и во Владимире тайны могут открыться. А? Мо­гут ведь?

— Могут, — кивнул воевода.

Многие слушатели тоже кивнули.

— Ведь ложь, что к погибели отца привела, здесь, на нашей земле, зарождалась. Хану до такого не доду­маться, — а по сему свой розыск учиню. Это ведь брат не возбранял делать. А? Так ведь, Иван! — проговорил князь, торжествующе посмотрев на собеседников.

— Может, и на нашей земле замыслили великого князя оговорить, а может, и нет, — упрямо ответил на это Иван, — я ж сказывал, что много слухов в Сарае бродит.

— А что ж еще? — удивленно поднял бровь Михаил.

— А вот был и такой слух, что, мол, великий князь, будучи в Каркоруме, в главном городе великого хана, наслушавшись проповедей папского легата, об­ратился в латинянскую веру.

Михаил Ярославич и воевода одновременно пере­крестились и, выпучив глаза, не веря услышанному, уставились на говорившего. Дружинники сидели, в изумлении открыв рты.

— Да–да. И такой слух был. Князь Александр ска­зал, что, может, тот, кто такое придумал, хотел тем самым правду скрыть. Дескать, нету вымысла черного в том доносе, из‑за которого на великого князя хан осерчал, и то, что Ярослав Всеволодович католиком пе­ред смертью сделался, донос сей только подтверждает.

— Хитро придумано, — проговорил мрачно кто‑то из дружинников.

— То и оно! Вроде и хан с матерью своей правы ока­зались: ведь они не гостя, им доверившегося, жизни лишили, а неблагодарному князю за измену отплати­ли. Хан, мол, к нему со всей душой, а он — с латиняна­ми дружбу завел! Очень умно придумали. Только вот кто придумал! Или опять стрыя обвинять будешь, — обратился Иван к Михаилу Ярославичу.