Морин Джонсон - Имя Звезды

• Название: Имя Звезды
• Автор: Морин Джонсон
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-03532-4

Жизнь может измениться в один миг.

Например, когда из маленького американского городка ты уезжаешь в многомиллионный Лондон.

Или когда узнаешь, что на лондонских улицах вновь орудует Джек Потрошитель.

Или когда начинаешь видеть людей, которых больше не видит никто.

Аврора Дево, обычная американская школьница, носящая имя утренней звезды, не знала, что отъезд в Англию — это еще не перемены.

Это лишь призрак перемен. А настоящие призраки ждут впереди…

---

На такие слова полагается что-то отвечать, но в нынешних обстоятельствах я сочла возможным просто промолчать.

— Умерла она в субботу. К следующему четвергу родители уже сплавили меня обратно в школу, а сами поехали в Сент-Мориц кататься на лыжах, «чтобы развеяться». Вот как в моей семье отреагировали на гибель дочери. Меня отослали прочь, а сами отправились на гору. Потом я три года пытался от этого прятаться. Учился. Занимался спортом. Был круглым отличником. Ни на миг не давал себе расслабиться, чтобы не думать о том, что случилось. Годами прятался от прошлого. А потом, в одну из последних школьных недель — меня уже приняли в Кембридж — я вдруг понял, что впервые за все это время мне нечем заняться, не над чем работать. Тогда я начал думать, и думал все время. Все время думал о ней. Пришел гнев. Пришла тоска. Я полагал, что вычистил все это из головы, — а оказалось, что никуда оно не делось, просто дожидается случая. Я был капитаном гребной команды, у меня был ключ от лодочного сарая. И вот однажды, в начале июня, я пошел туда, достал веревку и перекинул через потолочную балку.

Дальше он мог не говорить. Я все поняла.

— Ты попытался покончить с собой, — сказала я. — Ну тебя не получилось. Потому что ведь ты же жив. Стоп. Ты случайно не призрак? Потому что, если да, голова у меня точно откажет.

— У меня бы получилось, — сказал Стивен. — Но мне помешали.

Он вынул ключ из зажигания и положил в карман жилета.

— Во всех рассказах про повешение упускают одну деталь: какая это страшная боль, — сказал он. — И все происходит вовсе не мгновенно. Вот почему эта казнь считалась одной из самых тяжких. Милосердные палачи знали, как разом сломать шею, что было очень гуманно. А когда ты вешаешься сам, веревка врезается в горло. Непереносимая боль. Я почти сразу понял, какую допустил ошибку, но скинуть петлю уже не мог. Это в принципе невозможно после того, как она затянулась вокруг шеи и вес тела тянет тебя вниз. Можно дрыгать ногами, дергать за веревку, вырываться. Я уже хотел было все это прекратить, и тут ко мне кто-то подошел. Один из учеников, хотя раньше я его никогда не видел. Он спросил: «Ты меня видишь?» И принялся рассматривать меня, с этаким любопытством. Потом поднял стул с пола и ушел. Я сумел поставить ноги на стул, сдернул с шеи веревку и дал клятву никогда больше не покушаться на свою жизнь, как бы ни повернулись обстоятельства.

Вой сирены вдали прервал наш разговор.

— Я с этим справился, — сказал Стивен. — Я сознаю, что совершил, и больше так не поступлю. А не рассказываю я об этом прежде всего потому, что… не могу. Не могу говорить всем и каждому: «Я пытался покончить с собой, потому что не сумел примириться со смертью сестры, но теперь все со мной хорошо, потому что меня спас призрак».

— Не можешь, — подтвердила я. — Я понимаю, чем это может кончиться. Но как ты попал оттуда сюда? В призрачную полицию?

— В рассказах упускают и другую деталь — наверное, она просто представляется малозначительной: от попытки повешения на шее остаются следы. — Он поправил воротник, будто ощутив их снова. — Их ни с чем не спутаешь. На следующее утро меня вызвали в лазарет, там ждал психиатр. Я мог бы ему соврать, но голова у меня все еще плавала в тумане. Я в точности пересказал ему все, что видел. В тот же день меня перевели в частную психиатрическую клинику, накачали лекарствами и назначили курс лечения. А через два дня раздался телефонный звонок, и мне предложили работу. Звонившая сказала: я не псих. У меня депрессия, но я не псих. А депрессия у меня по понятным причинам. Она знала, что произошло с моей сестрой. Знала, что я ничего не придумал. У меня открылся редкий, особый дар, хочу ли я употребить его на благородные цели? Хочу изменить мир к лучшему? Через неделю меня выписали из клиники. Отвезли на Уайтхолл, там, в кабинете, другой человек объяснил мне правила. Я буду первым сотрудником заново созданного особого отряда. С официальной точки зрения, я буду полицейским. Пройду соответствующую подготовку. Окружающие будут считать меня обычным констеблем. Так я и должен представляться. На деле же я буду командовать новым отрядом полиции.

Стивен так стиснул руль, что пальцы у него побелели. Я впервые видела, чтобы он испытывал нечто похожее на чувства.

— Видишь ли, тогда они именно так и набирали сотрудников, — сказал он. — Просматривали медицинские карты толковых студентов, которые рассказывали истории вроде моей — соприкосновение со смертью в юном возрасте, общение с людьми, которых больше никто не видит. Всех нас вытащили из психушки. Но я — последний из этого набора. Бу и Каллума приметили в реанимации. Оба рассказывали, что видели каких-то загадочных людей… Оба чуть не погибли. У обоих хорошая физическая подготовка. Оба быстро соображают, хотя и не великие интеллектуалы. Оба из Лондона, хорошо знают город. Их вычислили, а потом меня отправили их завербовать. Я — последний из психов.

— С виду ты не псих, — заметила я.

Стивен кивнул и посмотрел в окно на «Риджис-Хаус», потом снова на часы.

— Три пятьдесят пять, — сказал он. — Каллум уже на месте. Пора.

Вообще-то, в четыре часа утра «Риджис-Хаус» должен был быть заперт, но когда мы толкнули дверь, она оказалась открыта. В вестибюле горел свет, стояла стойка охраны — по идее, там должен был кто-то дежурить. Но охранника не было, что наводило на тревожные мысли: стул его стоял так, будто его резко оттолкнули к стене. На столе чашка чая, наполненная до половины, и компьютер, открытый на сайте новостей Би-би-си. Стивен нагнулся к нему, взглянул на экран.

— Последний раз обновлялся полчаса назад, — сказал он.

Тут я увидела на столе листок бумаги, на котором было накорябано: «Спустись на лифте на один этаж. Лестница в дальнем конце коридора. Ищи черную дверь».

Мы ни словом не обмолвились о судьбе охранника. Это было бессмысленно. Спустились на лифте, потом по лестнице в служебное помещение — там извивались трубы, стояли нагреватели и прочая техника, необходимая для функционирования огромного здания. В дальнем углу обнаружилась черная дверь. На ней висело несколько объявлений — опасно, не входить, — а так она не представляла собой ничего особенного. И ничто в ней не выдавало, куда она ведет. Стивен снял жилет со светоотражателями и бросил на пол, потом осторожно нажал на ручку. Дверь открылась. Я почувствовала, как в щель потянуло холодным воздухом.

— Один вопрос, — сказала я. — Ты мне это рассказал потому, что думаешь — я погибну?

— Нет, — ответил он. — Потому, что ты совершаешь храбрый поступок, вот я и решил, что надо рассказать.

— По-моему, это и есть утвердительный ответ, — сказала я.

Не дав себе задуматься еще хоть на секунду, я накрыла его ладонь своей и открыла дверь пошире.

34

Служебная винтовая лестница, построенная году в 1890-м, с тех пор не ремонтировалась. Вереница тусклых огней уходила, извиваясь, все дальше вниз — дна видно не было. Почему-то при виде этой нисходящей спирали голых лампочек мне стало только хуже. Светили они тускло — только и удавалось различить старый кафель, грязный, отчасти обвалившийся, и неровные, вытертые ступеньки.

Я стояла наверху, свесив кончики пальцев с края, и не могла заставить себя шагнуть вперед. Я чувствовала, как холод обволакивает шею, студит ладони, лежащие на старых перилах. В воздухе висел резкий химический запах. Единственным источником тепла был Стивен, стоявший прямо за мной.

И тут, помимо моей воли, нога моя сдвинулась с места, и вот я уже спускалась по лестнице — прочь от мира, прочь от безопасности. Сделав несколько шагов, я впервые уловила стук падающих капель. Он делался все громче и громче. Кроме этого, я слышала лишь один звук — странное, негромкое посвистывание, отзвук движения воздуха, который вентиляторы и кондиционеры нагнетали в туннели, в бесконечный лабиринт, раскинувшийся под городом. Это и была настоящая подземка. От спуска по спирали, от бесконечного однообразия у меня закружилась голова. А потом винтовая лестница превратилась в прямой пролет из двадцати — двадцати пяти ступенек.

— Спустись, пожалуйста, — сказал голос. — Аккуратнее на последних ступенях. Они в скверном состоянии.

Я замерла на месте. Тут мозг мой вдруг вспомнил, что ему положено бояться. Стивен был рядом, всего ступенькой выше, — он положил руку мне на плечо.

— Какой смысл останавливаться? — продолжал голос.

Он был прав. Я спустилась в такую глубину, что возвращаться было уже поздно. Дальше Стивен меня отпустит, и я пойду одна. Он кивнул, снял с пояса фонарик, сжал в руке, вместе с терминусом.

Последние несколько шагов я сделала очень медленно. Ступени становились все шире и закончились в обветшавшем вестибюле — тут, видимо, когда-то продавали билеты. Старые кассы были забиты досками. Часть кафеля со стен явно ободрали. По стенам были развешаны современные таблички, воспрещавшие вход, вперемешку со старыми табличками — не курить, опасайтесь нервно-паралитического газа. Передо мной открылись две арки. На каждую указывала полустертая нарисованная рука, фрагмент ушедшей Викторианской эпохи, — так регулировали когда-то потоки входящих и выходящих пассажиров. Когда-то, наверное, они выглядели миленько, а теперь наводили жуть.