Владимир Листов - Чекисты рассказывают. Книга 4-я

• Название: Чекисты рассказывают. Книга 4-я
• Автор: Владимир Листов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1979

Первые три книги «Чекисты рассказывают» были тепло встречены читателями. Новый сборник тематически как бы продолжает этот рассказ. На страницах книги рассказывается о борьбе с контрреволюцией в первые годы Советской власти, разоблачаются происки империалистических разведок, правдиво и ярко пишется об отваге и патриотическом мужестве советских людей.

Книга воспитывает у советских людей высокую политическую бдительность.

---

Прихожан был небольшого роста, о таких говорят неказистый. Во время беседы он, особенно вначале, предстал весьма строптивым и нерассудительным. Он очень обиделся, что его оторвали от дел, он стал в позу. Разумеется, его пребывание в окружении в вину ему никто не ставил. Его только попросили хорошо все вспомнить и рассказать, не упуская деталей, которые порой кажутся на первый взгляд мелочами. По-видимому, он все же был сильно взволнован, встревожен, хотя внешне это не очень проявлялось.

Он, видно, понял, что Андреев, который беседовал с ним, знает о его пребывании на оккупированной территории больше, чем он предполагал. Тогда он все рассказал.

Бой за деревню Дубки закончился не в нашу пользу. Контратака, которую организовал полковник из оперативного управления, тоже захлебнулась. Во время боя подошло несколько немецких танков и бронетранспортеров, которые и решили исход боя. Когда все кончилось, его в числе других военнопленных немецкие автоматчики привели в деревню. Перед этим всех обыскали, отобрали оружие, документы, личные вещи. Загнали на скотный двор, поставили часовых. Потом построили, отделили командный состав, погрузили в грузовую автомашину и под усиленным конвоем повезли в какой-то крупный населенный пункт. Там посадили в темный, сырой подвал, каждого в отдельную камеру. Вызывали на допрос всю ночь и весь день.

На вторую ночь, часов в одиннадцать-двенадцать, Прихожана вызвал гитлеровец в штатском. Он водрузил на нос очки, пристально посмотрел на Прихожана и сказал по-русски:

— Садитесь, капитан медслужбы Прихожан.

— Благодарю, — проронил несмело Прихожан и сел на стул, стоявший на некотором удалении от стола.

— Я обер-лейтенант Вестгоф. Зовут меня Валериан Аполлонович. Я родился и жил в России. Из дворян, правда, оскудевших последнее время. Потом эмигрировал. Ну-с, приступим к делу, капитан, времени у нас, сами понимаете, мало. Не будем разводить дипломатию. Ваши документы вот передо мной, на столе. Здесь указаны все ваши данные. Так что тратить на это время не будем. Должен заметить, у вас выбор не большой. Вы сейчас берете ручку и подробно отвечаете на поставленные там, в вопроснике, вопросы: о месте дислокации в настоящее время вашей части, в данном случае штаба фронта, армий, входящих в состав фронта, состоянии войск, наличии вооружения, техники, боеприпасов, о базах снабжения, об офицерах штаба. Все, что знаете, только правду. Если у вас будет что добавить от себя, кроме указанных вопросов, пишите. Это вам зачтется. Если же, по каким-либо соображениям, вы не найдете возможным ответить на поставленные вопросы, вас расстреляют. К утру. Я прикажу. Третьего, к сожалению, предложить не могу.

Прихожан сначала отказывался, ссылаясь на свою неосведомленность, на го, что он занимался хозяйственными вопросами в госпитале, ведал снабжением. Вестгоф молчал и улыбался. Потом он позвонил. Вошел здоровенный солдат. Одной рукой он приподнял Прихожана за воротник, другой стул поставил к столу и толкнул Прихожана на стул. Тот плюхнулся и взял ручку.

После того, как он заполнил вопросник, его несколько часов никто не трогал. Он даже поспал немного. Потом дали ему кусок хлеба и полкотелка супу. Днем часовой снова увел его на допрос, на сей раз его допрашивал капитан Фурман, тоже говоривший по-русски, но с заметным акцентом. Он одобрил поведение Прихожана в плену, заметив, что его показания в основном соответствуют имеющимся у них данным.

— Это дает основание надеяться, капитан Прихожан, что вы будете помогать нам создавать новый строй в России. Если вы согласны, вас немедленно отпустят к своим и вы будете работать на великую Германию, находясь там, у красных. — Последнюю фразу капитан Фурман произнес даже с некоторым пафосом и при этом поднял вверх указательный палец.

— Но, господин капитан, — Прихожан попытался что-то возразить, но Фурман перебил его:

— Сдача в плен, господин Прихожан, свидетельствует о непрочности ваших убеждений, о желании спасти свою жизнь. Как у вас говорят, спасти свою шкуру. — При этом Фурман довольно засмеялся и продолжал: — Между нами говоря, у вас есть один шанс спасти свою жизнь — это стать дейчагентом и работать на Германию. Других шансов нет.

Заключительный разговор с Прихожаном вел снова Вестгоф. Прихожану предстояло, возвратясь в свое расположение и пройдя проверку, устроиться на свою прежнюю должность во фронтовой госпиталь. Вести себя осторожно, добросовестно выполнять свои служебные обязанности. Слушать, что говорят между собой командиры, запоминать, знакомиться с документами, при возможности копировать их. Собранную информацию передавать человеку, который будет приходить к нему. Он будет его, Прихожана, руководителем. Обусловливались время и место встреч.

— Его указания — это указания капитана Фурмана, — подчеркнул Вестгоф. При первом знакомстве руководитель должен был обратиться к Прихожану со словами: «Если не ошибаюсь, мы с вами встречались когда-то в парке в Гомеле?» На это требовалось ответить: «Да, в Гомеле я родился и жил до войны».

На следующий день Вестгоф привез Прихожана в деревню, недалеко от линии фронта, и на прощанье сказал:

— Сейчас обстановка благоприятствует вашему возвращению к своим: многие русские выходят из окружения.

Прихожан провел ночь в каком-то сарае, а рано утром нашел попутчиков и стал пробираться через линию фронта.

— Как же вы выполняли свои обязательства перед Фурманом и Вестгофом? — спросил Андреев.

— Я с этим не торопился, решил тянуть время. Две встречи уже пропустил. На первую, которая намечалась в начале месяца, не мог пойти, был в отъезде. На вторую не пошел.

— Почему к нам не пришли?

— Гм… Почему? Боялся, потому и не пришел к вам.

— Следующая встреча?

— Во вторник на следующей неделе. На почтамте…

Задачу «Смелому» ставил Кленов сам. Когда все вопросы, касающиеся задания по разведке в тылу, были обговорены. Кленов сказал:

— Теперь о разведгруппе Соловьева. Судьба этой группы для нас, сам понимаешь, небезразлична. И не только по чисто человеческим соображениям. Любые данные о ней для нас будут представлять интерес. Попытайся выяснить хотя бы, кто была эта девушка и какова ее дальнейшая судьба…

* * *

Рынок в тяжелые годы оккупации — место знаменитое в городе. На толкучке можно услышать новости, можно встретить разных людей. Но для разведчика это место опасное. Там обычно шныряют полицаи, сыщики, агенты гестапо, часто бывают облавы и проверки документов, а угодить разведчику в облаву совсем ни к чему. И все же, бывая в городе, «Смелый» наведывался на толкучку.

Галину он раньше не встречал, знал ее только со слов знавших ее людей и по фотокарточке, которую дал ему Андреев, снабдив на всякий случай надписью на обороте:

«Кого люблю, тому дарю. Леше на долгую память. Тося».

«Смелый» узнал ее сразу. Она ходила между рядами с корзиной следом за длинной пожилой женщиной. Женщина торговалась, покупала продукты, купленное клала в корзину, и они шли дальше. Девушка ни на шаг не отставала от впереди шедшей женщины. Закупив кое-какие продукты, женщины покинули рынок и направились мимо станции, на окраину города. «Смелый» шел за ними на некотором удалении до тех пор, пока они не скрылись в калитке в высоком деревянном заборе. Это было в воскресенье. Видел он ее и в среду и в пятницу — в базарные дни, на том же рынке.

Надо было постараться узнать все об этом доме. И он решился. В следующее воскресенье на рынке, улучив момент, он подошел к девушке сзади и сказал тихо:

— Привет тебе, Галина, от Сергея Петровича. — Она встрепенулась и с испугом обернулась. — Спокойно. Нужно встретиться или передай письмо мне здесь в следующий раз. Опиши все. Буду ждать.

— Встретиться не могу. Меня одну не выпускают. Напишу письмо… — шепнула она.

В среду ее не было на рынке, и «Смелому» пришлось поволноваться. Письмо она передала только в пятницу. В нем описывалось все, что произошло с группой, и с ней тоже. О себе она писала:

«Сначала меня допрашивали, потом перестали. Не знаю почему. Живу сейчас у Анны Карловны — хозяйки большого дома, выполняю обязанности прислуги. Живу здесь третью неделю. На второй половине дома живут шесть молодых мужчин. Я их не видела и не знаю, кто они. Обеды для них готовит хозяйка и сама их кормит. Я только помогаю стряпать, стираю и глажу для них белье. К нам в дом почти ежедневно ездит капитан Фурман, который меня допрашивал. Он предложил мне работать на германскую армию. Что он имел в виду, какую работу, я точно себе не представляю. И еще бывает в доме господин Вестгоф. Но они бывают больше на второй половине дома».

Заканчивалось письмо вопросами:

«Как мне быть? Как вести себя, что сказать, если будут снова предлагать работать на них?»