Сергей Семанов - Брусилов

• Название: Брусилов
• Автор: Сергей Семанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Книга посвящена жизни и деятельности А. А. Брусилова, крупнейшего русского военачальника, с именем которого связана одна из блестящих операций первой мировой войны — «Брусиловский прорыв». Потомственный военный, прошедший путь от воспитанника Пажеского корпуса до верховного главнокомандующего, А. А. Брусилов становится видным советским военачальником. В книге широко использован исторический материал, документы первой мировой войны и предреволюционных лет. Книга рассчитана на массового читателя.

---

7(20) июля Брусилов писал главкоюзу Гутору, что войск на фронте у него более чем достаточно, но необходимо их заставить драться: «Не допускаю мысли, чтобы между сосредоточенными в районе прорыва частями не нашлось доблестных и верных долгу полков, которые не остановили бы небольшие части противника, наступающие только потому, что перед ними отходят. Приказываю не только принять все меры к тому, чтобы остановить наступление противника, но энергично перейти в контратаку и восстановить положение. Отхода 7-й армии не допускаю. Не допускаю и мысли, что развитие успеха противника может угрожать Тарнополю…

Но положение становилось хуже с каждым часом. В Ставку приехал Керенский. С 8 июля он возглавлял правительство, сохранив и пост военного министра, По приказу Керенского Брусилов выехал на Юго-Западный фронт для смены Гутора с поста главкоюза и водворения вместо него Корнилова (последнему покровительствовал комиссар 8-й армии Борис Савинков, имевший большое влияние на Керенского).

Брусилов не считал удачным как момент, выбранный для смены командования, так и кандидатуру Корнилова, но все же согласился. Приехав на Юго-Западный фронт, он был удивлен поведением Корнилова: тот соглашался заместить Гутора лишь при определенных условиях. «На это я ему ответил, — писал Брусилов, — что никаких его условий в данный момент я выслушивать не буду и не приму, и считаю, что высший командный состав подает в данном случае дурной пример отсутствия дисциплины, торгуясь при назначении в военное время чуть ли не на поле сражения. Тогда он сдался и без дальнейших возражений вступил в исполнение своих новых обязанностей».

Отступление русских войск продолжалось. 12(25) июля германцы заняли Тарнополь. После этого начали отходить войска 7-й и 8-й армий, и весь Юго-Западный фронт пришел в расстройство. Русские войска, не оказывая никакого сопротивления, бросали позиции и отходили на восток. Новый главкоюз, пытаясь их остановить, решил спасти положение, прибегнув к жестоким мерам. Корнилов сразу же отказался от «брусиловской системы уговаривания» (такое название она получила у генералов типа Деникина и Корнилова) и потребовал, учитывая серьезность положения, запретить всякие митинги в районе боевых действий, а в случае попыток их устраивать — стрелять в митингующих. Но ничего не помогало: обсуждение приказов в комитетах и на митингах продолжалось, и Юго-Западный фронт отступал.

Не спасла положения и атака Западного фронта. С утра 6(19) июля здесь началась мощная артиллерийская подготовка. Длилась она три дня; артиллерия практически уничтожила укрепления врага. Современные исследователи оценивают эту артиллерийскую подготовку как проведенную блестяще. Войска, поднявшись в атаку, почти не встретили сопротивления, прошли две-три линии окопов, побывали на неприятельских батареях, сняли прицелы с орудий и… вернулись назад. На следующий день боевые действия не возобновлялись.

Видимо, Брусилов понял неспособность русских войск к настойчивым атакам. 9(22) июля он телеграфировал главкозапу: «Повторные удары частями других корпусов могут расстроить и эти части, не дав ощутительного результата, почему ставлю первой вашей задачей сохранение боеспособности армии, чтобы отнюдь не повторилось происшествие на Юз-фронте, когда расстроенные атаками части бросили от незначительного удара со стороны противника позиции и начали неудержимо отступать…» Такие же указания последовали Северному и Румынскому фронтам. Верховный главнокомандующий наконец осознал, на что была пригодна его разложившаяся армия, и отказался от призрачной возможности наступать.

Июньское наступление дорого обошлось русской армии: было убито, ранено и попало в плен 1968 офицеров и 36361 солдат. Так закончилась последняя военная операция, которой руководил генерал Брусилов, закончилась не к его чести.

Репутация Брусилова в армии и стране, заработанная за долгие годы службы, серьезно пострадала в эти дни, и не только из-за неудачи наступления, но и потому, что с его фамилией оказалось связанным решение Временного правительства о восстановлении смертной казни на фронте. Инициаторами этого решения были Корнилов и Савинков, требовавшие восстановить полевые суды и смертную казнь и получившие в этом поддержку Керенского. Брусилов в воспоминаниях утверждает, что сознавал бесполезность и даже вредность этого приказа, но все же согласился с Керенским и Корниловым. 12(25) июля смертная казнь была восстановлена.

На эти несколько дней середины июля 1917 года, когда войска Юго-Западного фронта отступали, приходятся и другие приказы, бросающие пятно на политическую репутацию Брусилова. 9(22) июля за подписью Керенского и Брусилова главнокомандующим фронтов был разослан приказ о применении оружия за неисполнение распоряжений командования и революционную агитацию в войсках. 10 июля Брусилов отдал приказ о запрещении митингов и собраний в войсковых частях. 12 июля появился приказ Брусилова, требовавший применять самые решительные меры для восстановления дисциплины и запрещавший комитетам вмешиваться в оперативные распоряжения и боевые приказы. Впоследствии Брусилов писал, что некоторые из этих приказов появились под давлением извне, но это ни в коей мере не снимает ответственности главковерха за такие распоряжения. Так заканчивалось его пребывание на посту верховного главнокомандующего.

И все же Временное правительство, руководствовавшееся классовыми интересами буржуазии, не было довольно Брусиловым. Двоевластие кончилось, но для расправы с революционным движением требовалась «сильная» власть, необходим был диктатор. Годился ли для этой цели Брусилов? Позднее он вспоминал, что в последние недели пребывания на фронте ему задали приватно вопрос: будет ли он поддерживать Керенского, если тот найдет необходимым стать диктатором? Брусилов ответил:

— Нет, ни в коем случае, ибо считаю в принципе, что диктатура возможна лишь тогда, когда подавляющее большинство ее желает.

«Я знал, — писал Брусилов, — что, кроме кучки буржуазии, ее в то время никто не хотел, в особенности же ее не хотела вся солдатская масса на фронте, которая приняла бы это как контрреволюцию, следствием чего явилось бы непременно избиение офицерского состава. Это во-первых, а во-вторых, я считал Керенского по свойству его истерической натуры лицом для этого дела абсолютно неподходящим. Тогда мне был предложен вопрос: не соглашусь ли я сам взять на себя роль диктатора? На это я также ответил решительным отказом, мотивируя это простой логикой: кто же станет строить дамбу во время разлива реки — ведь ее снесут неминуемо прибывающие революционные волны. Ведь судя по ходу дела, зная русский народ, я видел ясно, что мы обязательно дойдем до большевизма. Я слишком люблю свой народ и давно знаю все его достоинства и недостатки. Я видел, что ни одна партия не обещает народу того, что сулят большевики: немедленно мир и немедленно дележ земли. Для меня было очевидно, что вся солдатская масса обязательно станет за большевиками и всякая попытка диктатуры только облегчит их торжество…».

Это высказывание Брусилова было сделано, впрочем, значительно позже июля 1917 года.

12(25) июля, в разгар тарнопольского разгрома, Керенский предложил собрать в Ставке совещание высшего командного состава. К этому времени до Брусилова частным порядком дошло известие: Керенский ведет переговоры в правительстве о смене верховного главнокомандующего. Но Брусилов уходить не хотел. «Ни одной секунды я не думал об уходе, — говорил он корреспонденту газеты неделю спустя, уже в Москве. — Я всегда считал себя не вправе уйти и не хотел уходить, а, напротив, думал, что мой боевой опыт и мое знание офицера и солдата и отношение армии ко мне послужат тем звеном, которое облегчит воскресение армии…»

Может быть, Брусилов еще некоторое время и оставался бы главковерхом, не случись перед совещанием в Ставке трагикомическое происшествие. Министр-председатель должен был прибыть в Ставку 16 июля в 14.30, а приехал на час раньше. Брусилов и наштаверх Лукомский в тот момент были заняты важными оперативными делами и, узнав о преждевременном прибытии Керенского, решили на вокзал не спешить — все равно опоздали — и поехать прямо на совещание. Но вскоре пожаловал адъютант Керенского с требованием немедленно следовать на вокзал. Генералы повиновались.

Выяснилось, что Керенский бушевал на вокзале, грозно кричал, что и генералы разбаловались, что их надо «подтянуть»… Министр-председатель к тому времени приобрел очень большое, непомерное мнение о своей персоне. Сохранив портфель военного министра, он уже подумывал о посте главковерха, чтобы непосредственно руководить операциями, наступать, наступать…

Да что главковерх, диктатором намеревался стать присяжный поверенный Александр Федорович Керенский, русским Наполеоном. Он уже и форму себе военного пошиба изобрел, и позы, смахивающие на наполеоновские, принимал, и не только на митингах, но и в повседневной обстановке. А тут — такое пренебрежение! Вот Керенский и кричал, что требует к себе внимания, ведь «прежних» генералы встречали, выстаивая часами в любую погоду на вокзалах… Поведение Керенского можно бы считать просто смешным, мелочным, если бы не жестокие бои на фронте, не отступление, не трагическое положение страны…