Александр Архангельский - Стихотворная повесть А. С. Пушкина «Медный Всадник»

• Название: Стихотворная повесть А. С. Пушкина «Медный Всадник»
• Автор: Александр Архангельский
• Издательство: Высшая школа
• Жанр: Культурология
• Год: 1990
• ISBN: 5-06-000848-7

В пособии анализируется поэтика «Медного Всадника», одного из самых художественно совершенных произведений А.С. Пушкина последнего периода его творчества: неповторимые особенности жанра, стиля, сюжета. Художественный мир повести предстает в неразрывном единстве формы и содержания. Произведение включено в контекст пушкинского творчества 1830-х годов. Книга дополнена Приложением, содержащим выдержки из работ о «Медном Всаднике» В. Белинского, П. Анненкова, Д. Мережковского, В. Брюсова, Б. Энгельгардга, А. Белого, В. Ходасевича, Л. Пумпянского.

---

Если в целом во Вступлении к «Медному Всаднику» две сферы — природа и государство — непроницаемо замкнуты друг для друга, то в «Пире Петра Первого» они взаимооткрыты. То, что происходит в царском доме, отзывается и во всей природе. Петр празднует отпущение вины, и оттого-то «…шум и клики// В Питербурге-городке, // И пальба и гром музыки //И эскадра на реке; // (…) // И Нева пальбой тяжелой // Далеко потрясена».

И конечно, возвращается цельность сюжету. Раздвоившийся в «Медном Всаднике» на «внутреннюю» и «внешнюю» ипостась, здесь он смыкается воедино. Ибо то, что царь совершает, он совершает не тайно, а явно. Причина празднования — прощение; следствие — преображение мира, возвращение истории в нормальное русло. Нет нужды «разводить» во времени причину и следствие, как то было в «петербургской повести».

И наконец, последнее совпадение, тоже отнюдь не случайное. События «Медного Всадника» и события «Пира Петра Первого» строго документированы. В повести это было даже подчеркнуто: «Происшествие… основано на истине». В стихотворении сносок и указаний на источник нет, но случай, в нем воссозданный, был достаточно известен. Эта документальность более чем значима. То, что предстает в историческом свидетельстве как яркая деталь, как важный, но единичный случай, попадая в «магнитное поле» литературного произведения, заряжается его энергией и перерастает ограничивающие рамки. В «Медном Всаднике» печальный, но отнюдь не закономерный факт наводнения приобретает масштаб национальной драмы, предопределенной всем ходом отечественной истории двух столетий. А в «Пире Петра Первого» Пушкин как бы сделал мгновенный «снимок» единичного случая из бурной биографии самодержца, и «снимок» этот стал символом, уроком власть предержащим на все времена.

Недаром сам поэт предпринял шаги к тому, чтобы «закрепить» за своим «Пиром…» статус канона стихотворения о русской государственной шири, о сердечности и открытости. Он поместил на страницах издаваемого им журнала «Современник» (1836. Т. 3) стихотворение С. Стромилова «3 июля 1836 года», не просто скроенное по лекалу «Пира…», но, по сути, являющее собой поэтическую маргиналию на его полях:

(…)Вкруг полунощной твердыни
Ждут чего-то корабли (…)
Иль им мало прежней славы?
Иль на шведа поднялись? (…)
Нет! то мирными рядами
Внуки к деду собрались,
И обнявшись парусами,
Деда здравствовать стеклись (…)
Веселись же!.. Наш Великий
Знать недаром нас любил;
Знать недаром Он при кликах
За здоровье внуков пил!..

И русская поэзия откликнулась на этот пушкинский «тост». В 1837 г. вослед «Пиру Петра Первого» появляется стихотворение Н. Кукольника «Школа», посвященное морской прогулке Петра, в 1855 — «Малое слово о Великом» В. Бенедиктова, в 1869 — «Современное» Ф. Тютчева — и так вплоть до «Стихов о Петербурге» А. Ахматовой (1913) и прощального монолога А. Блока «Пушкинскому дому» (1921)[80].

Это выросшее из проблем «петербургской повести» стихотворение окончательно убеждает нас: Пушкин как автор «повести невстреч», как мыслитель, не с Петром, не с Евгением и не с ними обоими; он — над ними, над их трагическими полуправдами, приходящими в столкновение.

Возвращаясь два года спустя к рассмотренной уже теме, поэт стремился диалектически разрешить конфликт «Медного Всадника» в проповеди истины, согласно которой — воспользуемся словами одного из писем выдающегося физиолога и философа А. А. Ухтомского — «ни общее и социальное не может быть поставлено выше лица, ибо только из лиц и ради лиц существует; ни лицо не может быть противопоставлено общему и социальному, ибо лицом человек становится поистине постольку, поскольку отдается другим лицам и их обществу»[81].

«Пир Петра Первого» стал разрешением конфликтов <(Медного Всадника» — идейных, стилистических, жанровых. По мысли Пушкина, государство должно стать гуманным, ориентированным на личность человека, а тот, в свою очередь, призван возвысить свой дух до трагических высот истории; только в сущностном единении частное и общественное могут дать спасительный выход из противоречий русской жизни, подобно тому как ода и идиллия, объединившиеся в жанровом составе «Пира Петра Первого», рождают новую художественную гармонию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, настала пора подвести итоги.

Обращение к художественному строению «Медного Всадника» заставило нас отказаться от априорных толкований его смысла. Ни «государственная», ни гуманистическая концепции, ни равно противостоящая им концепция «трагического гуманизма» не способны дать ключ к толкованию противоречий повести.

Прежде всего нужно иначе взглянуть на пушкинское отношение к героям повести. Мы подошли к этой проблеме со стороны жанра, связав мир Евгения с идиллией, а мир Петра — с одой. Но можно (и, видимо, это еще предстоит сделать) посмотреть на них сквозь призму идей сентиментализма и классицизма, «снимаемых» пушкинским реализмом.

Внимательное отношение к противоречиям сюжета окончательно убедило нас в том, что Пушкин показал трагедию бытия, распавшегося на «частную» и «государственную» сферы, и выход из создавшегося положения он видел прежде всего в торжестве идей человечности. Очевидно, будущий исследователь, подошедший с этих позиций к стиховой «фактуре» повести, ее композиционному строению, особенностям ее историзма, к проблеме ее художественного времени и пространства, придет в целом к тем же выводам.

Для поэта в «Медном Всаднике», если воспользоваться формулой Ю. М. Лотмана, «правильный путь состоит не в том, чтобы из одного лагеря современности перейти в другой, а в том, чтобы „приподняться над жестоким веком”, сохранив в себе гуманность, человеческое достоинство и уважение к живой жизни других людей»[82].

СПИСОК РЕКОМЕНДУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ[83]

Анненков П. В. Материалы к биографии А. С. Пушкина. М., 1984.

Анциферов Н. П. Быль и миф Петербурга. Пг., 1924.

Бицилли П. М. Этюды о русской поэзии. Прага, 1926.

Благой Д. Д. Миф Пушкина о декабристах: Социологическая интерпретация «Медного Всадника» // Печать и революция. 1926. № 4,5.

Вайскопф М. Вещий Олег и Медный Всадник // Мелет \Viспет SlarvistisсhсгАl;ltаnrсlt. Wiсn' l98]. Bd, 12(на рус. яз.).

Вацуро В. Э. Пушкин и проблемы бытописания в начале 1830-х годов // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1969. Т. 6.

Вернадский Г. В. «Медный всадник» в творчестве Пушкина // Slavia.1924.

Винокур Г. О. Наследство XVIII века в стихотворном языке Пушкина // Пушкин — родоначальник новой русской литературы. М.; Л., 1941.

Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.

Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин. Л., 1978.

Измайлов Н. В. Текстологическое изучение поэмы Пушкина «Медный Всадник»// Типология славянских литератур. Л., 1973.

Каганович А. Медный всадник: История создания монумента. Л., 1975.

Левин Ю. И., Сегал Д. М., Тименчик Р. Д., Топоров В. Н., Цивьян В. Т. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Кишал 1л{ега(иге. 1974. № 7, 8 (на рус. яз.).

Лотман Ю. М. К структуре диалогического текста в поэмах Пушкина: Проблема авторских примечаний к тексту // Пушкин и его современники: Уч. записки / ЛГПИ им. А. И. Герцена. Псков, 1970. Т. 434.

Маймин Е. А. Пушкин: Жизнь и творчество. М., 1981.

Макогоненко Г. П. Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы: 1830–1833. Л., 1974.

Осповат А. Л. Вокруг «Медного всадника» // Известия / АН СССР. Серия ОЛЯ. 1984. Т. 43. № 3.

Рябинина Н. А. К проблеме литературных источников поэмы А. С. Пушкина «Медный Всадник» // Болдинские чтения. Горький. 1977.

Сидяков Л. С. «Пиковая дама», «Анджело» и «Медный всадник»: К характеристике художественных исканий Пушкина второй болдинской осени // Болдинские чтения. Горький, 1979.

Соловьева О. С. «Езерский» и «Медный всадник». История текста // Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л., 1960.

Тименчик Р. Д. «Медный всадник» в литературном сознании начала XX века // Проблемы пушкиноведения. Рига, 1983.

Тоддес Е. А. К изучению «Медного всадника» // Пушкинский сборник. Рига, 1968.

Тойбин И. М. Пушкин. Творчество 1830-х годов и вопросы историзма. Воронеж, 1976.

Томашевский Б. В. Комментарии // Пушкин А. С. Стихотворения: В 3 т. Л., 1955. Т. 1. С. 693–694.

Томашевский Б. В. Петербург в творчестве Пушкина // Пушкинский Петербург. Л.,1949.

Тынянов Ю. Н. Пушкин II Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1969.

Федотов Г. В. Певец империи и свободы // Федотов Г. В. Новый град. Ы.-У., 1952.

Худошина Э. И. Жанр стихотворной повести в творчестве А. С. Пушкина. Л, 1974.

Щеголев П. Е. Текст «Медного всадника» // «Медный всадник»: Петербургская повесть А. С. Пушкина. Пг., 1923.

Якобсон Р. О. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон Р. О. Работы по поэтике / Вступ. ст. Вяч. Вс. Иванова; Сост. и общ. ред. М. Л. Гаспарова. М., 1987.