Ками Гарсиа - Прекрасная тьма

• Название: Прекрасная тьма
• Автор: Ками Гарсиа
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Итан Уэйт всегда думал о Гатлине, небольшом южном городке, который он привык называть своим домом, как о месте, где всё всегда оставалось неизменным. Но вскоре он встретил таинственную Лену Дюкейн, которая открыла ему тайны, долгие годы хранивший в себе, казалось бы, совершенно непримечательный городок. Гатлин, скрывающий древние тайны под своими ветхими дубами и потрескавшимися тротуарами. Гатлин, где проклятие, посланное на семью Лены, существует вот уже несколько поколений. Гатлин, где происходят невозможные, магические, изменяющие жизнь события.

Вместе они могли бы преодолеть все препятствия, которые приготовил для них Гатлин, но пережив трагическую потерю, Лена начинает отдаляться, между ними появляются новые тайны, которым и предстоит проверить их отношениям. И теперь, когда Итану открылась тёмная сторона города, нет пути назад. Преследуемый странными видениями, которые может видеть лишь он, Итан пробирается в глубь запутанной и таинственной истории своего города, и в итоге оказывается в опасной сети подземных проходов, пролегающих через весь Юг, где нет ничего и никого, но так кажется лишь на первый взгляд.

---

- Должно быть что-то еще. Тот, кто был здесь, искал явно не реестры Гражданской войны.

- Может быть, они нашли то, за чем приходили, — Лив пожала плечами.

Я посмотрел на тетю Дель.

 — Есть только один способ это выяснить.

Несколько минут спустя, мы все сидели по-турецки на полу, как будто вокруг костра. Или на спиритическом сеансе.

- Не думаю, что это хорошая идея.

- Это единственный способ узнать, кто сюда вломился и зачем.

Тетя Дель кивнула, но едва ли я ее убедил.

- Хорошо. Помните, если вы почувствуете тошноту, опустите голову между колен. Теперь возьмитесь за руки.

Линк посмотрел на меня.

- О чем это она? Почему нас должно затошнить?

Я взял Лив за руку, замыкая круг. Ее ладонь была мягкой и теплой. Но я еще не успел осознать, что мы с ней держимся за руки, как перед глазами начали вспыхивать изображения, одно за другим, открываясь и закрываясь, как двери. Каждое изображение накладывалось на следующее, как костяшки домино, или как картинки в одной из тех книжек — кинеографов, которые я читал в детстве.

Лена, Ридли и Джон, перетряхивающие коробки на чердаке...

- Он должен быть здесь. Ищите, — Джон швыряет на пол старые книги.

- Почему ты так уверен? — Лена залезает рукой, покрытой черными узорами, еще в одну коробку.

— Она знала, как его найти, без помощи звезды.

Другая «дверь» открылась. Тетя Кэролайн, тащит коробки через весь чердак. Она становится на колени около коробки и рыдает, гладя старое мамино фото.

И еще «дверь». Моя мама — волосы отброшены за плечи, на голове в роли ободка очки для чтения в красной оправе. Я видел ее так ясно, как если бы она стояла прямо передо мной. Она второпях что-то пишет в потертом кожаном дневнике, потом вырывает страницу, складывает ее и всовывает в конверт. Наискосок подписывает конверт и запихивает его в конец дневника. Затем отодвигает от стены старый сундук, вытаскивает расхлябанную доску без обшивки позади сундука. Оглядывается, как будто чувствует, что кто-то может наблюдать за ней, и засовывает дневник в узкое отверстие.

Тетя Дель выпустила мою руку.

- Срань господня! — Линк напрочь забыл о манерах в присутствии дам. Он был зеленого цвета и сразу сунул голову между колен, как будто ему предстояла аварийная посадка. Я не видел его в таком состоянии с того самого дня, когда Саванна Сноу на спор уговорила выпить его бутылку просроченного мятного шнапса.

- Извини, пожалуйста. Я знаю, как нелегко прийти в чувство, после такого путешествия, — Тетя Дель похлопала Линка по спине. — Ты неплохо справился для первого раза.

Мне было некогда обдумывать все увиденное. Поэтому я сосредоточился на одном: Она знала, как его найти, без помощи звезды. Джон говорил о Великом Рубеже. Он думал, что моя мама что-то знала об этом, что-то, о чем, возможно, написала в своем дневнике. Лив и я, должно быть, подумали об одном и том же, потому что одновременно ухватились за старый сундук.

- Он тяжелый. Осторожно, — я начал оттаскивать его от стены, он был таким тяжелым, словно был набит кирпичами.

Лив занялась старой доской в стене. Но достать содержимое тайника не успела. Я сунул руку внутрь и сразу же коснулся потрепанной кожи. В руках у меня оказался толстый и тяжелый дневник. Это была часть моей матери. Я пролистал его до конца и наткнулся на изящный почерк моей матери на конверте.

Мэйкону

Я разорвал конверт и развернул один единственный листок.

Если ты читаешь это, значит, я не смогла добраться до тебя вовремя, чтобы сказать тебе сама. Все намного хуже, чем любой из нас мог себе представить. Может быть, уже слишком поздно. Но если шанс все-таки есть, ты единственный, кто должен знать, что делать, чтобы наши худшие опасения не стали реальностью.

Абрахам жив. Он в бегах. И он не один. С ним Сарафина, такая же преданная ученица, как и твой отец.

Ты должен остановить их прежде, чем у нас не останется времени.

ЭлДжи.

Мой

взгляд зацепился за нижнюю часть страницы. ЭлДжи. Лайла Джейн. Я заметил кое-что еще — дату, и тут мне словно дали под дых — 21 марта. Это было за месяц до того, как с мамой случилось несчастье. До того, как ее убили.

Лив отступила, понимая, что стала свидетелем чего-то очень личного и болезненного. Я листал страницы дневника, ища ответы. Тут был еще один экземпляр Генеалогического Древа Равенвудов. Я уже видел его раньше в архиве, но это выглядело иначе. Некоторые имена были зачеркнуты.

Леа Энн Равенвуд

Когда я пролистывал страницы дневника, из него выскользнул листок и плавно опустился на пол. Я поднял его, разворачивая хрупкую бумагу. Это был пергамент, тонкий и немного прозрачный, как калька. На нем были странные фигуры, написанные на одной стороне. Бесформенные овалы, с провалами и восхождениями, как будто ребенок рисовал облака. Я повернулся к Лив, показывая ей фигуры на пергаменте. Она молча покачала головой. Никто из нас не знал, что это значит.

Вложив тонкий листок обратно между страниц, я долистал дневник до конца и остановился на последней странице. Там была еще одна бессмысленная, по крайней мере, для меня, запись.

In Luce Caecae Caligines sunt,

Etin Caliginibus, Lux.

InArcu imperium est,

Etinimpeho, Nox.

Инстинктивно я вырвал страницу и сунул её в карман. Моя мать умерла из-за письма, и, возможно, из-за того, что было написано на этих страницах. Теперь они принадлежали мне.

- Итан, ты в порядке? — в голосе тети Дель сквозило беспокойство.

До «порядка» мне было так далеко, что я даже не мог вспомнить толком, каково это. Мне нужно было выйти из этой комнаты, подальше от прошлого моей мамы, и справиться с хаосом в мыслях.

- Сейчас вернусь, — я скатился вниз по лестнице в комнату для гостей и прямо в грязной одежде завалился на кровать. Я смотрел в потолок, покрашенный небесно-голубой краской, в точности как в моей комнате. Глупые пчелы. Их дурачат, а они и не понимают. А может быть дурачат меня.

На меня напал ступор от переизбытка мыслей и эмоций. Я чувствовал себя тетей Дель, впервые вошедшей в этот старый дом.

Абрахам Равенвуд не остался в прошлом. Он был жив, скрываясь в тени вместе с Сарафиной. Моя мать узнала это, и Сарафина убила ее.

Перед глазами все плыло. Я протер их, думая, что вытираю слезы, но легче не стало. Я зажмурился, но когда вновь открыл глаза, я не видел ничего кроме вспыхивающих огней и цветов, проносившихся мимо, как будто я бежал. Я видел какие-то отрывки и частицы: стена, помятые жестяные урны, окурки. Что бы там ни случилось в моей ванной, это происходило вновь. Я попытался встать, но слишком кружилась голова. Картинки продолжали пролетать мимо, наконец, замедлившись настолько, что я смог разглядеть происходящее.

Я был в комнате, возможно, в спальне. С моего места было трудно определить однозначно. Серый бетонный пол, белые стены, покрытые такими же черными узорами, которые я видел на руках Лены. Когда я смотрел на них, казалось, что они двигаются.

Я внимательно осмотрел комнату. Она должна быть где-то здесь.

- Я чувствую, что отличаюсь от всех остальных, даже от других Магов, — это был голос Лены. Я поднял голову вверх.

Они были прямо надо мной, лежа на расписанном черным потолке, — Лена и Джон, голова к голове, болтают, даже не глядя друг на друга. Они смотрели на пол так же, как я по ночам разглядывал свой потолок, когда не мог заснуть. Волосы Лены лежали на ее плечах, прямо вдоль потолка, как если бы она лежала на полу.

Это могло бы показаться невозможным, если бы я такого еще не видел. Только на этот раз она на потолке была не одна. И там не было меня, чтобы вернуть ее вниз.