Ками Гарсиа - Прекрасная тьма

• Название: Прекрасная тьма
• Автор: Ками Гарсиа
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Итан Уэйт всегда думал о Гатлине, небольшом южном городке, который он привык называть своим домом, как о месте, где всё всегда оставалось неизменным. Но вскоре он встретил таинственную Лену Дюкейн, которая открыла ему тайны, долгие годы хранивший в себе, казалось бы, совершенно непримечательный городок. Гатлин, скрывающий древние тайны под своими ветхими дубами и потрескавшимися тротуарами. Гатлин, где проклятие, посланное на семью Лены, существует вот уже несколько поколений. Гатлин, где происходят невозможные, магические, изменяющие жизнь события.

Вместе они могли бы преодолеть все препятствия, которые приготовил для них Гатлин, но пережив трагическую потерю, Лена начинает отдаляться, между ними появляются новые тайны, которым и предстоит проверить их отношениям. И теперь, когда Итану открылась тёмная сторона города, нет пути назад. Преследуемый странными видениями, которые может видеть лишь он, Итан пробирается в глубь запутанной и таинственной истории своего города, и в итоге оказывается в опасной сети подземных проходов, пролегающих через весь Юг, где нет ничего и никого, но так кажется лишь на первый взгляд.

---

— Да, мэм.

Я схватил со стойки ключи от машины отца. Я подбросил его к воротам Сада Вечного Покоя еще час назад. Он хотел побыть наедине с мамой.

— Постой-ка.

Я замер. Мне не хотелось, чтобы Амма заглядывала мне в глаза. Я не мог сейчас говорить о Лене и не хотел, чтобы она вытягивала это из меня.

Порывшись в ридикюле, Амма достала что-то из него. Раскрыв мою ладонь, она опустила на нее цепочку. Она была тонкой, золотой, с маленькой птичкой, свисающей по центру. Фигурка была намного меньше, чем те, что были на похоронах Мэйкона, но я сразу ее узнал.

— Воробушек для твоей мамы, — глаза Аммы блестели, как дорога после дождя. — Для Магов воробей означает свободу, для Провидцев он означает безопасное путешествие. Воробьи очень умны. Они могут летать на большие расстояния, но всегда находят дорогу домой.

К горлу подкатывал ком.

— Не думаю, что мама будет еще путешествовать.

Амма вытерла глаза и громко защелкнула замок сумки:

— Я смотрю, все-то ты знаешь, верно, Итан Уэйт?

***

Свернув на подъездную дорожку Сестер, я остановился и открыл дверцу, однако Люсиль продолжала сидеть на пассажирском сиденье, не думая спрыгивать. Она знала, куда мы приехали, и знала, что ее отсюда выгнали. Я все же уговорил ее выйти из машины, и она устроилась на обочине на линии газона.

Тельма открыла дверь прежде, чем я успел постучать. Скрестив руки на груди, она устремила взгляд прямо мне за спину, туда, где сидела кошка.

— Привет, Люсиль.

Люсиль же, лениво облизав лапу, занялась обнюхиванием хвоста. Вероятно, это был кошачий эквивалент среднего пальца.

— Зашла сказать, что любишь печенье Аммы больше моего?

Люсиль была единственной известной мне кошкой, которая предпочитала питаться печеньем и подливами, а не кошачьим кормом. Она мяукнула в ответ так, будто еще приберегла несколько метких слов в запасе.

Тельма развернулась ко мне:

— Привет, зайчик. Я слышала, как ты подъехал, — она чмокнула меня в щеку, как обычно оставляя ярко-розовый отпечаток губ, который не могли стереть и сотни влажных ладоней. — Все в порядке?

Каждый знал, что сегодня мне придется нелегко.

— Да, все хорошо. Сестры готовы?

Тельма подбоченилась.

— Неужели эти девочки были готовы хоть к чему-нибудь в своей жизни?

Тельма всегда называла их девочками, хотя они были старше ее. В два раза. Послышался голос со стороны гостиной:

— Итан? Это ты? Зайди сюда. Нам нужно, чтобы ты взглянул на одну вещь.

И никаких пояснений, что бы это значило. Они вполне могли мастерить костюмчики из «Звезд и полос» для семейства енотов или планировать четвертую — или уже пятую — свадьбу тетушки Прю. Конечно, у них был третий вариант, который мне был не известен, и который требовал моего участия.

— Входи, — тетушка Грейс махнула мне рукой. — Мерси, дай ему синие наклейки, — она обмахивалась старой церковной программкой, скорей всего с похорон одного из их мужей. У них их были кучи по всему дому, так как Сестры никому не позволяли брать их во время службы.

— Я бы и сама дала их тебе, но мне нужно быть осторожней из-за того происшествия. У меня могут быть осложнения.

Это все, о чем она говорила со дня городской ярмарки. Уже полгорода знали о том, что она упала в обморок, но стоит послушать саму тетушку Грейс, сложится впечатление, что она была чуть ли не при смерти, и это теперь обязывает Тельму, тетушку Прю и тетушку Мерси стремглав выполнять все ее поручения до конца ее дней.

— Нет-нет. У Итана красный цвет, я же говорила тебе. Дай ему красные, — тетя Прю неистово записывала что-то в желтый блокнот. Тетя Мерси вручила мне стопку наклеек с красными точками по центру.

— Теперь, Итан, обойди гостиную и наклей по одной под каждой вещью, которую хочешь забрать себе. Начинай, — она уставилась на меня выжидающе, как будто она обидится, если я не прилеплю одну из них ей на лоб.

— О чем это ты, тетя Мерси?

Тетушка Грейс сняла со стены рамку с фотографией пожилого мужчины в форме конфедератов:

— Вот генерал Роберт Чарльз Тайлер, последний генерал повстанцев, убитый в Войне между штатами. Дай-ка мне наклейку. Когда-нибудь это будет дорого стоить.

Я понятия не имел, что им опять взбрело в голову, и побоялся спрашивать.

— Нам пора идти. Вы забыли, что сегодня День поминовения усопших?

Тетушка Прю нахмурилась:

— Конечно, мы не забыли. Именно поэтому мы приводим все наши дела в порядок.

— И для этого нам нужны наклейки. У каждого свой цвет. У Тельмы желтый, у тебя красный, у твоего папы синий, — тетушка Мерси прервалась, будто потеряла ход мысли.

Тетя Прю заставила ее замолчать одним лишь взглядом. Она терпеть не могла, когда ее перебивали:

— Ты наклеиваешь эти маленькие бумажечки на вещи, что тебе приглянулись. Таким образом, когда мы умрем, Тельма точно будет знать, кто что получит.

— Благодаря Дню поминовения нам в голову пришла эта мысль, — тетушка Грейс с гордостью улыбнулась.

— Мне ничего не нужно, и никто из вас не умирает, — я бросил стикеры на стол.

— Итан, Уэйд приедет в следующем месяце, а ты знаешь, что он жаднее лисицы в курятнике. Тебе нужно выбрать первым, — Уэйд был внебрачным сыном моего дяди Лэнди, а значит еще одним человеком, которому никогда не попасть в семейное древо Уэйтов.

В тот момент я понял, что спорить с Сестрами бесполезно. Поэтому следующие полчаса я провел, расклеивая маленькие красные бумажки под разношерстными обеденными стульями и реликвиями Гражданской войны, и все равно у меня осталась уйма свободного времени, проведенного в томительном ожидании, пока Сестры выбирали себе шляпки ко Дню поминовения. Выбор нужной шляпки — дело серьезное, и большинство дам уже посетили магазины Чарльстона несколько недель назад. Видя их, поднимающихся на холм в шляпках, украшенных всем, чем угодно, от павлиньих перьев до свежесрезанных бутонов роз, вы подумаете, что дамы Гатлина собрались на прием в саду, а не на кладбище.

В доме был полный бардак. Должно быть, тетя Прю заставила Тельму притащить с чердака все коробки, забитые старой одеждой, стегаными одеялами и фотоальбомами. Я сел полистать первый попавшийся альбом. К потемневшим страницам крепились старые фотографии: тетя Прю и ее мужья, тетя Мерси перед крыльцом ее старого дома на улице Дав, мой дом — поместье Уэйтов — во времена, когда мой дед был еще ребенком. Я перевернул последнюю страницу, и моему взгляду предстал еще один дом. Особняк Равенвуда.

Но не тот Равенвуд, что я знал. Это был Равенвуд словно из каталога Исторического Общества. Высокие стройные кипарисы обрамляли дорожку, ведущую прямо к белоснежной веранде. Каждая колонна, каждая ставня были свежевыкрашенны. На запущенные заросли и покосившиеся ступени Равенвуда Мэйкона не было и намека. Под фотографией находилась аккуратно выведенная искусным подчерком надпись.

Поместье Равенвуд, 1865 год.

Передо мной был Равенвуд Абрахама.

— Что это у тебя? — в гостиную шаркая ногами вошла тетушка Мерси в самой большой и самой розовой шляпке-фламинго, что я когда-либо видел. Спереди крепился странный кусок сетки, отдаленно напоминающий вуаль, а на макушке в центре розового гнезда устроилась птица, даже отдаленно не похожая на настоящую. Стоило тетушке совершить малейшее движение, как вся эта конструкция начинала раскачиваться, будто могла улететь прямо у нее с головы. Нет, она точно не оставит Саванне и всей команде поддержки ни малейшего шанса. Я постарался не пялиться на хлопающую крыльями птицу.

— Это старый фотоальбом. Он лежал в коробке на самом верху.

Я передал ей альбом.

— Пруденс, принеси мои очки!

Из прихожей донесся какой-то шум, и в проходе появилась тетушка Прю в такой же габаритной и нелепой шляпе. Только это была полностью черная, окутанная вуалью, из-за чего тетя Прю была похожа на мать главного мафиози на похоронах сына.

— Если бы ты носила их на шее, как я тебе говорила…

Тетушка Мерси либо выключила свой слуховой аппарат, либо попросту игнорировала тетю Прю.

— Посмотри, что Итан нашел, — альбом все еще был открыт на той самой странице. На нас смотрел Равенвуд из прошлого.

— Господи помилуй, вы только посмотрите на это. Мастерская Дьявола, как она есть, — Сестры и большая часть пожилого населения в Гатлине были убеждены, что Абрахам Равенвуд заключил некую сделку с дьяволом, чтобы спасти плантации Равенвуда от запальной кампании генерала Шермана в 1865 году, после которой все остальные плантации вдоль реки превратились в горы пепла. Если бы только Сестры знали, как они близки к истине.

— И это не единственное зло, содеянное Абрахамом Равенвудом, — тетя Прю отпрянула от книги.

— Что это значит? — девяносто процентов того, что говорили Сестры, было откровенной чушью, но остальные десять процентов стоило послушать. Именно Сестры рассказали мне о таинственном предке, Итане Картере Уэйте, который погиб во время Гражданской войны. Возможно, они знают что-нибудь об Абрахаме Равенвуде.