Элизабет Хауэр - Полгода — и вся жизнь

• Название: Полгода — и вся жизнь
• Автор: Элизабет Хауэр
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0014-2

В центре внимания Элизабет Хауэр — выдающейся австрийской писательницы — судьба нашей современницы со всеми ее счастливыми и горькими моментами. Героине романа удается не ожесточиться в жизненной борьбе, сохранить уважение к себе, она умеет понять других людей, любить и прощать.

---

Он устал, его клонило в сон, но письмо нужно было закончить. Однако он странным образом чувствовал себя прикованным к журналу и никак не мог оторваться от него. Женщины Карибских островов. В своих фантастических платьях немыслимо ярких расцветок, блестящая смуглая кожа креолок, тюрбаны. Они танцуют босые, эти женщины. Эта женщина. Он совсем забыл о ней. С этой женщиной он наверняка поссорится. Ему придется говорить, есть, пить, жить с ней под одной крышей. Вращаться в ее обществе, когда этого захотят его отец или она сама. Но у него не было к ней такой ненависти, как к Грегору. Потому что он не знал ее. Он был к ней равнодушен. Или все же нет?

* * *

Перед ним лежали два письма в одинаковых конвертах, отправленные на его имя в интернат. В этот год развелись его родители. С тех пор прошло лишь несколько месяцев. Один конверт был надписан его отцом и заклеен, на другом, открытом, почерк был незнаком Матиасу. В письме от отца было лишь несколько строчек: «Ты должен знать обо всем. Пожалуйста, прими все так, как есть, без лишних эмоций. Я не хочу прятаться от тебя». К письму прилагалось приглашение на свадьбу: «Мы рады сообщить вам… бракосочетание состоится…» В другом, не заклеенном, лежало только приглашение. Матиас, подавленный неотвратимостью, которая содержалась в этих сообщениях, на некоторое время отвлекся, задумавшись о том, кто и зачем послал второе приглашение. Позже он нашел у Ренаты в ящике для бумаг второй такой же конверт с тем же почерком, но без приглашения. Оно было, видимо, сразу же уничтожено. Он взял конверт с собой в интернат и сравнил его с тем, что получил сам. Почерки полностью совпадали. Только много позже он смог приписать этот почерк определенному человеку, которого он знал. С того времени он начал задумываться, как связаны между собой эти события.

«Следующее лето я обещаю провести с тобой».

Это была уступка, которую он мог себе позволить. До лета многое могло случиться. А если она будет чинить ему препятствия? Создавать трудности? Это нужно предупредить с самого начала.

«Так как я еще не достиг совершеннолетия, ты, наверное, будешь возражать против моего путешествия. Не делай этого. Я все равно поеду».

Два полюса. По одну сторону — мама, по другую — сын, отец в центре, здесь он враг, там — друг. Так, дальше, только не потерять нить.

«Я хочу сказать тебе всю правду. Может быть, тебе будет нелегко пережить это. Но мне тоже было трудно, когда вы разошлись».

Так, хорошо. Пусть она почувствует себя виноватой. Сейчас он уже знал то, во что долгое время не хотел верить: в разводе всегда виновны обе стороны. А сейчас давай пиши дальше, дорогой, больше дела. Не время поддаваться чувствам.

«Я еще зайду к тебе перед отъездом, до двадцатого декабря, чтобы забрать вещи. Приготовь мне, пожалуйста, джинсы, две футболки и теннисные тапки, красные с синим. Я думаю, тебе это будет нетрудно сделать. Привет. Матиас.

P.S. Где-то в моем шкафу должна быть камера».

Он аккуратно перенес текст на белую почтовую бумагу. Потом отыскал в путеводителе страницу с указанием авиарейсов. Барбадос: прямые полеты из Лондона самолетами британской авиакомпании. Из Амстердама через Мадрид на Барбадос рейсами датской авиакомпании. Из Люксембурга на Барбадос рейсами Международной Карибской авиакомпании. Может быть, отец закажет для него билеты из Люксембурга. Надо сказать ему, что он предпочитает Карибскую авиакомпанию. Это придаст особый вкус всему путешествию. Как добраться до Люксембурга, будет видно. Сначала нужно вырваться отсюда в Вену. «Му baby takes the morning train». Все самое трудное позади. Все улажено. Все решено.

Он встал, словно был в трансе. «Му baby takes the morning train». Все больше и больше отключаясь от реального мира, он начал сначала медленно, а потом все быстрее танцевать между столами под звуки своей любимой мелодии, представляя, как он обнимает загорелую девушку с бронзового Карибского пляжа, похожую на Шину Истон. Он танцевал, стараясь не дышать, полностью растворившись в наслаждении, пока не наткнулся на стул, который с громким стуком упал на пол. От этого звука он пришел в себя. Потом он запечатал конверт с письмом, написанным поздней осенью 1981 года.

— Камилла, что ты там делаешь? — спросила мама. Она сидела в кухне, читая журнал, в котором печатали дешевые бульварные романы. Она часто читала эти журналы по вечерам. Она клала их на кухонный стол, включала лампу, подпирала голову руками. Постепенно ее голова опускалась все ниже, пока не упиралась наконец на приподнятые кулаки. Несколько раз Камилла пыталась дать матери хорошие книги, но безуспешно.

Вопрос матери рассердил Камиллу. Она не хотела на него отвечать.

— Я занята, — сказала она и толкнула дверь ногой, чтобы уменьшить полоску света между комнатой и кухней.

— Ты в спальне? — спросила Мария Лангталер недоверчиво и подняла голову.

— Да, да, мама, я прибираюсь здесь, — сказала Камилла, открыла дверь шкафа и погремела ящиками.

Мать опять склонилась над журналом. Она очень хотела дочитать главу этого увлекательного романа, до того как приедут инженер с женой и потребуется ее помощь.

Камилла держала в руках белый пакет, на котором было что-то написано серебряными буквами. В нем хранилась драгоценность — пара шелковых чулок, светло-коричневых, с элегантно выделенной пяткой и носком и с великолепным швом, который поднимался от щиколоток и икр к плотному краю чулок. Эти чулки были единственной новой вещью Камиллы. Когда-то ей прислал их отец с оккупированной территории, где еще можно было достать нечто подобное. Сейчас Камилла собиралась в первый раз примерить их.

Вершиной модного совершенства в чулках была тонкая, нежная кайма шва. Камилла обращалась с ними очень осторожно и, чтобы не повредить их, предварительно сняла с руки тонкое серебряное колечко; закрепив их, она долго смотрела на свои ноги, которые показались ей такими стройными, что она с трудом узнавала их. Потом она достала из шкафа свои лучшие туфли. Они были синего цвета, без пяток, со скошенным каблуком. Верх и подметки сделаны из искусственной кожи, каблук — из дерева. В туфлях ноги опять выглядели по-другому. «Еще красивее», — думала Камилла. Она осторожно провела рукой по чулкам, чувствуя, как их шелк одновременно притягивает и отталкивает ее пальцы. Она очень жалела о том, что в этой тесной комнате нет зеркала, в котором можно увидеть себя в полный рост. В зеркале, которое висело над умывальным столиком, она видела себя только до талии.

Сгорая от нетерпения, Камилла стала искать вишневое платье, перешитое для нее из старого костюма матери Ренаты. За этот костюм шла отчаянная борьба между Марией Лангталер и Иреной Бухэбнер. Всякий раз, когда мать жаловалась, что Камилла из всего выросла и ей нечего надеть, а на эти идиотские карточки нельзя получить ничего приличного, Ирена говорила, что все, что у нее было, она отдала в фонд зимней помощи фронту или в утиль. По совету матери Камилла тайно сообщила о своем желании Ренате, Рената — отцу, а инженер уговорил жену отдать костюм.

— Это сплошные лохмотья, — сказала Ирена и бросила горячо желанную Марией Лангталер вещь на стул. Она специально сделала так, чтобы костюм соскользнул со стула и упал, так что матери Камиллы пришлось нагнуться, чтобы поднять его.

Баронесса сняла с Камиллы мерки и изготовила выкройку, по которой потом мать сшила Камилле платье. Юбка равномерно расширялась книзу, верх был сделан в виде блузы с тремя поперечными складками спереди, которые заканчивались тремя защипами. Защипы повторялись и на сборках коротких рукавов, которые теперь немного жали, так как материала все же не хватило. Но в общем платье вполне соответствовало идеям из журнала мод для немецких женщин под названием «Как сделать из старого новое», хотя там с сожалением отмечалось, что притязания немцев на ведущую роль в области моды нужно отложить на будущее. Камилла очень гордилась этим платьем. В нем она казалась себе взрослой.

Наконец она нашла его. Оно висело под пальто матери. Камилла поклялась, что, когда она вырастет, у нее для каждого платья будут свои плечики. Надев платье, она занялась прической. Волосы после слишком жесткой химической завивки, к счастью, уже отросли, стали опять мягкими и спадали плотной волной на плечи. Камилла сделала пробор, потом, приподняв волосы с левой стороны, скрутила их в небольшой узел и заколола шпилькой. На кончик шпильки она прикрепила маленькое украшение в тон платья. Камилла долго смотрела в зеркало. Она пыталась представить, как она выглядит в полном наряде. Ей это вполне удалось. Она быстро переводила взгляд со своего изображения в зеркале, где видела себя только до пояса, на ноги в шелковых чулках, которые там не помещались. Наконец она отошла от зеркала, села на кровать и теперь была счастлива по-настоящему. Она дождалась, когда подъехала машина и мать наконец ушла.