Сергей Клычков - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Сергей Клычков
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1991
• ISBN: 5-268-01382-3

С каждым годом творчество Сергея Клычкова завоевывает все большее признание читателей. После выпуска первых поэтических сборников «Песни» (1911) и «Потаенный сад» он примыкает к новокрестьянскому направлению, во главе которого были Н. Клюев и С. Есенин. С большим мастерством Клычков разрабатывал мотивы русской песни и сказки. В 1937 году он был незаконно репрессирован, и его самобытная поэзия и проза на многие десятилетия были преданы забвению. В настоящую книгу вошло лучшее из поэтического наследия С. Клычкова.

---

ЗАКЛЯТИЕ СМЕРТИ

«Я в море далёко рыбалю…»

Я в море далёко рыбалю
И сети бросаю на дно,
И эти туманные дали
Со мной заодно, заодно.

Бегут отовсюду барашки
И брызжут соленой водой
В распахнутый ворот рубашки,
Шутя и играя со мной.

Но всем здесь чужой, и случайный,
И робкий еще рыболов,
Я вижу воочию тайну
Поднявшихся с бездны валов.

И в час, как в прибрежные гроты
Вбегает прибой голубой,
Я всё вспоминаю кого-то,
Кто друг был неведомый мой.

И близкую встречу предчуя,
А с нею и гибель свою,
О имени милом хочу я
Спросить грозовую струю,

Но мимо безмолвно катится,
Сливаясь с туманом, волна,
И кружат, как призраки, птицы
Над парусом белым челна.

<1918>

«От счастья ль незримого таешь…»

От счастья ль незримого таешь,
Мутит ли бессловная ложь,
Пока не перестрадаешь,
В любви ничего не поймешь.
Сорвешь ее цветик плакуний,
И тихо рука задрожит,
А по небу лисий да куний
В бессонницу след побежит.
И, словно лунатик средь ночи,
Повиснешь в ветвях у гнезда,
И в полуоткрытые очи
Большая заглянет звезда.
Увидишь: калитка, ты — сторож.
Ах, что ты теперь сторожишь?
Коль чуть улыбнешься и скоро ж
Опять не глядишь и глядишь?
И страшно: не скрипнула б дверца,
Иль ты не заплакала б вдруг,
Ведь сбросит лунатика-сердце
С звездой покачнувшийся сук.

<1923>

«Мы отошли с путей природы…»

Мы отошли с путей природы
        И потеряли вехи звезд…
Они ж плывут из года в годы
        И не меняют мест!

Наш путь — железная дорога,
        И нет ни троп уж, ни дорог,
Где человек бы встретил Бога
        И человека — Бог!

Летаем мы теперь, как птицы,
       Приделав крылья у телег,
И зверь взглянуть туда боится,
       Где реет человек!

И пусть нам с каждым днем послушней
       Вода, и воздух, и огонь:
Пусть ржет на привязи в конюшне
       Ильи громовый конь! —

Пускай земные брони-горы
       Мы плавим в огненной печи —
Но миру мы куем запоры,
        А нам нужны ключи!

Закинут плотно синий полог,
        И мы, мешая явь и бред,
Следим в видениях тяжелых
        Одни хвосты комет!

<1925,1930>

«Золотое чудо всюду…»

Золотое чудо всюду
Сыплет сверху изумруды
          На плывущие в века
                      Сны и облака!

Но земля сошлась, знать, клином
К этим вырубкам, долинам,
         Над которыми поник
                     Журавлиный крик!

Конец 1920-х годов (?)

МЕТЕЛЬ

По полям омертвелым, по долам,
Не считая ни дней, ни недель,
Словно ведьма широким подолом,
Машет снегом лихая метель.

Заметёны деревни, поселки,
И в подлобьи сугробов — огни!..
И мужик к мужику — словно волки
От нехватки и пьяной ругни!..

В эти рытвины, рвы и ухабы
Все уложишь: и силу, и сыть!..
Уж на что терпеливые бабы,
А и те разучились носить!..

Ну, а если и выпадет доля
И не вызволит плод спорынья,
Что же делать: не грех, коль не воля!..
Да и чем не купель полынья?..

Где ж тебе, наше хмурое небо,
Возрастить среди этой пурги
На березах печеные хлебы,
На оторках осин — пироги?!

А неплохо б для девок обновок,
А для баб понавешать сластей…
Потеплей да побольше одевок
Для безродных глухих волостей!..

Пироги, опреснухи да пышки!..
Подставляй, поворачивай рот!..
Нет, не годен к такой шаромыжке,
Непривычен наш русский народ!..

Любит потом он землю окапать,
Десять раз одно дело начать
За голодный кусок да за лапоть,
За сургучную в праздник печать!..

И когда вдруг нежданно над лесом,
Где в сокрытьи стоят алтари,
Облаков раздерутся завесы,—
Не поверишь в сиянье зари!..

Не поверишь и в звездную кику
На макушке с высокой луной
И пред ликом небесным от крика
Изойдешь над родной стороной!..

И покажется бабой-кликушей
У деревни согбенная ель,
Погубившей невинную душу
В эту долгую злую метель…

Конец 1920-х годов (?)

«Я не видал давно Дубравны…»

…аз воздам…

Я не видал давно Дубравны,
Своих Дубровок и Дубны,
Померк ты, свете тихий славный,
От юности хранивший сны!..

              Упали древние покровы,
              И путь мой горек и суров…
              Найду ли я, вернувшись снова,
              В сохранности родимый кров?..

И хляби ринулись из тверди,
И мир взметнулся на дыбы…
Удержатся ль на крыше жерди
Старухи матери-избы?..

            И на божнице старой нашей
            Едва ль по-прежнему Христос,
            Склонившись, молится пред чашей
            В томленьи и сияньи слез?..

Я видел сон, что он с божницы,
Где от лампады тишь и синь,
Пред изначальным ликом жницы
Ушел в скитания пустынь…

            Ушел в невиданном соблазне
            Начать путь испытанья вновь
            Не из боязни перед казнью,
            Но в страхе потерять любовь…

Закрылся лик его тоскою
В столетней копоти избы,
Где пред лампадой и доскою
Столетья гнулися горбы…

            Не мог, не мог же он столетья
            Под скрежетание цепей
            Мешать слова молитвы с плетью,
            Как с тучным колосом репей?!

Пред жницей страшной и победной,
Восставшей в пепле и крови,
Не мог остаться плотник бедный
Со словом мира и любви?!.

            И потому не для прельщенья,
            Но как исход и как залог
            К серпу оправданного мщенья
            Сложил он мирный молоток.

Конец 1920-х годов (?)

«Есть в этом мире некий…»

Есть в этом мире некий
Водитель вышних сил,
Что движут к морю реки
И к солнцу хор светил.

Не знающий окрайны
Пределов и дорог,
Он держит, полный тайны,
Луны ущербный рог.

У ног его пастуший
Кометы грозный кнут,
Пред ним моря и суши
Послушные текут.

И шаг его неслышим,
И лик его незрим,
Но мы живем и дышим
Дыханьем с ним одним.

И зорко звезды числим,
Как зерна в закрому,
Но скрыт он и немыслим,
По правде, никому.

Мы числим и не верим,
Что в числах смысл и толк,
И снова рвем и мерим
Небесный синий шелк.

Но будет все понятно,
Будь мудр ты или глуп,
Когда проступят пятна
У мертвых глаз и губ.

И всяк его увидит,
Скрываясь под исподь,
Когда к земле отыдет
Земная наша плоть.

Январь 1930

СЛЕЗЫ

Горько плачет роза, в темень отряхая
Липкие от слез ресницы лепестков…
Что так горько, горько плачешь, золотая?
Плачь же, плачь: я строго слезы сосчитаю,
Разочтемся навсегда без дураков!

Ни слезам я, ни словам давно не верю
И навзрыд давно-давно не плакал сам,
Хоть и знаю, что не плачут только звери,
Что не плакать — это просто стыд и срам!

Плачь же, друг мой, слез притворных не глотая,
И не кутай шалью деланную дрожь…
Как тебе я благодарен, золотая,
За ребячество, дурачество… за ложь!

Видишь: ведь и я хожу от двери к двери,
И по правде: сам не знаю, как же быть?
Ведь не плачут, ведь не плачут только звери…
Как бы я хотел тебе, себе поверить,
И поверив слову, снова полюбить!

<1930>

«Не знаю, друг, с тоски ли, лени…»