Коллектив авторов - «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

• Название: «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История

http://leninism.su/index.php?option=com_content&view=article&id=4093%3Aqplombirovannyj-vagonq-podborka-vospominanij&catid=25%3Amemory&Itemid=2&showall=1

---

Ленин окинул взором весь зал и начал говорить.

Его слова летели и зал, как поток, сбегающий с горы. Каждое выдвигаемое им положение, каждая мысль, фраза, слово следовали друг за другом с неумолимой, железной логикой. Если вы соглашались с первым его положением, то не могли не согласиться со вторым, затем с третьим и так далее. Вы должны были или принять нее его положения целиком, или их отвергнуть.

Во время речи он наклоняется вперед. Руки все время находятся в движении. Правая рука то сжимается в кулак, то, раскрываясь, высоко вскидывается, и в этом движении чувствуется твердая вера в свою правоту и стальная воля.

Вот звучит его обрывистая фраза: «Диктатура пролетариата уничтожит вконец эту буржуазную гниль!»

Одна часть слушателей — меньшевики — кричала, стучала по пюпитрам, другая — большевики — дружно аплодировала. Ленин выпрямляется, кладет руки в карманы и с минуту молчит. Во всем его лице, в толстых губах и ясных глазах выражается твердая вера в справедливость своих слов, вера в победу.

Ильич продолжает говорить. Речь его чрезвычайно проста. В ней нет напыщенности, высокопарности. Его слова доходчивы и убедительны. Каждый затрагиваемый вопрос он объясняет всесторонне, каждое свое положение доказывает, убеждает всех в своей правоте.

Два с половиной часа говорил Ленин.

Будто струя воздуха ворвалась через открытое окно в душную и смрадную комнату, — такой свежестью повеяло в Таврическом дворце от выступления Ленина.

Снова стали выступать меньшевики. Во время их речей Ленин и затем мы, большевики, покинули зал.

Для революции нужна была сильная, смелая личность, с ясным умом и стальной волей, человек, который мог бы разобраться в сложнейших условиях того времени и безошибочно определить правильный путь борьбы пролетариата для быстрой победы революции. Нужен был революционер необычайной, необыкновенной воли, чтобы указать правильную дорогу пробудившимся к новой жизни массам, нужен был человек, вооруженный глубоким знанием задач пролетариата, имеющий опыт борьбы, энергичный и волевой, чтобы возглавить революцию и повести массы за собой! Таким человеком был Ленин.

Рабочие стремились к Ленину, мечтали ѵвилеть его.

— Мы должны привезти на наш завод Ленина!

— Он должен выступить и у нас!

— А ну‑ка, Алеша! Ты знаешь все пути. Иди в комитет! Постарайся выхлопотать для нашего завода хоть один доклад Ленина.

И Ленин шел к рабочим! Он не уставал бывать у них…

В жизни России начиналась новая эпоха.Близилась Великая Октябрьская социалистическая революция…

ДАВИД СОКРАТОВИЧ СУЛИАШВИЛИ Вдали от родины Повести и рассказы. Воспоминания Тбилиси, 1962 ГЛАВА VI

Война все еще шла. Ленин продолжал борьбу. Преодолевая на своем пути все препятствия, он ни на минуту не прекращал партийную работу, с неисчерпаемой энергией громил всякие проявления оппортунизма. Опорой Ленину пока служило меньшинство, но он был твердо уверен, что единственно правильной политикой, которая обеспечивала будущее, являлась линия последовательного пролетарского интернационализма. У Лёнина был всевидящий глаз. Он знал, что многие современники не понимали его стремлении, его идей, но Ленин также знал, что впоследствии им, как говорил он, все будет понятно, все!

С неиссякаемой энергией боролся Ленин, социал–шовинистов, поэтому они с ненавистью и бой встречали все его выступления.

Мысль Ленина, как стрелка на компасе, всегда вращалась в одну сторону. Это было осуществление идеи пролетариата. Истинность и искренность пронизала все его слова.

Заканчивались десять лет моего пребывания в эмиграции. Боль долгой разлуки с родиной все более усиливалась. Я вспоминал родные места, родителей, и сердце мое ныло. Живописно Женевское озеро на фоне сверкающего вдалеке убеленного сединой Монблана, красивы улицы и городские сады Женевы, театры, но меня тянули к себе Кура и Риони, Лихские горы, карталинские поля, тифлисские улицы… Я вспоминал тихие окрестности родной деревни, ниву, раскинувшуюся вширь, подобно голубому озеру, цветущие виноградники, узкие тропинки, вьющиеся по горам, как веревка, низкие дома, покрытые черепицей… Меня и моих товарищей звала покинутая родина, нас призывали к себе стоны рабочих и крестьян. Сердце мое усиленно билось и во сне и наяву.

Мы не могли не замечать, как постепенно в России расширялось рабочее движение. Все выше вздымались волны надвигающейся революции, расшатывались вековые устои российского самодержавия, все ближе чувствовалось дыхание свободы.

И вот однажды… Это был яркий солнечный день. (Иным он и не мог быть!) Я, как обычно, направлялся в университетскую библиотеку; читать критические письма Анатоля Франса. Я шел по знакомой улице. Мое внимание привлекли два русских товарища, которые стояли в отдалении и, улыбаясь, оживленно о чем‑то беседовали. Они уставились на меня пытливыми глазами, видимо стремясь что‑то разгадать.

— Нет, — произнес один из них, — он ничего не знает, абсолютно ничего!

В чем дело? Что я должен знать? — сердито пробурчал я.

— Вот чудак! — засмеялся другой. — Ему, действительно, ничего не известно. В России революция! Николай сброшен с престола! Если не веришь — купи газету!

Не сказав им ничего в ответ, я помчался на площадь, где продавались газеты. Я бежал задыхаясь. Мне казалось, что двух моих ног не достаточно для того, чтобы преодолеть расстояние до площади. Наконец‑то издали я увидел газетчиков. Хотелось крикнуть им, позвать… Но они все равно не услышали бы моего окрика…. Несколько шагов, оставшихся до ближайшего газетчика, показались мне бесконечными. Я слышал его выкрики:«DemaDdcz la «Tribune»! Revolution en Russie! La «Tribune»!..»

Сообщение об этом величайшем событии в его устах звучало так же обыденно, как и все другие.

Я подбежал, выхватил газету и отдал десять сантимов вместо пяти. Прочитал и убедился: царь отрекся от престола, власть перешла к Временному правительству.

Охваченный трепетом, я стоял на площади, уставившись в одну точку. Все мое прошлое, подобно снежной лавине, вдруг скатилось с высокой горы в пропасть и исчезло. Я оглянулся вокруг. Эта давно знакомая площадь, магазины с их нарядными витринами, прохожие — все показалось сейчас недействительным… Словно между мной и всем этим возникла глухая стена.

Кто‑то похлопал меня по плечу, и я пришел в себя. Рядом стоял улыбающийся товарищ.

— Дождались! — воскликнул он. — Вернемся в Грузию!

— Да скоро поедем! — подтвердил я.

— В этом я, правда, немного сомневаюсь, — заметил он, — пропустят ли нас союзные державы Англия и Франция?

— Почему бы им не пропустить?

— Ну, как ты не понимаешь! Не успеют Революционеры пробраться в Россию, как революция еще более углубится и, следовательно, ослабнет фронт. Мы же провозглашаем: «Долой войну империалистическую, да здравствует гражданская воина!» А это ведь не по душе Антанте.

— Действительно, — согласился я.

— Дело в том, — продолжал он, — что и Временному правительству нет никакого смысла ускорять наш приезд.

— Что же нам, в таком случае, делать?

— Откуда мне знать? — пожал плечами товарищ. — Сегодня вечером в «Maison du рeuрlе» состоится митинг. Может быть, там мы получим ответ на этот вопрос. Ты, конечно, будешь?

— Безусловно!

Сердце мое сжималось до боли. Я невольно подумал: «Разве за добром может не следовать зло?»

Вечером в «Maison du peuple«собралось много эмигрантов. Здесь были старейшие среди них — народники, члены первых групп революционных социал–демократов, бежавшие из сибирской каторги, социал–революционеры, польские социалисты, меньшевики, молодые революционеры. Все, восторженные, радостные, поздравляли друг друга, обнимались, плакали от радости. На митинг пришли даже и те, кто десятки лет прожили в уединении, заделались настоящими гражданами Женевы и давно уже потеряли надежду на возвращение в Россию.

Вот глубокий старец, бывший террорист. Молодым он бежал в Швейцарию, спасаясь от расправы царской охранки. Его партия давно уже прекратила свое существование; кости многих его товарищей десятки лет покоятся в сибирской земле. Может быть, кое‑кто из его единомышленников жив, и теперь, вернувшись в освобожденную от царского ига страну, он случайно встретит его.

А вот другой старец, социал–демократ, сверстников которого также уже нет в живых.

Огромный ярко освещенный зал переполнен празднично разодетой публикой. Это — представители разных групп и партий, боровшиеся с царским самодержавием и теперь страстно желающие участвовать в этом воистину торжественном собрании.

Больше всего здесь молодежи, которая эмигрировала в Швейцарию после поражения революции 1905 года. Молодые люди все продолжают входить в зал, восторженно приветствуя друг друга и крепко пожимая руки.