Айно Куусинен - Господь низвергает своих ангелов (воспоминания 1919–1965)

• Название: Господь низвергает своих ангелов (воспоминания 1919–1965)
• Автор: Айно Куусинен
• Издательство: Карелия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-7545-0446-2

Автор воспоминаний Айно Куусинен приехала в нашу страну в начале 20-х годов и смогла покинуть её лишь в 1965 году после смерти своего мужа О.В. Куусинена. Очень остро живописует она жизнь «советской элиты» в трудные 20-е годы, внутреннюю жизнь аппарата Коминтерна. В 30-е годы Айно работала по заданию Коминтерна в США, затем была направлена советской военной разведкой в Японию. Полной мерой были отпущены ей и испытания в сталинских тюрьмах и лагерях.

Рассказать миру об увиденном и пережитом, вынести свой «приговор» сталинскому режиму — эту задачу Айно Куусинен выполнила в своих воспоминаниях.

---

Крупнейшим был отдел печати. Правда, в нём не печатали ни газет, ни журналов, так что название не соответствовало действительности. Там работали переводчики и стенографистки, владевшие немецким, русским, испанским, французским и английским. Поскольку далеко не у всех заведующих отделами и других работников были личные секретари, им приходилось прибегать к помощи отдела печати: в нём изготовлялось множество копий с различных документов, расшифровывались стенограммы.

В отделе печати работал чрезвычайно способный человек, беженец из Венгрии — Левин[54]. Это был, пожалуй, лучший синхронист того времени, владел он почти всеми языками. Когда какой-нибудь иностранный представитель произносил речь, Левин переводил её в микрофон совершенно синхронно, не отставая ни на слово от говорящего, на немецкий или русский. Я однажды спросила, как это он так быстро переводит с немецкого, ведь надо дождаться конца фразы, чтобы узнать, какой глагол употребит говорящий. «Не могу понять, как вам это удаётся», — сказала я. Левин ответил: «Как только они начинают фразу, я уже знаю, какой глагол они собираются употребить, и редко ошибаюсь».

Одним из крупнейших был также организационный отдел, которым руководил Пятницкий. Когда я начинала работать в Коминтерне, отдел возглавлял старый большевик Борис Васильев[55]. Впоследствии он перешёл в аппарат партии, и на его место назначили эстонца Меринга[56]. Он тоже погиб в 1937 году. Орготдел осуществлял контроль за иностранными компартиями, проверял, как выполняются рекомендации Коминтерна, выявлял отклонения от генеральной линии, внутренние разногласия в партиях. В отделе постоянно изучались экономические и политические материалы, издававшиеся в еженедельном информационном бюллетене Коминтерна. Если орготдел обнаруживал какие-либо нарушения, начальник отдела или его заместитель встречались с членом Исполкома, представлявшим ту или иную «провинившуюся» партию, чтобы обсудить, какие меры следует принять. В особо сложных случаях начальник рекомендовал послать инструктора орготдела, чтобы разрешить проблему на месте.

Каждый функционер Коминтерна, выезжавший за границу, должен был сдать свой партбилет, а если поездка была нелегальной — то и все остальные документы в орготдел, где они хранились до его приезда.

Большим и важным был также отдел агитации и пропаганды, который в сотрудничестве с ОМСом давал руководящие указания по вопросам пропагандистской деятельности. Московская «Радиостанция имени Коминтерна» впрямую Коминтерну не подчинялась, но получала много материалов из отдела агитации и пропаганды.

Я свою работу в Коминтерне начала в 1924 году в отделе информации. Руководил им в то время старый большевик Гусев[57], которого вскоре заменил Борис Шубин[58], тоже русский. Отдел этот был обширный, и работали в нём специалисты, бывшие в курсе всех событий в крупнейших странах мира. В отделе прочитывались газеты и журналы всех политических направлений, из важнейших делались выжимки, которые еженедельно издавались в бюллетене. Отдел информации был разделён  на национальные и территориальные секторы: скажем, страны, географически примыкающие друг к другу и имевшие сходные проблемы, входили в один сектор.

Надо ещё упомянуть административный отдел, которым руководил способный ленинградский адвокат Кивелиович[59]; заместителем его был Козлов, человек довольно ограниченный. Отдел Кивелиовича занимался хозяйственными вопросами. В его ведении было здание Коминтерна и две московские гостиницы — «Люкс» и «Малый Париж». Отдел бронировал гостиничные номера, заказывал театральные билеты и доставлял всё необходимое, когда в Москву приезжали иностранные делегаты. Административному отделу подчинялся финансовый отдел, там начислялось жалованье работникам аппарата, оплачивались текущие счета. Старшим казначеем был Орест.

Ещё существовал отдел кадров, который занимался всеми кадровыми вопросами, и прежде всего проверял политическую благонадежность работников. Работали там люди из ГПУ, они мало считались с мнением руководства Коминтерна, и между этими двумя организациями часто возникали разногласия.

В состав Коминтерна входил и женотдел, которым руководила Клара Цеткин. Это была единственная женщина в Исполкоме, но, поскольку она в то время была уже старая и почти слепая, основную работу вела её подопечная, немка Герта Штурм[60]. Женотдел добывал сведения о деятельности различных женских организаций во всём мире. Он принимал видных деятельниц коммунистического движения и заботился о том, чтобы у них не сложилась превратная картина жизни в Москве.

Наконец, ещё три организации, находившиеся в тесном сотрудничестве с Коминтерном, получавшие от него инструкции и финансовую помощь: Коммунистический интернационал молодёжи (КИМ)[61], Крестинтерн[62] и Профинтерн (международный союз профсоюзных организаций)[63]. Кабинеты КИМа находились в здании Коминтерна, он занимался молодёжным движением, посылал за границу своих инструкторов. Руководил им грузин Ломинадзе.

Крестинтерн был создан, чтобы объединить различные иностранные крестьянские организации под эгидой Коминтерна, но попытка оказалась бесплодной. Из трёх организаций значение имел только Профинтерн.

В этой связи хочется сказать несколько слов о человеке, которого можно назвать оргсекретарём всего Коминтерна, — Мауно Хеймо. Хеймо, студент правоведения, в Финляндии принимал участие в мятеже 1918 года и бежал в Швецию. Именно он помог Отто тайно переправиться из Швеции в СССР. Отто был с ним хорошо знаком и в начале 1924 года вызвал его в Москву. Помню, как Хеймо впервые появился в нашей квартире в гостинице «Люкс». Едва усадив гостя, Отто заговорил с ним о наиболее неотложных проблемах:

   — Я давно тебя жду. Коминтерн не имеет настоящей организационной структуры, и мы с тобой должны её создать. У нас там нет способных работников, и никто толком не знает, чем должен заниматься. Тысяча пятьсот человек получают деньги, но никто из них не знает, кому  подчиняется и каковы его полномочия. Хаос страшнейший!  Мы должны заново пересмотреть всю организацию.

Хеймо ответил:

— Дай сперва оглядеться… Мне потребуется список всех тысяча пятисот работников, чтобы выяснить, что это за люди.

He прошло, кажется, и недели с того разговора, как Хеймо пришёл вечером к нам домой и представил Отто отчёт:

— Я изучил список работников, познакомился с наиболее ответственными из них и выяснил, в чём состоит их работа. Вот список ненужных людей — тысяча человек. Мне надо ещё немного времени, чтобы решить, как распределить работу между оставшимися. Ясно пока одно: надо переехать в новое здание, более пригодное под учреждение, чем нынешнее.

Через два дня Хеймо детально изучил дом номер шесть по улице Моховой в центре Москвы, неподалеку от Кремля. В тот же вечер он принёс Отто проект, на котором было отмечено, как переделать квартиры в кабинеты. Хеймо был чрезвычайно способный и умный молодой человек, особый талант у него был на решение организационных и кадровых вопросов. В тот же вечер, показав Отто свой проект, он представил предложения, как распределить работу в Коминтерне, чтобы добиться наибольшей эффективности и чтобы в отделах было легче соблюдать секретность.

У Отто не было абсолютно никаких организационных способностей, он был в восхищении от таланта Хеймо. Помимо всего, Хеймо ладил с людьми, его любили.

Работа Коминтерна отныне была организована так, что вся власть была сосредоточена в руках Отто, Пятницкого, Хеймо и (в меньшей степени) Мануильского. Таким образом, сам Хеймо стал кем-то вроде оргсекретаря Коминтерна, у него были широкие полномочия в принятии решений по повседневным вопросам. Хеймо постоянно знал больше других о том, что делалось в аппарате Коминтерна. Должность «секретаря секретарей», созданная именно для него, открыла перед ним все двери. Но, как и Отто, он не считал нужным афишировать свою огромную власть и при посторонних держался как скромный клерк.

Вскоре после приезда в Москву Хеймо женился на американке латышского происхождения, приехавшей в СССР в качестве переводчицы американской группы помощи АРА[64]. У них родился мальчик, но ни о нём, ни о его матери я ничего не знаю. Сам Хеймо погиб во время сталинского террора. Доля его участия в реорганизации Коминтерна и в его повседневной деятельности была гораздо значительнее, чем обычно принято считать. Доказательством служит, в частности, тот факт, что ему вместе с секретарём Зиновьева Тивелем[65] было поручено написать историю Коминтерна первых десяти лет существования[66].

У главного входа в здание Коминтерна находилась комендатура. Посторонним вход был воспрещён. Охранники в штатском были не работниками Коминтерна, а людьми печально известного ГПУ. Приказы тайной полиции надо было выполнять беспрекословно. У входной двери и у дверей святая святых всего Коминтерна — ОМСа, на шестом этаже, всегда стояли часовые. У всех входящих в здание спрашивали о цели визита. Обычно встречи назначались заранее. Гостя провожали в комнату ожидания, комендант сообщал Хеймо, кто пришёл и с кем хочет встретиться. Хеймо проверял, ждут ли посетителя, и по телефону распоряжался выдать пропуск. Когда пропуск бывал выписан, в соседней комнате тщательно изучались документы пришедшего, чтобы выяснить, действительно ли он тот, за кого себя выдаёт. И только после этого его провожали в нужный кабинет.