Александр Городницкий - След в океане

• Название: След в океане
• Автор: Александр Городницкий
• Издательство: "Карелия"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 5-7545-0648-1

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.

Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.

Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.

Книга иллюстрирована фотографиями.

---

Ложимся по компасу на курс 140°, туда, где предположительно должна быть вершина горы, и медленно начинаем двигаться. Скорость небольшая — около полутора узлов. Прямо по маршруту, полузарывшись в песок, лежит какая-то большая рыба, похожая на морского окуня. Она не обращает на нас внимания. Слева и справа в луче прожектора вспыхивают редкие кустики водорослей, удивительно похожие на перья. Этими подводными перьями буквально усеяно все дно. Песчаный склон очень пологий и трудно определить, где низ, а где верх. Кажется, все же глубина понемногу уменьшается. Достигнув 205 метров, аппарат входит в огромный косяк ставриды. Рыбы обтекают нас сверху, сверкая в лучах светильников серебряными боками. Как будто монеты сыплются из рога изобилия в немом кино. Следом за первым косяком идет второй. Я пытаюсь его сфотографировать. От яркой вспышки косяк взмывает и растворяется в сумерках. Мы продолжаем ползти вверх по песчаному склону, покрытому водорослями, напоминающими уже не перья, а веера. На глубине 200 метров снова проверяем кистью манипулятора мощность рыхлых осадков.

Здесь перед нами неожиданно возникает целое семейство огромных лангустов. Какие красавцы! Медленно проплываем над ними. Они шевелят длинными усами и неохотно пятятся. Впереди на песке еще один гигант не меньше 70 сантиметров. Виталий делает маневр и пытается ухватить его манипулятором. При виде надвигающегося аппарата, который должен ему казаться великаном, лангуст нисколько не пугается, наоборот, — становится в боевую позицию, угрожающе задрав передние клешни. Только в последний момент, когда стальная кисть почти смыкается, он неожиданно делает стремительный рывок и ускользает от нас. Поднимаемся по склону. То тут, то там встречаются рыбы, полузарывшиеся в песок, и какие-то непонятные воронки. Такие воронки в песчаном грунте я встречал в разных местах — и в Тихом океане, и на подводных склонах острова Кипр. Что это такое? Никто не знает — биологи кивают на геологов, геологи — на биологов. Здесь же, на грунте, отчетливо видны похожие на палочки белые черви вроде карандашей. Они то лежат неподвижно, то перемещаются рывком, цепляясь за песок носом, как крючком. Огромный краб тащится вверх по склону, держа в задних поднятых клешнях зеленый лист водорослей. Попав в луч прожектора, он, не выпуская лист, становится в боевую позицию, но, видя, что ему не угрожают, продолжает путь.

Большой скат пересекает наш курс, плавно обтекая поверхность дна. Его плавники-крылья медленно и мерно вздымаются, как у планирующего альбатроса.

На глубине 148 метров перед аппаратом возникает огромная темная масса. Это большая отвесная скала, сложенная коренными породами. Наконец-то! «Аргус» подходит к подножью скалы и начинает медленно всплывать вдоль нее. Внизу видны крупноглыбовые осыпи, частично засыпанные песком и заросшие водорослями. Какие это породы? Поди разбери через стекло! Скала темно-серого цвета. Обрыв крутой, почти вертикальный, слегка окатан и разбит глубокими трещинами, засыпанными белым песком. В стенах — каверны и ниши, словно настоящие пещеры. Похоже, склон горы разрушался не под водой, а на поверхности моря, где и подвергся выветриванию. Все наши многочисленные попытки оторвать образец, оказываются безуспешными — «механическая рука» скользит по скалам, заросшим органикой. Аппарат кружится на месте, тыкаясь в выступы. Виталий сдержанно отпускает неодобрительные замечания, но все старания напрасны — без кувалды здесь не обойтись. Мы оставляем свои попытки и всплываем выше. Оказывается, это скальная гряда, за которой обнаруживается вторая, сложенная такими же темно-серыми окатанными породами. Очертания выступов похожи на изображения скал на древних иконах. Выше второй гряды обнаруживается третья, такая же, с карнизами, напоминающими террасы. Похоже, что когда-то здесь гуляли волны прибоя. С этой глубины и до самой вершины горы идет причудливый рельеф с вертикальными скальными обрывами. Поверхность, как ковром, покрыта густой растительностью: губками, мягкими кораллами и другой органикой. Вершины — острые щетки шириной от одного до нескольких метров, вроде зубьев пилы. В глазах рябит от ярко-зеленых сочных и больших листьев ламинарии и каких-то красных водорослей, напоминающих альпийские маки.

Так, переплывая со скалы на скалу и проводя фотографирование, мы медленно поднимаемся к самой вершине горы Верчелли. Пешком такой маршрут не сделать никаким альпинистам. Вершина на глубине 56–60 метров прорезана глубокими ущельями с осыпями, которые держатся на «честном слове». Отсюда под нами хорошо видны крутые склоны, уходящие вниз…

«Аргус, я Витязь, — неожиданно громко раздается в отсеке. Время вашего погружения вышло. Сообщите готовность к всплытию». Мне показалось, что с начала спуска прошло минут сорок, а оказывается — около четырех часов. С неохотой вырубаем магнитофон. На глубине 60 метров отрываемся от грунта и начинаем всплытие. В иллюминаторах светает. Хлопья планктона на этот раз движутся вниз, как будто идет снег. Еще несколько минут, и пронзительно-алый солнечный свет вспыхивает в верхнем иллюминаторе. Аппарат начинает резко раскачиваться на волнах. «Аргус, я Витязь, — оглушительно звучит в ушах. — Вижу вас, иду к вам». Люк открыт, и я с наслаждением, после четырехчасовой финской бани, падаю в соленую морскую воду на пути к резиновой лодке…

На том же самом «Аргусе» мне пришлось снова погружаться на склоны подводных гор Тирренского моря еще два года спустя, в новом рейсе «Витязя». Одно из погружений запомнилось более других. Дело в том, что у «Аргуса», как я уже упоминал, есть манипулятор — механическая рука, которой можно брать пробы грунта или отдельно лежащие камни. А вот взять образец породы из коренного залегания, оторвать его от скалы эта рука не может — силенок мало. Поэтому группа наших умельцев во главе с инженером Игорем Ракитиным сконструировала небольшое буровое устройство, приводящееся в действие аккумуляторами «Аргуса». С его помощью можно было пробурить прямо в твердой породе небольшую скважину длиной до 20 см, да еще и взять керн диаметром полтора сантиметра. Устройство это успешно испытали на палубе, пробурив каменную глыбу и получив керн. Однако пилоты наши этой новой технике обрадовались не слишком. Ведь если бур заклинит, «Аргус» встанет на мертвый якорь и не сможет оторваться от дна!

Чтобы избежать этой опасности, Ракитин придумал специальное приспособление: аппарат снабжался двумя опорными штангами, которые могли выдвигаться. Если бур заклинивало, аппарат опирался на боковые штанги, вся система отстреливалась и можно было всплывать. Систему эту поставили на аппарат и испытали прямо на палубе — все работало прекрасно. В первое погружение с бурением отправились два пилота — Виталий Булыга и Александр Горлов, а также я. Дело было на подводном хребте Барони. Опустившись на дно, мы долго выбирали удобный участок скальной породы для первого бурения. Наконец нашли и начали бурить. Красноватый дымок завихрился из под бура, медленно, с усилием входящего в породу. Все как будто шло прекрасно, по тут аппарат качнулся, и сверло моментально заклинило. Пытались освободить его обратным вращением, но из этого ничего не вышло. «Жалко, — сказал Булыга, — придется отстреливать». И как раз в этот момент я увидел, что выпущенные нами штанги висят в воде и до дна не достают. Поверхность скалы оказалась неровной, и как мы ни старались дотянуться штангами до твердой опоры, чтобы освободить бур, намертво приковавший нас ко дну, ничего из этого не получалось. Доложили о случившемся наверх. А толку-то что? Чем они могут нам помочь?

Кстати, у американцев и канадцев подводные обитаемые аппараты в море работают только попарно: одни погружается на дно, а второй в полной готовности дежурит на борту судна. Если с первым случается авария, второй немедленно идет ему на помощь. А с «Аргуса» и спроса нет — он у нас в единственном числе, так что спасать его некому, рассчитывать приходится только на самих себя.

Около получаса пилоты упорно раскачивали заякоренный аппарат и пытались обратным вращением вытащить бур из скалы. Муть, взвихрившаяся при движении винтов от илистого дна, залепила иллюминаторы. Скала, однако, держала нас прочно. Мы взмокли и приуныли. Не зимовать же здесь! Тем более что запаса кислорода хватает только на 36 часов, и больше этого времени гостить на дне как-то не хотелось. «Может, попробуем вперед бурить?» — робко спросил я хмурого Булыгу. «Ты что — чокнулся?» — яростно прошипел он и послал меня довольно далеко, куда даже при всем желании из застрявшего на дне аппарата я отправиться не мог. Однако минут через десять, когда пилотский гнев остыл, а альтернативных вариантов спасения не возникло и терять, похоже, было уже нечего, Саша Горлов начал бурить вперед. К огромному нашему (и прежде всего моему) удивлению и радости минут через десять бур неожиданно освободился, и мы оторвались от дна.