Вирджиния Эндрюс - Паутина грез

• Название: Паутина грез
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7020-0986-Х

Приехав на похороны отца, Энни случайно находит дневник своей бабушки Ли. Он раскрывает ей ошеломляющие семейные тайны: о насильнике-отчиме, обесчестившем тринадцатилетнюю Ли, о побеге беременной девочки из дома, о встрече с «добрым рыцарем» Люком и трагической ее смерти…

---

— Ах, Ангел, — вздохнула я, — почему мне не удается жить, как другим девчонкам, — нормально? Почему у меня такая странная семья, такой красивый, богатый, но чудной дом? Почему я не могу делать то, что все сверстницы давно делают, и без всяких скандалов и объяснений? Зачем нужно все это богатство, вся роскошь, если я только страдаю!

Что могла ответить нарядная фарфоровая куколка? Ничего. Но мне, на удивление, стало легче после «разговора» с нею. Взяв Ангела в руки, я подошла к окну. Передо мной был Фартинггейл — во всем своем пышном великолепии.

— Представь, Ангел, что этот дивный уголок земли стал для меня тюрьмой. Сюда нельзя пригласить друзей, отсюда нельзя выйти без особого разрешения… Что же я скажу Джошуа, если он позвонит? Что я скажу Джен? Неудобно перед ними, а главное, обидно! Обидно. Почему Тони решил, что я буду счастлива в его обществе? Да, я люблю верховую езду, люблю купаться, но я хочу делать это со своими друзьями, а не с драгоценным мамочкиным мужем!

Он будто услышал мои мысли и неожиданно показался внизу. Быстрыми шагами преодолев лужайку и аллею, Таттертон направился в лабиринт. Через несколько секунд его уже не стало видно. Я была уверена, что он пошел в хижину. Зачем? Почему он до сих пор держит там студию? Отчего так невразумительно отвечал мне на вопросы о картине на мольберте? Чем он занимается там? Зачем возвращается туда снова и снова? Любопытство и досада побудили меня действовать. Я положила Ангела на подушки и проворно спустилась вниз. Выскользнув из боковой двери, я последовала за Тони, стараясь идти тихо и незаметно. Мне не хотелось, чтобы Трой заметил, куда я собираюсь. А то он непременно увязался бы за мной.

Дни в июне долгие, но яркое предзакатное солнце уже ползло за деревья. Его усталые лучи наполняли мир рыжеватым, таинственным светом. Птицы, напевшись за день, угомонились; только самые беспокойные изредка вскрикивали. На востоке небо уже приобрело густо-чернильный цвет, и можно было угадать, где с минуты на минуту проступят первые звезды.

Поспешно пробежав по остывшей траве, я как заядлый шпион прокралась в сумрачные зеленые коридоры лабиринта. Тени были густыми, вечнозеленые стены высокими, дорожки упругими. Я обернулась на дом. В моей комнате горел свет. Я видела светлые занавеси на окнах, картины на стенах моей спальни… Но мне нужно было идти в другую сторону. И я смело нырнула в глубины лабиринта.

Никогда еще он не казался мне таким мрачным и тихим. Только сейчас я сообразила, что ни разу не бывала здесь в это время суток и, конечно, никогда не заходила сюда ночью. Как же я найду обратную дорогу, мелькнула тревожная мысль. А вдруг в середине его еще темнее? Я заколебалась: не вернуться ли? Но ведь Тони находит дорогу… Так или иначе, любопытство взяло верх, и я пошла вперед. Поворот, еще один, еще… Скоро я оказалась в сердце лабиринта. Звуки исчезли, только иногда хрустела веточка под ногами да слышалось мое тяжелое дыхание. Без особых приключений я вышла с противоположной стороны — передо мной была хижина. Ставни, как всегда в последнее время, были закрыты, но в щелочки пробивался яркий свет.

Неужели Тони пригласил другую юную натурщицу и втайне пишет ее портрет? Неужели он боится, что я буду ревновать? Или он не хочет, чтобы узнала мать? Стараясь держаться в тени, я крадучись приблизилась к домику и прислушалась. Звучала негромкая музыка, но голосов никаких не доносилось.

Крайне осторожно я подобралась к ближайшему окну. Увидеть что-либо сквозь закрытые ставни было затруднительно. Я разглядела только деревянные «ноги» мольберта. Тогда я решила перейти к следующему окну. Одна из деревянных плашек оказалась надломана, что позволило мне довольно хорошо увидеть всю комнату. Только ракурс был непривычным — будто из-за мольберта смотришь на дверь.

Затаившись, я изучала глазами знакомую обстановку. Тони в студии не было. Зато на мольберте оставалась все та же картина. Но что он с ней сделал! Я чуть не задохнулась…

Рядом с обнаженной «полуЛи-полуДжиллиан» он изобразил нагую мужскую фигуру, в которой с одного взгляда можно было узнать его самого — Тони Таттертона! Мужской стан был выписан талантливо, но откровенно натуралистично. Зачем? Что это? Мое лицо, тело матери и он рядом… Я хотела вскочить и бежать, но в это мгновение из кухни в комнату вошел сам Тони. У меня перехватило дыхание: он был раздет догола!

Тони резко остановился на пороге и перевел взгляд в сторону окна, за которым я пряталась. «Неужели он заметил меня», — холодея, подумала я. Тело неожиданно перестало мне подчиняться.

Прошло, наверное, несколько, секунд, прежде чем я обрела способность двигаться. Испуг и душевный трепет придали мне сил. С быстротой молнии я преодолела небольшую лужайку и скрылась в темных коридорах лабиринта.

Глава 17 Жестокий урок

Душевное смятение и глубокие сумерки сослужили мне недобрую службу: я сделала неверный поворот, потом другой и вскоре поняла, что хожу кругами в самой сердцевине лабиринта. Возбужденная, взмокшая от пота, остановилась, чтобы перевести дух. Сердце билось так сильно, что мне стало страшно, не разорвется ли оно от перегрузки. Я несколько раз глубоко вздохнула, отчаянно пытаясь взять себя в руки, успокоиться и сориентироваться. Закрутившись на одном месте, вдруг оступилась и дико вскрикнула, потому что кто-то схватил меня за волосы. В следующее мгновение я поняла, что всего лишь зацепилась за ветки, но испуг от этого едва ли стал меньше. Торопливо вырвавшись из колючек, я тут же продолжила путь. Стоять без движения было просто невыносимо.

Теперь я особенно тщательно выбирала дорогу. Заставляла себя двигаться медленнее, чем хотелось, потому что только так можно было найти обратный путь. Борьба с темнотой и волнением была вознаграждена: через несколько минут показались знакомые зеленые своды центрального входа в лабиринт, а за ними — огни Фарти. Тут уж я припустила бегом. Но все время прислушивалась, нет ли за спиной шагов, не слышно ли вблизи тяжелого дыхания? Вдруг Тони заметил меня? Вдруг пустился за мной вслед? К счастью, все было тихо.

Пулей я влетела в дом, взбежала наверх, ворвалась к себе в комнату, захлопнула дверь и навалилась на нее спиной. Глаза мои в изнеможении закрылись, но все равно я видела картину, столь поразившую меня. Пустая студия, мольберт, обнаженный художник… Да ведь и на холсте было изображено нечто страшное, дурное… Левая рука Тони лежала на груди женщины с моим лицом и телом матери. Пугающей, торжествующей красотой светилось лицо Тони, вожделением пылали его пронзительные голубые глаза… И совершенно нагим он предстал передо мной, выйдя из кухни. Наверное, разделся, чтобы самому позировать, рассудила я, видимо, он писал автопортрет, и на противоположной стене есть зеркало, которого я не могла увидеть из окна. Никакого другого объяснения я не находила. Зачем еще ему обнажаться во время работы?

Тони не вскрикнул, не схватился за одежду, не бросился в сторону, но и не побежал в погоню за мной. Возможно, он вообще не видел, как я подглядываю в щелочку. Я решила ни в коем случае не говорить с ним об этом. А вот матери надо будет обязательно рассказать. Она непременно должна узнать о причудливых выходках своего супруга.

Я немного успокоилась, чувствуя себя в безопасности в стенах своей комнаты. Но тело было еще липким от пота, так что шелковая блузка прилипла к коже. Меня не покидало ощущение грязи, мерзости, но вовсе не потому, что я довольно долго бегала по сырым аллеям. Отвратительна была сцена, свидетельницей которой я случайно стала. Я встряхнула головой и поежилась, потом, плотно обхватив себя руками, направилась в ванную комнату, пустила горячую воду. Сразу стало теплее. Щепотка душистого кристаллического мыла быстро придала воде приятный голубоватый оттенок и наполнила помещение сладким ароматом. Оставалось только выбрать в шкафу свежую ночную рубашку. Но, закрыв дверцы гардероба, я остановилась у зеркала, машинально взяла щетку и начала расчесывать сбившиеся волосы. На подзеркальник бесшумно спланировали сухие листочки и хвойные иголочки, застрявшие в локонах. Я внимательно вглядывалась в свое лицо. Оно пылало так, будто мне влепили пару хороших пощечин. На мгновение я отрешилась от реального мира, но потом вздрогнула, вспомнив о бегущей в ванне воде. Стремительно бросившись туда, разделась и погрузилась в душистую, горячую, спасительную воду. Она ласково приняла меня в свои объятия, и я со стоном облегчения и наслаждения закрыла глаза. Наконец-то можно расслабиться.

…Наверное, я задремала, не знаю. Но я отключилась и пришла в себя внезапно, осознав, что вода уже здорово остыла. Я проворно вылезла из ванны, вытерлась, натянула сорочку и забралась под теплое, мягкое одеяло, надеясь в постели согреться, успокоиться и забыть обо всем. Крепкий сон должен был выручить меня.