Вирджиния Эндрюс - Паутина грез

• Название: Паутина грез
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7020-0986-Х

Приехав на похороны отца, Энни случайно находит дневник своей бабушки Ли. Он раскрывает ей ошеломляющие семейные тайны: о насильнике-отчиме, обесчестившем тринадцатилетнюю Ли, о побеге беременной девочки из дома, о встрече с «добрым рыцарем» Люком и трагической ее смерти…

---

— Думаю, ты не будешь скучать, Ли. У тебя появились друзья среди пассажиров, верно? Сестры Спенсер, так? Я спрашивала у капитана об этой семье. Вполне приличные люди. А я… я только всем мешаю здесь, — добавила она. — Это несправедливо. И по отношению к вам, и по отношению ко мне. Ты понимаешь?

Я нехотя кивнула, хотя не считала это уважительной причиной. Я вообще не понимала ее. Зачем она поступает так, зная, что папа очень огорчится? Неужели сознательно хочет его задеть?

Да-а, похоже, чем человек старше, тем труднее ему быть счастливым. Неужели мне придется все познать на себе?

— Ну и отлично. Теперь помоги мне. Возьми вот эту сумочку, пожалуйста.

Мы вышли. Я была опустошена и обессилена. Ох, мама, мама, что же ты с нами делаешь… Неужели мы тебе безразличны? Перед выходом на палубу она помедлила, а потом решительно двинулась вперед… будто мосты за собой сожгла.

Меня неприятно удивило, что папа не вышел ее провожать. Неужели она даже не поцелует его на прощание? Но маму, судя по всему, это совершенно не заботило. Она уже во все глаза смотрела на берег, где поджидало такси.

— Мама, а где же папа? — Я лихорадочно высматривала его, но тщетно.

— Мы уже попрощались, — быстро ответила она и взяла у меня свой ридикюль. — Ну, будь умницей. Скоро увидимся. Обещаю, я все сделаю для тебя так, что ты сейчас представить не можешь.

Вроде бы приятные, многообещающие слова, но как они испугали меня.

Мама наскоро поцеловала меня еще раз и заторопилась вниз по трапу. У нее был вид вырвавшегося на свободу узника. Я долго смотрела ей вслед, а затем оглянулась на корабль. Высоко-высоко, на капитанском мостике, стоял отец. Стоял молча и неподвижно, как статуя. Его лицо было каменным, безжизненным… и старым. Он показался мне таким несчастным, что я снова заплакала. Где она, наша чудесная, счастливая жизнь? Неужели теперь к нам относится старая преамбула: «Когда-то давным-давно…» Боюсь, с этих слов мне надо было начать свой дневник. А что впереди? Страшно…

Как бы ни сердилась я на маму, все же скучала ужасно. Ведь прежде мы всегда были вместе — и дома, и в путешествиях. Она была такая выдумщица! У нее было чутье отыскивать в любых городах самые лучшие магазины, самые интересные выставки, самые шикарные рестораны. Мама с интересом смотрела по сторонам, наблюдала за людьми, на ходу сочиняя о них истории — кто они, богато ли живут, как развлекаются, как устроены их дома… Мама умела фантазировать и раскрывать передо мной мир.

Она умела держаться с тем особым достоинством, которое заставляло всех официантов и продавцов крутиться вокруг нас, будто мы были по меньшей мере члены королевской семьи. Мама говорила и по-французски, и по-итальянски, хотя училась языкам самостоятельно. Погрешности в произношении или в грамматике выглядели в ее устах даже пикантно, так что французы или итальянцы прощали это ей и никогда не морщились. Причем, делая заказ или объясняясь со служащими, она потом непременно переводила мне свои слова, чтобы и я разбиралась в иностранных языках.

Неудивительно, что, оставшись на огромном судне без нее, я ощутила пустоту. Внезапно все, что казалось важным, интересным, потеряло свою значимость. Мне уже не хотелось ни экскурсий по острову, ни обедов в местных ресторанах, ни прогулок по магазинам. Волновал меня только папа.

Первый день он провел в хлопотах: заказывал транспорт для поездок по городу, раздавал пассажирам карты, буклеты, вел переговоры с руководством порта. Спенсеры пригласили меня на прогулку по Монтего-Бею, но я не хотела в первый же вечер оставлять отца одного, хотя он настаивал, чтобы я отправилась на берег. Так я никуда и не пошла. До самого ужина у нас не было возможности поговорить. Только позднее я нашла папу на капитанском мостике и с трудом дождалась, когда он освободится.

— Тебе следовало пойти на берег с друзьями, Ли. Я хочу, чтобы ты хорошо отдохнула.

— Но я думала, мы будем ужинать вместе, папа.

— Мне приходится оставаться на борту. Очень много дел, — сказал он. — Я собирался просто перекусить что-нибудь.

— Перекушу что-нибудь и я. И буду тебе помогать, — решительно заявила я.

— Нет, это не годится, — покачал головой отец. Он выглядел подавленным и печальным. Под глазами лежали глубокие тени, лицо осунулось.

Сердце сжималось при взгляде на него. Проступали слезы, но я собралась с духом и заговорила, хотя мой голосок дрожал и звучал совсем по-детски:

— Почему мама вдруг уехала от нас, пап? Может, ей нужно было поговорить еще раз с врачом?

— Не в здоровье дело. — Он опять покачал головой. — Ей с самого начала не нравилась эта поездка.

— Но почему, папа? Она столько мечтала о ней. Она хотела побывать на Ямайке. Ведь все ее друзья давно сюда съездили, — теребила я его. — Помнишь, она даже приклеила в твоем кабинете рекламный листок — «На Ямайке лучше, чем дома!».

Отец вздохнул.

— Вот если бы она ехала как пассажир, как турист, а не как супруга судовладельца, тогда другое дело. Тогда, возможно, она была бы довольна, — глухо произнес он.

— Но какая разница? Ей же не нужно работать. У нас на судне лучшие каюты. Ты же все сделал, как она хотела.

— Как видно, не все. Твоя мама все время недовольна мной.

— Но почему? — выкрикнула я. — Ты столько делаешь для нас! У нас такой дом! Всегда столько сюрпризов, подарков, угощений! Все подружки мне завидуют.

— Иногда этого бывает недостаточно, девочка моя, — произнес папа, и на его лице вдруг появилась ласковая улыбка. — Ты временами так похожа на маму, особенно когда расстроена… И в то же время вы такие разные.

— Мы? — Как же удивили меня его слова! Он всегда говорил, что мы с ней как сестры, особенно если при этом была мама. Может быть, я еще недостаточно взрослая, чтобы любить все, что любит она? — Мы разные? — повторила я. — Конечно, мама такая красивая, а…

— Нет-нет, — поспешно перебил отец. — Я не об этом. Ты вырастешь гораздо красивее своей матери. Я уже сейчас это вижу.

Меня потрясла такая откровенность. Я? Я буду красивее мамы?

— И тебе не придется много трудиться над своей красотой, — продолжал он. — Конечно, природа щедро одарила твою мать, очень щедро. Но она слишком озабочена собой. Ты не такая, Ли.

— Откуда ты знаешь, папа?

Мне требовалось услышать его ответ, потому что необходимо было разобраться в себе.

— У тебя масса других интересов, Ли. У тебя пытливый, любознательный ум. Тебе не терпится узнать как можно больше и как можно раньше. И ты далеко не похожа на мальчишку-сорванца, в которого, как боится мама, ты можешь превратиться. Ну уж нет. Ты — настоящая юная леди. До кончиков пальцев.

И хоть грустным был повод, с которого пошел этот разговор, все же папины слова наполнили мое сердце теплом и радостью.

Отец сел в кожаное кресло.

— Твоя мама до сих пор остается молодой девушкой, Ли. Много лет назад, когда я встретил ее в Техасе, мне и в голову не приходило, что когда-нибудь разница в возрасте может стать помехой для нас. Правы люди. Любовь ослепляет. Любовь, знаешь ли, как солнечные блики на воде. Ты не можешь смотреть прямо на них, тебе приходится отводить глаза, зажмуриваться, надевать темные очки, и тогда ты видишь то, что тебе хочется видеть. Понимаешь, Ли? Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы понять это, правда?

Я молча кивнула. Мы с папой редко говорили на такие серьезные житейские темы. Если и начинался подобный разговор, отец чаще умолкал на полуслове, добавляя: «Ну, обо всем этом мама тебе скоро расскажет».

— Думаю, ты все понимаешь, — улыбнулся папа. — У тебя светлая голова. Ты и маму свою, и меня обойдешь.

— Но какое все это имеет отношение к маминому отъезду?

— Как я говорил, твоя мама до сих пор молода. Даже слишком молода для своих лет. А я, можно считать, старик. И уже многие годы такой. Мужчинам очень трудно измениться, почти невозможно. Она же хотела, чтобы я менялся вместе с ней. Конечно, я пытался пойти навстречу, но это не в моем характере. Боюсь, именно поэтому она чувствует себя несчастной.

— То есть как, папа?

— Очень просто. Например, ей хотелось бы, чтобы в наших круизах я вел себя как беззаботный турист… спал до полудня, ел до отвала, бродил бы по палубам, сидел бы в баре… чтобы вечерами сопровождал ее на танцах, наливался бы шампанским, веселился бы до зари… и снова спал бы до полудня… чтобы я даже слова не смел молвить о работе, о нуждах команды, о двигателях и так далее. — Он улыбнулся. — Иногда она ведет себя как ребенок, как жадная до чудес и развлечений девочка. Да, никогда я не встречал женщины с такими аппетитами, когда речь идет о подарках, праздниках и сюрпризах… Ей всегда не хватает бриллиантов, ужинов в ресторанах, нарядов… Ее можно понять. Она молода, красива, жизнерадостна. С другой стороны, рядом с ней я — работаю круглые сутки, с головой ушел в тяжелое предприятие… где уж тут веселиться. А будь ее воля, она за каждый час работы заставляла бы меня пять часов развлекаться. Боюсь, это не по мне. Даже если бы мог, не стал бы. Я не только староват для этого. Главное, мне это не по нутру. Вот почему твоя мама и чувствует себя несчастной. Не знаю, ответил ли я на твой вопрос.