Вольфганг Нейгауз - Его называли Иваном Ивановичем

• Название: Его называли Иваном Ивановичем
• Автор: Вольфганг Нейгауз
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Уже не думая о своем прошлом, Шменкель внимательно слушал сержанта.

Со стороны улицы Горького навстречу им шла группа девочек-школьниц. Они держались за руки и громко смеялись. И только пестрая маскировка зданий напоминала, что где-то идет война.

У входа в универмаг висел репродуктор, перед ним толпились люди. Диктор говорил о высадке американских, английских и французских войск в Тунисе. Люди внимательно слушали диктора.

Шменкель спустился к набережной Москвы-реки, решив, что о высадке союзников прочитает завтра в газете. Сейчас было важнее увидеть Москву, в которой, кто знает, может, никогда больше не придется побывать...

В Митино экскурсанты вернулись поздно вечером. Евдокию Андреевну Фриц увидел только на следующий день за завтраком.

- Ну как поездка? Понравилось вам? В каком театре побывали? забросала она Фрица вопросами.

И, не дав ему ответить, снова спросила:

- Что вы купили? Привезли какую-нибудь новую книгу?

Шменкель развернул сверток, который лежал возле него на столе.

- Хотел вам показать после завтрака. Это путеводитель по Москве на немецком языке, он издан давно, лет пятнадцать назад. Я купил его у букиниста.

- Зачем он вам понадобился? - удивилась Евдокия. - Возьмите в библиотеке новый, на русском языке. Вы же прекрасно читаете по-русски.

- Я купил его для Эрны и детей - объяснил Шменкель. - Если они останутся живы...

"Боже мой, - подумала Евдокия, - никто не знает, куда нас забросит судьба".

- Да, чуть было не забыла, Иван, вчера вам пришло письмо. Сходите в канцелярию и получите его.

- Мне письмо? С полевой почты? Почему вы не захватили его с собой? спросил Фриц, полагая, что письмо от Букатина или Рыбакова.

- Это заказное письмо, за него нужно расписываться.

- Простите меня, Ева.

Фриц встал и быстро пошел в канцелярию. Капитан, начальник канцелярии, читал газету. Увидев столь раннего посетителя, он нахмурился, но, узнав Шменкеля, приветливо улыбнулся.

- Прошу вас, садитесь. Я дам вам один документ, а вы вот здесь распишитесь. - И он подал Фрицу ручку.

Фриц прочел: "Настоящим удостоверяется, что ефрейтор Фриц Павлович Шменкель действительно сражался в партизанском отряде "Смерть фашизму", входящем в партизанскую бригаду Морозова, с 16 февраля 1942 года по настоящее время.

Начальник отдела кадров в/ч No 00129

Майор Н. Лузинин".

- Разрешите вопрос. Почему "сражался"? Почему в прошедшем времени? Разве я больше не числюсь в отряде?

Капитан понимал беспокойство Шменкеля.

- Видите ли, у вас нет документа, который удостоверяет вашу личность, вот эта справка и заменит его.

- Могу я идти? - спросил Фриц.

- Подождите. Скажите, как вы себя чувствуете?

- Отлично, товарищ капитан. Все в порядке.

И Фриц потопал несколько раз ногами, как бы доказывая, что совершенно здоров.

- Хорошо. Врачи тоже считают, что вы здоровы. И у вас никаких жалоб нет. Поэтому я могу выписать вам предписание. - И он достал из ящика стола чистый бланк. - Я направляю вас в штаб Западного фронта. С получением предписания поедете в Боровск и явитесь к начальнику отдела кадров.

Небольшой Боровск с низкими домиками и дощатыми тротуарами превратился в довольно крупный гарнизонный город, когда в нем расквартировался штаб партизанского движения Западного фронта. Теперь здесь на каждом шагу можно было встретить мужчин и женщин в военной форме. Все они имели прямое отношение к партизанскому движению. Без особого труда разыскав деревянный дом, где размещался отдел кадров, Фриц постучал в дверь с табличкой: "Подполковник К. Н. Осипов".

Получив разрешение, Фриц вошел в продолговатую комнату с двумя небольшими окнами, В углу стоял письменный стол, позади него на стене висело Красное знамя. За столом сидел офицер с посеребренной временем головой. Увидев Шменкеля, офицер встал.

В углу комнаты разговаривали еще какие-то люди. Шменкель увидел погоны, которые недавно были введены в Красной Армии, и не сразу разобрался в званиях. У седоволосого офицера погон не было, вместо них - три шпалы на воротничке. Фриц догадался, что это и есть подполковник Осипов.

Отдав честь, Шменкель доложил о себе.

- Подойдите, - пригласил подполковник, откладывая в сторону папку с бумагами, которые он только что читал. - Фриц Павлович Шменкель, не так ли? - произнес он. - За мужество и самоотверженность, проявленные в боях против гитлеровских захватчиков, вы награждены орденом боевого Красного Знамени. От имени и по поручению Президиума Верховного Совета СССР вручаю вам эту высокую награду.

Подполковник достал из маленькой красной коробочки орден и ловко прикрепил его Шменкелю на грудь.

- Служу Советскому Союзу! - по-уставному ответил Фриц и через мгновение добавил: - Готов сражаться до полного освобождения моей родины от гитлеровского фашизма.

Осипов кивнул и сказал:

- Вы знаете, что написано на ордене Красного Знамени?

- Так точно. "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"

Фриц много раз видел такой орден на груди у бойцов, но никогда и не предполагал, что сам получит эту высокую награду.

- Орден Красного Знамени был учрежден в 1920 году, - продолжал подполковник. - Им награждены многие иностранные товарищи, которые участвовали в борьбе против банд Колчака и Деникина, против войск интервентов.

Осипов улыбнулся:

- Мне было приятно познакомиться с вами, товарищ Шменкель. Желаю вам всего хорошего. А теперь вас ждут друзья.

Шменкель вздрогнул от неожиданности. К нему шли Дударев и Горских. Они поздравили его с наградой.

Шменкель, не выпуская из своей руки руку старшего лейтенанта, спросил:

- Как вы сюда попали, товарищ командир?

- Ждет в Боровске нового назначения, - ответил за Горских капитан Дударев. - Узнал, что вас наградили, и захотел при сем присутствовать. Какие же мы были бы командиры, если бы о таком не знали.

И капитан похлопал Шменкеля по плечу.

Вместе с ними Шменкель вышел на улицу. Дударев, сославшись на срочные дела, стал прощаться.

- Зайдите ко мне завтра, Иван Иванович, - пригласил он. - Буду ждать вас в шестнадцать тридцать.

- Дай я хоть обниму тебя.

С этими словами Горских стиснул Фрица в объятиях.

- Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Это здорово, что мы вырвались из окружения. Но здесь скучно. Болтаюсь тут без дела, а наши ребята из других отрядов сражаются.

- А куда назначили наших? Где Петр?

- Рыбаков?.. Давай немного пройдемся.

И Горских пошел по улице.

- Понимаешь, когда Букатин вернулся в отряд и рассказал, что тебя послали в санаторий, Рыбаков той же ночью вдруг заболел. Он стал жаловаться на боли в животе, в голове, хотя выглядел, как всегда, здоровым. Мы, разумеется, сразу же послали его в медсанбат. Он ушел, и вдруг мне звонит врач из санбата, кричит, что я прислал к нему настоящего симулянта и что он никогда в жизни не видел человека здоровее. Скандал, да и только. И я понял, что твой друг захотел попасть в тот же санаторий, где и ты. Мы убедили его, что за такие штучки по головке не погладят, особенно в военное время. Рыбаков, конечно, признался, что вел себя несерьезно.

Здесь, за линией фронта, старший лейтенант показался Шменкелю моложе и гораздо общительнее, чем в тылу врага. Они посмеялись, хотя, по правде говоря, Шменкелю было вовсе не до, смеха.

- Прошел какой-нибудь час, и Рыбаков освободился от всех своих недугов, - рассказывал Горских. - А освободившись, сразу же решил вернуться к партизанам. Мы попробовали уговорить его не спешить, но он написал рапорт. Позавчера он с группой партизан вылетел в тыл врага. Эта группа, насколько мне известно, была выброшена где-то между Могилевом и Бобруйском.

Вот она, солдатская судьба! А Шменкелю так хотелось увидеть друга. Казалось, что Петр рядом, и Шменкель как будто снова слышал его голос: "Теперь война стала другой, мы будем двигаться только вперед, и придет время, Ваня, когда мы с тобой послужим в гвардейской части и вместе войдем в Берлин. Там будем вести пропагандистскую работу среди населения. Будем всем говорить, что мы, Петр и Фриц, братья, и пусть с нас берут пример".

Тогда, слушая друга, Шменкель рассмеялся, но, поразмыслив, понял, что он прав. А Петр летел на крыльях своей безудержной фантазии все дальше и дальше, "Твоей жене мы принесем цветы. Быть может, как раз будет лето, и мы насобираем громадный букет. Я пожелаю ей счастья и расскажу, как однажды тащил тебя на себе. Летом, именно летом мы освободим твою родину", повторил еще раз Петр, глядя в окно, за которым бесновалась метель...

Горских увидел, что Шменкель загрустил, и, чтобы как-то отвлечь его от невеселых мыслей, начал рассказывать о других. Кого-то послали на фронт; тех, чье здоровье оказалось не ахти каким, направили в учебные подразделения; медсестра Надя работает в госпитале.

- Хорошая девушка, - продолжал Горских, - и очень терпеливая, никогда ни на какие трудности не жаловалась. Ведь она еще совсем молодая, в госпитале ей полегче будет. Да что это я, даже не спросил, как ты-то себя чувствуешь? Поправился?