Вольфганг Нейгауз - Его называли Иваном Ивановичем

• Название: Его называли Иваном Ивановичем
• Автор: Вольфганг Нейгауз
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

И вновь ночная мгла окутала все вокруг. Но вот справа, почти у самого горизонта, показался узкий сноп света. Это следовал очередной гитлеровский состав. Партизаны кубарем скатились с насыпи.

По тому, как пыхтел паровоз, чувствовалось, что состав тяжелый. Когда паровоз проехал заминированный участок, Тихомиров крикнул:

- Огонь!

Шменкель схватился за ручку подрывной машинки и замкнул цепь электротока.

Раздался сильный взрыв, сопровождаемый скрежетом металла и истошными криками гитлеровских солдат. Вагоны громоздились друг на друга, срывались с рельсов и валились под откос. Через несколько минут взорвался паровой котел паровоза, подняв огромное облако сизого дыма.

Тихомиров крикнул Шменкелю и Коровину, которые сматывали остатки провода:

- Быстрее! А то сейчас начнется такой фейерверк, что чертям тошно станет.

А в это время из Дурово показался еще один гитлеровский эшелон. Он шел на большой скорости. Его прожекторы выхватывали из темноты все новые и новые сотни метров.

"Почему машинист не тормозит? Почему не снижает скорости?" - думал Шменкель. Теперь он видел, что в составе вместо обычных товарных вагонов были цистерны... Взрыв гигантской силы потряс воздух. Казалось, земля раскололась на части. Стало так светло, что резало глаза. Железнодорожное полотно превратилось в сплошное море бушующего огня.

Взрыв всех оглушил. Коровин говорил что-то Шменкелю, но Фриц ничего не слышал и видел лишь шевелящиеся губы Виктора. Коровин встряхнул Фрица, но глухота от этого не прошла.

"Я оглох", - испуганно пронеслось у Фрица в голове. Он вспомнил, что в момент взрыва, вместо того чтобы широко раскрыть рот, он сильно стиснул зубы. Шменкель пошел вслед за Коровиным.

Лес стал гуще, почва под ногами уже не была такой зыбкой. Вскоре Шменкель увидел и комиссара. Тихомиров что-то сказал партизанам, показав рукой сначала в западном, а потом в южном направлении. Лицо его, освещенное отблесками далекого пожара, было озабоченным.

Шменкель сел на землю и, зажав уши руками, стал делать глубокие вздохи. В голове закололо тонкими иголками. Фриц видел, что партизаны стали собираться вокруг Тихомирова.

Шменкель мысленно проклинал себя, называл "ослом" и "чурбаном", который, как необстрелянный юнец, не выполнил элементарного правила и теперь оглох.

- Я слышу! - вдруг закричал он как сумасшедший. - Товарищи, я опять слышу!

Но никто не обратил на него внимания. Комиссар в это время говорил партизанам о своих опасениях по поводу того, как бы группа Дударева не попала к гитлеровцам в засаду. Всем было ясно, что железнодорожная ветка на этом участке теперь выведена из строя самое малое на неделю.

Тихомиров приказал двигаться в лагерь. В голове у Шменкеля еще гудело, и потому он не все разобрал, о чем говорил комиссар. Фриц шел за партизанами и время от времени оглядывался на зарево пожарища. "Что это? Кто-то бежит!"

Утопая по колено во мху, их догонял какой-то человек, согнувшись под тяжестью ноши. На спине он тащил товарища. На оклик партизан оба мужчины в один голос закричали по-русски:

- Товарищи, возьмите нас с собой!

Подойдя к партизанам, мужчина сказал, что он кочегар с эшелона, в котором было горючее. Машинист, прыгая с паровоза, сломал ногу.

- А откуда вам известно, что мы находимся именно здесь? - строго спросил Тихомиров.

- Мы очень боялись, что не найдем вас.

Паровозный машинист, морщась от боли в ноге, рассказал следующее.

- На прошлой неделе один мой товарищ по секрету шепнул мне, что в этих местах есть партизаны. Вот мы с ним и договорились, - показал машинист на кочегара, который никак не мог отдышаться. - Как договорились, так и сделали. Когда эшелон перед нами взлетел на воздух, мой кочегар столкнул с паровоза охранника, а я дал полный ход. Мы спрыгнули на ходу, и я вот сломал себе ногу.

Кочегар радовался встрече с партизанами и гордился, что ему удалось вынести товарища со сломанной ногой. Однако они не представляли, что им теперь делать, так как по всей ветке их обоих хорошо знали.

Партизаны взяли железнодорожников с собой. Командир отряда Васильев направил машиниста и кочегара в освобожденное от фашистов село. У кочегара почти на каждой станции были родные или надежные друзья, и парень оказал партизанам большую помощь. Так, например, по его инициативе вдоль железной дороги была организована линия связи, с помощью которой партизаны были всегда в курсе всех событий на дороге.

Партизаны никогда не сидели без дела. Но вечерами те, кто оставался в лагере и не назначался в разведку, по обыкновению, собирались вместе, чтобы потолковать о том о сем и поделиться своими мыслями.

Шменкель любил такие вечера, любил слушать эти задушевные беседы. Он уже хорошо владел русским, так что без труда следил за нитью разговора. Сам Фриц, правда, большей частью молчал - он не любил находиться в центре внимания.

Одно то, что он был связан с этими самоотверженными и храбрыми людьми, вызывало у него гордость. Теперь полностью исчезло чувство отчужденности, которое он иногда испытывал раньше.

Больше всего нравилось Шменкелю, когда Рыбаков брал в руки гармонь и партизаны начинали петь. Гармонь эту Петру подарил один старик из села Симоново. Отдавая гармонь, старил сказал:

- Возьми ее себе, весели бойцов!

И вот в густом лесу, вдали от жилья, в редкие часы партизанского отдыха пела гармонь. Чего только не играл Петр: и "Калинку", и "Колокольчики", и задушевную песню "Летят утки".

Особенно любил эту песню Николай Назаров - командир партизанского отряда имени Котовского. Он был одним из первых организаторов партизанского движения в Смоленской области. Его все очень любили и уважали. Назаров погиб в бою, а любимая его песня продолжала жить. И когда партизаны ее пели, то вспоминали своего бывшего командира.

В один из таких вечеров Надя вдруг спросила Шменкеля:

- Скажите, Иван Иванович, а какие песни поют у вас в Германии?

И тотчас же поправилась:

- Какие песни народ у вас пел? Не сейчас, а раньше. Ведь не всегда же у вас были фашисты?

Шменкель задумался. Он вспомнил, что в школе они разучивали "У колодца, у ворот". Выучил ее и Фриц, но петь никогда не пел. В родном городке никаких колодцев не было и в помине, стояли чугунные водокачки, а ворота были только у помещика в усадьбе. Шменкель рассказал об этом Наде, но она, смущаясь, проговорила:

- Я не об этом вас спрашиваю. Нам бы хотелось услышать хорошую немецкую песню.

И тут Фриц вспомнил одну мелодию, которую слышал от Бернгарда. Эту песню можно было лишь потихоньку насвистывать: фашисты ее запретили. Фриц растерянно посмотрел на партизан. Лиц их в полутьме не было видно, но Шменкель чувствовал, что все взгляды обращены к нему.

- Но я совсем не умею петь, - начал было оправдываться Фриц.

- Ну вот тебе раз! - удивился Рыбаков. - Неужели ты не знаешь ни одной песни?

- Фрица смущало всеобщее внимание, но он взял себя в руки. "Товарищи хотят, чтоб я им спел что-нибудь хорошее. Это значит, что они понимают разницу между гитлеровскими бандитами и немецким народом".

- Больше всего мы любили песню о маленьком горнисте.

И Фриц тихо и неуверенно запел, но постепенно его голос креп.

Когда, он запел второй куплет, Петр стал подбирать мелодию на гармони. Третий куплет начала без слов подпевать Надя, а за ней и другие партизаны. В русском лесу в полный голос звучала немецкая песня о маленьком горнисте, о другой, лучшей и свободной Германии.

Когда Шменкель кончил петь, товарищи попросили его перевести текст песни. Фриц перевел слова и рассказал о том, как родилась эта песня.

- Очень хорошая песня, - заметил Букатин, который до сих пор сидел молча. - Такая песня запросто могла появиться и у нас, до Октябрьской революции.

С тех пор эти вечерние посиделки стали еще дороже Фрицу, и теперь он нет-нет да и рассказывал что-нибудь партизанам.

Когда отряд находился неподалеку от Татьянки, в один из таких вечеров к партизанам, расположившимся на лужайке под высокими елями, подошел комиссар Тихомиров. Сразу же смолкла песня. Партизаны знали, что комиссар присутствовал на совещании командиров отрядов, и догадывались, что он, видимо, пришел к ним прямо с совещания. Немногим было известно, что штаб бригады находился рядом с отрядом, в хорошо замаскированном месте.

Тихомиров сел между Букатиным и Шменкелем. Задумчиво свернул козью ножку и заговорил. В голосе его звучала радость.

- Товарищи, мы установили связь с Большой землей. Мне хотелось бы рассказать вам о положении на фронтах. Наши с вами усилия тоже не пропали даром.

Партизаны плотнее окружили комиссара. Спирин по-дружески подтолкнул Рыбакова, чтобы сесть поближе.

- Пошла вторая половина лета, а противнику так и не удалось прорвать наш фронт. Следовательно, гитлеровцы не достигли тех целей, которые они перед собой ставили.

Их первое крупное наступление потерпело неудачу. Наши войска не только мужественно оборонялись, но и нанесли противнику ряд чувствительных ударов. Так, например, несколько дней назад войска Западного фронта нанесли удар по второй немецкой танковой армии. Германское верховное командование было вынуждено срочно бросить для поддержки три дивизии из резерва. Уже один этот факт говорит о том, что на нашем участке фронта советские войска перешли к активным действиям.