Юрий Вахтин - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Вахтин
• Жанр: Историческая проза

Продолжение романа Юрия Вахтина "Чёрный комиссар"

---

  Антипов и Зарубин шли по территории завода. Секретарь обкома, несмотря на свои личные отношения к Зарубину, даже послав его в ссылку в "Белую дыру", всегда видел в нем очень умного и ценного руководящего работника.

  - За такими идет народ. Это настоящий пастух. За ним и на демонстрацию, и под танк, - говорил о Зарубине Антипов, а в душе он надеялся переломить своевольный характер Зарубина, сделать его пастухом для своего стада, сделать его правой рукой, как и хотел Антипов, когда назначил его в обком третьим секретарем.

  В перспективе сделать вторым своим замом или председателем облисполкома. Но Зарубин, поняв двойную игру своего шефа, не стал молчать, стал высказывать все, что думает, даже на партконференциях, а не в кабинете с глазу на глаз. Но Антипов и Зарубин были в разных весовых категориях и в области, и в Москве, все закончилось ссылкой Зарубина в Урыв, но еще первым секретарем райкома, а затем последовал новый этап "воспитания" - силикатный завод. Поймет Зарубин, станет на свое место, осознает, кто "хозяин" в области, карьера его пойдет вверх, даже стремительнее, чем начиналась. Нет. Тогда...

  На территории завода - чистота. Не видно вообще людей, как, наверное, на всех наших предприятиях, ходят десятки людей и у всех на это есть причина. Все в работе, все при деле, все строго на своих местах. Пройдя половину территории завода, Антипов не увидел ни одного человека.

  - Ты куда людей своих спрятал, директор? - пошутил Антипов - Предупредил о приезде гостей из обкома?

  - Нет, Юрий Иванович, ты меня знаешь, я не вельможеугодник, - серьезно ответил Зарубин. - Люди на своих рабочих местах, работают. Территорию убрали утром уборщики, теперь вечером. А кого кроме уборщиков можно встретить на территории? Буфеты во всех цехах. Прачечные приходят сами в цеха забирать грязную одежду. Стараемся, чтобы рабочий как можно меньше терял времени на бытовые проблемы.

  - Верю, директор. Врать ты не можешь. А на счет вельможи ты зря. Просто всегда есть стадо, и есть пастух. Вот ты, например, Зарубин Лев Борисович - пастух до мозга костей, а кого ты вельможами считаешь? - Антипов хитро посмотрел на Зарубина. Что ответит директор, он понял, ведь почему он здесь, а не в обкоме, давно понял.

  - "Кесарю кесарево", еще в Библии так записано, - продолжал разговор Антипов, - хотя мы и коммунисты, но эти слова из Библии должны быть и у нас путеводными. Или не так?

  - Не уверен, Юрий Иванович. Я ближе к марксистскому пониманию этого вопроса. И люди независимо от своей должности должны, прежде всего, быть на своем месте, слесарь ты, или директор, добросовестно делай свое дело. Только в этом я понимаю слова "каждому свое". Не важно, кто ты, делай свою работу хорошо, не можешь - уйди. Впрочем, эти слова из Библии все толкуют по-своему. И на воротах Бухенвальда были написаны именно эти слова. Наверно, фюрер в III рейхе их тоже по-своему понимал, - сделал укол Антипову Зарубин.

  Антипов даже поморщился от его слов. Он видел, несмотря на все гонения, Зарубин не сломлен. И наверное, невозможно сломать таких людей. Таких, как Зарубин, и осталось в партии единицы, наверное, они опоздали родиться, им нужно было родиться во времени индустриализма или в Отечественную, чтоб закрывать собой амбразуры.

  - Жизнь не стоит на месте, люди устали ждать светлого будущего, они хотят хорошо жить здесь и сейчас. По крайней мере, принцип "каждому по способностям" никто не отменял. Вот видишь снова: "Каждому свое" - Антипов победно улыбнулся. На что опальный директор ответил:

  - А судья кто?

  Не получилось разговора. Зарубин и сейчас под каждым словом, сказанным еще пять лет назад до ссылки в Урыв, подписался. Именно тогда он сказал первый раз в кабинете Антипова эти бессмертные слова Грибоедова:

  - "А судьи кто?" Кто решает кому, сколько съесть, кто ближе к кормушке? Почему они должны решать, как жить людям, что есть, что читать? Почему они уверены, что правы и их мнение - догма? Они просто привыкли считать себя пастухами. И уже становилось модно быть в династии пастухов.

  Почему они должны иметь больше льгот, чем простой рабочий. Создавалась видимость равенства и братства, но уже сложилась прослойка пастухов. И граница между стадом и пастухами становилась все очевиднее. Постоянная борьба, жизнь в борьбе и преодолении трудностей. Часто искусственно созданные - это, наверное, русский менталитет. Просто жить и радоваться жизни русский человек так и не научился.

  Зашли в цех. Шипели пресса, автоматы, и здесь минимум людей, все заняты своим делом. И даже не сразу заметили своего директора с высоким гостем. Не врал Зарубин, никого он не предупреждал о визите главы области, хотя еще вчера вечером сам Антипов позвонил ему и пообещал приехать.

  "Да, это настоящий пастух, - еще раз подумал Антипов, - это человек дела, очень жаль, что им не удается найти общий язык. Зачем ему предупреждать о приезде хоть Генерального Секретаря ЦК, если у него на заводе порядок, все делают свое дело, как и должно быть, и делают хорошо, к чему это вельможеугодничество", - вспомнил Антипов слова Зарубина.

  Их увидел и подбежал, побледнев, наверное, сменный мастер. Стал что-то говорить Зарубину, вытянувшись по-армейски, но за шипением прессов Антипов слышал только обрывки фраз.

  - Все, работайте, не обращайте на нас внимания, - Зарубин по-простому похлопал по плечу мастера и улыбнулся улыбкой человека, довольного результатами своего труда.

  "Если на других предприятиях за неделю начинают убирать, готовиться к его приезду, где кому стоять, что говорить и какие вопросы можно задавать. Зарубин говорит своим рабочим: "Работайте, не обращайте на нас внимания". Это руководитель "новой волны", человек дела, и очень, конечно, жаль, если им никогда не придется стать снова вместе", - подумал Юрий Иванович, выходя с Зарубиным на улицу.

  - Что, Юрий Иванович, еще в какие цеха пойдем? Может в МЗЦ или посмотрим стройку нового цеха?

  - Не стоит, Лев Борисович, у меня мало времени. Я вижу, у вас все идет к лучшему, - голос Антипова из дружеского стал обычным, официальным. - Вы представьте свой план, чем мы можем вам помочь. Я еще раз вам напоминаю поднять выпуск в три раза за два года. Сложно, понимаю, но это необходимо.

  - Хорошо, Юрий Иванович, все необходимые документы и расчеты я представлю в обком. Они уже давно готовы, но пока здесь, - Зарубин улыбнулся, показав на голову.

  К откровенному разговору Антипов больше не возвращался, и они пошли к ожидавшей у ворот проходной черной "Волге". Антипов приехал на завод один, без свиты, ему, наверное, больше хотелось поговорить с Зарубиным, которого Антипов считал своим учеником, хотел сделать своей правой рукой, но они, наверное, слишком разные, эти два коммуниста новой волны. Волны перестройки, а перестройку они понимали совсем противоположено.

  Уже садясь в черную "Волгу" Антипов на секунду задержался, задумчиво спросив:

  - Лев Борисович, как у тебя дома, как Светлана Борисовна?

  - Все хорошо, Юрий Иванович, - Зарубин даже удивился вопросу первого секретаря обкома, - Светлана работает, преподает здесь в техникуме. Все хорошо, спасибо.

  Антипов уехал. Зарубин еще смотрел вслед уезжающей обкомовской "Волге". Жена Светлана и жена Антипова Оксана были близкие подруги. Они вместе учились еще в школе, за одной партой сидели. И познакомила Антипова с Оксаной его жена. Антипов не скрывал свои симпатии к Светлане и даже открыто говорил: "Хотел бы жену, как Светлана". У них в семье были самые доверительные отношения. Зарубины любили друг друга, и сейчас, прожив более десяти лет вместе, их чувства не охладели а, наверное, даже усилились. Закалились, стали прочнее и надежнее. Зарубин не считал отсутствие детей в семье виной жены, хотя по медицинским заключениям именно Светлана не могла иметь детей, у Зарубина было все в порядке. Зарубин первый узнал от врачей, кто в их семье не может иметь детей. Он просто порвал все анализы, пришел домой и сказал:

  - Знаешь, Светик, давай не будем больше сдавать эти анализы. И вообще, всему, наверное, есть высшее объяснение. Это никогда не станет причиной охлаждения наших отношений. А если ты хочешь ребенка, мы возьмем и усыновим совсем маленького, чтобы его первыми словами в нашем доме стали слова "папа и мама". Ты согласна?

  Умная Светлана, конечно, все поняла. Преданность и любовь мужа, верность слову и долгу заставили, как в юности, забиться сердце взрослой женщины. Еще когда они дружили, они заключили союз: "Вместе по жизни и на всю жизнь". Убеждать в обратном Зарубина, зная его характер, было делом бесполезным, и Светлана, прижавшись к мужу, ответила:

  - Хорошо. Мой большой львенок. Мы возьмем себе маленького львенка. Ты кого больше хочешь, мальчика или девочку?

  - Я, конечно, мальчика. И даже имя ему придумал, Руслан, как у Пушкина, Руслан Львович. Звучит. А ты?