Юрий Вахтин - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Вахтин
• Жанр: Историческая проза

Продолжение романа Юрия Вахтина "Чёрный комиссар"

---

Книга II "Приговор"

Не судите и не будете судимы;

Не осуждайте и не будете осуждены;

Прощайте и прощены будете.

Евг. от Луки 6:37

- 1 -

     - Встать! - командует контролер. Пятеро подростков в коротких застиранных спецовках непонятного цвета нехотя поднимаются со своих мест, исподлобья злыми колючими глазами смотрят на вошедших в камеру. Один из вошедших - их "воспет" или воспитатель, старший лейтенант Говоров Юрий Иванович, второй - "вертухай" или корпусной контролер и третий - высокий, спортивного телосложения, одетый в спортивный синий костюм, молодой еще парень.

  - Здравствуйте, пацаны, знакомьтесь. Они у нас пацаны, Виктор Иванович, - воспитатель обратился к вошедшему парню в спортивном костюме. - Обратите на это внимание, не ребята, не дети, а именно пацаны. Знакомьтесь, это Виктор Иванович, он будет у вас старшим, прошу все его распоряжения выполнять как мои. Вопросы будут?

  Вопросов у пацанов не было, все молчали.

  - Вот и прекрасно. Вот ваша кровать, Виктор Иванович, - воспитатель указал на место внизу у окна, на шконке уже лежали чьи-то вещи. Было ясно, что пустующее место для взрослого, или "взросляка" на языке малолеток, кто-то занял. Наверное, самый авторитетный из этой пятерки.

  - Чьи это вещи? - тем же тихим спокойным голосом спросил воспитатель.

  Никто не ответил.

  - Я спросил! - повторил уже другим, металлическим голосом, что даже Виктор от удивления посмотрел на Говорова.

  - Я спросил, чьи шмотки?!

  - Мои, - ответил плотный парень.

  - Чьи, мои? - снова вопрос Говорова.

  - Подследственный Астахов Юрий, статья 206 часть 2, - пробурчал тот же парень и опустил голову.

  - Вы с ними построже, Виктор Иванович, методы Макаренко в восьмидесятые годы плохо действуют на молодежь. Приходится применять методы других известных людей, даже спортсменов. Вы, я читал, спортом занимались? Вот и прекрасно, я думаю, здесь это вам не будет лишним и даже может пригодиться. У нас эти милые детки, не эти, правда, с соседней камеры, взрослого отправили в камеру к обиженным.

  - Как отправили? - не понял Виктор.

  Говоров посмотрел на Виктора с усмешкой:

  - Вы, я вижу, с правами уголовного мира мало знакомы.

  - Совсем не знаком. Только по книге Макаренко, - ответил Виктор.

  - Ничего. Пацаны введут в курс дела, - и обращаясь к малолетним преступникам другим тем же металлическим голосом, добавил: пацаны, вам повезло, ваш "взросляк" - спортсмен, мастер по боксу и каратэ, если заслужите, он вас научит, только слушать беспрекословно, мой вам совет. Он не рассчитал однажды, вот к нам и попал.

  Малолетки слушали молча. Но после того, как воспитатель и дежурный по корпусу вышли, Астахов убрал свои вещи со шконки-кровати Виктора, переложил их вверх, на второй ярус. В камере три двухъярусные железные кровати. Тяжелый стол с лавочками по обе стороны. В углу унитаз, до половины роста закрытый с одной стороны железным листом, и старая побитая раковина, вот и вся нехитрая мебель камеры 32 или три два, как ее звали сами жильцы.

  Виктор подошел, сел на свою шконку. Поставил рюкзак "сидор", стал доставать зубную щетку, мыло, пасту.

  - Что, пацаны, - первым заговорил Виктор, - будем знакомиться? Меня зовут Виктор Иванович, фамилия моя Захаров.

  - "Захар", а ты по какой статье чалишься? - спросил у него худой с длинным торчащим носом подросток.

  Виктор понял, но сделал вид, что не слышит вопроса, и продолжал:

  - Я назвал себя, представьтесь и вы, пожалуйста.

  - "Захар", по какой статье чалишься, пацаны тебя спрашивают? - это уже знакомый Виктору Астахов задал вопрос.

  Было ясно, что он считает себя старшим в камере и после минутного замешательства от переселения он понимал, что надо восстанавливать свою репутацию старшего. То есть вести переговоры должен он.

  - Юрий, будь, пожалуйста, повежливее. Я, конечно, не против общения на ты. Это по-дружески, а я надеюсь, мы станем друзьями.

  Виктор резко, пружинисто встал. Малолетки машинально отскочили от него в стороны.

  - Кто решит попробовать, кто в "хате" хозяин, прошу.

  Все сделали еще полшага назад.

  - Нет желающих, тогда по одному подходите знакомиться.

  Все вопросы по установлению "хозяина хаты" были решены в минуту. Малолетки поняли, что Виктор или "Захар", как они его сразу окрестили, мужик ого-го и штучки, как с тем взросляком из хаты 39, когда малолетки просто издевались над ним: заставляли мыть полы, унитаз и даже исполнять сексуальные прихоти, здесь не пройдут. Все стали подходить к Виктору, жать протянутую руку и представляться с короткой тюремной биографией.

  - "Минак" - Минаков Женя, 16 лет, статья 144 ч.2.

  - "Баклан" - Астахов Юрий, 16 лет, статья 206 ч.2.

  - "Носос" - Насонов Сергей, 17 лет, статья 146 ч.1.

  - "Степан" - Степанов Андрей, 17 лет, статья 144 ч.3.

  - "Цыган" - Уразов Виктор, 16 лет, статья 89 ч.3.

  К Виктору подошел хрупкий, смуглый паренек. На вид ему не больше двенадцати лет, с грязными руками. Он даже постеснялся, не пожал протянутую руку Виктора.

  - Так, почему не моешься, "Цыган"? - строго спросил Виктор. - Это у тебя в таборе свои порядки, а здесь будь любезен, - Виктор взял мыло, зубную пасту и щетку, протянул Цыгану. - Держи и чтобы мылся три раза в день, понял?

  - "Захар", он чухан по жизни. Мы его опустить хотели, да Баклан сжалился, сказал, пусть за рабочего уборщиком в хате будет, - сообщил Виктору Минак.

  Значение слова "опустить" Виктор, конечно, знал и слышал на воле. Но там, на воле, это было таким далеким, таким нереальным, диким понятием. А здесь это было естественно, как и сама жизнь. И прими Баклан другое решение, будь у него плохое настроение, и этот худенький паренек со смуглой, как у цыгана кожей, был бы уже в другой камере, специально для "опущенных" или "петухов", как их здесь зовут. И с этим клеймом ему нужно было жить всю оставшуюся жизнь. Потому что из зоны в зону подобные вести разносятся с поразительной, даже для работников системы ИТК, скоростью. И скрыть свое унижение, переехав в другую зону, просто невозможно.

  "Да, дикий мир, дикие нравы, но привыкай, Виктор Захаров, попал к волкам, по-волчьи вой".

  - Что же ты бамбанул, Цыган, на третью часть, банк или ювелирный магазин "Рубин"? - спросил Виктор, глядя в худое лицо Уразова.

  - Лошадей мы угнали на конезаводе, одна сдохла, а это племенные лошади оказались, по сто тысяч одна, - опустив голову, пробурчал Цыган, - я и проехал на ней километра три, а она упала и сдохла. Больная была, наверное, - для убедительности добавил он.

  - Ясно. Ты, наверное, с конезавода? С Петровского района? - спросил Виктор.

  - Угу.

  - Земляк. Я с Николаевки, вернее не я, отец родом у меня оттуда. Я и был-то там два раза, еще в детстве. Слышал Николаевку?

  - Конечно, слышал! Это совсем недалеко, если напрямки по полю и потом через Потаповскую рощу, - глаза Уразова оживились, загорелись, наверное, он понял, что в лице Виктора обретет в камере защиту. Было видно, что кроме уборки ему перепадало от сокамерников и оплеух тоже.

  - Вот мы и познакомились, а теперь давай отметим знакомство. Мне сегодня была передача.

   Виктор начал доставать из вещмешка колбасу, сало-окорок, конфеты. Разложил на столе.

  - Давай, не стесняемся, пацаны, хаваем. Будем жить дружно.

  Пацаны накинулись на забытую вольную еду. Цыган бегом сбегал к раковине, помыл с мылом руки. Вернулся с довольной улыбкой, подняв чистые руки вверх.

  Послышались шутки, распространенные среди малолетних преступников: "сало, масло заподло... на что похожа колбаса и чем пахнет сыр". Но все уминали названные, как не совсем для настоящих пацанов, продукты за обе щеки. Насытившись, все закурили из Викторовой пачки ТУ - 134.

  - О, класс... Кайф... Освобожусь, буду курить только "Тушку", - слышались голоса то одного, то другого.

  Виктор видел, что эти мнимые "пацаны" еще совсем, совсем дети. Но почему из нормальных семей, где родители простые, как у Цыгана колхозники? Отец - механизатор, день и ночь в поле, мать - свекловичница, а зимой на разных работах, косят осенью озимые, возят на фермы солому, сеют и сортируют на складах семена за копейки, которые платит им колхоз. Если есть у государства деньги покупать дорогих элитных лошадей, почему нет денег создать достойный быт для работающих людей. Но и в зажиточных семьях бывают трудные дети. Отец Насонова -заместитель директора АТП, а сын отнял у девчонки - студентки золотые серьги. Одна серьга не расстегалась, заело застежку, Сергей вырвал ее из уха кричавшей девчонки. Что хотели купить за проданные серьги подростки? Явно не конфет и не колбасы. Не голодал Насос дома.

  Виктор задумчиво лежал на своей шконке, смотрел на пацанов.