Алан Холлингхёрст - Линия красоты

• Название: Линия красоты
• Автор: Алан Холлингхёрст
• Издательство: Росмэн-пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-353-02125-8

Ник Гест, молодой человек из небогатой семьи, по приглашению своего университетского приятеля поселяется в его роскошном лондонском доме, в семье члена британского парламента. В Англии царят золотые 80-е, когда наркотики и продажный секс еще не связываются в сознании юных прожигателей жизни с проблемой СПИДа. Ник — ценитель музыки, живописи, словесности, — будучи человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, погружается в водоворот опасных любовных приключений. Аристократический блеск и лицемерие, интеллектуальный снобизм и ханжество, нежные чувства и суровые правила социальной игры… Этот роман — о недосягаемости мечты, о хрупкости красоты в мире, где правит успех.

В Великобритании литературные критики ценят Алана Холлингхерста (р. 1954) как мастера тонкой, изысканной прозы. Еще в 1994 году его роман «Неверная звезда» вошел в шорт-лист Букеровской премии. А 10 лет спустя эту премию получила «Линия красоты».

---

— По-моему, это все равно что спрашивать, что было раньше — курица или яйцо, — сказала Салли.

— А по-моему, хороший вопрос, — заметил Тоби и украдкой взглянул на красную, рассерженную физиономию Мориса.

— Будь у меня власть, от чего боже упаси… — начала Кэтрин.

— Аминь, — вставил Джеральд.

— Я бы запретила людям иметь сто пятьдесят миллионов фунтов.

— Ну вот и ответ на ваш вопрос, — проговорил сэр Морис. И, коротко рассмеявшись, добавил: — Должен вам заметить, не ожидал я здесь услышать подобные разговоры!

— Боюсь, Морис, это все художественная школа виновата, — пробормотал Джеральд; Нику, впрочем, показалось, что на сей раз поведение Кэтрин не слишком его расстроило.

(4)

В тот же вечер за ужином зазвонил телефон. Трубку взяла Лилиана, и все за столом прислушались, стараясь угадать, кого позовут. Ник не ждал звонков, но втайне надеялся, что какие-нибудь неотложные дела вызовут Типперов домой. Однако к телефону позвали «мадам». Застольная беседа продолжалась, но с паузами; все прислушивались к отрывочным репликам Рэйчел у телефона, затем Рэйчел прикрыла дверь в столовую, и прислушиваться стало не к чему. Несколько минут спустя Ник увидел, что в окне ее спальни зажегся свет. Ужин Рэйчел стоял недоеденным на столе, и воздух вокруг него, казалось, сгущался от смутной тревоги. Наконец она вернулась на кухню, и, когда Джеральд спросил, не налить ли ей еще вина, ответила: «Да, пожалуйста» — и стало ясно, что ее можно расспрашивать, пусть и обиняками.

— Надеюсь, новости хорошие, — сказала Салли Типпер. — Нам, когда мы на отдыхе, вечно звонят с дурными новостями.

Рэйчел вздохнула, поколебалась, поймав тревожный взгляд Кэтрин.

— Мне очень жаль, милая, — сказала она. — Дядя Пэт. Он умер сегодня утром.

Нож и вилка Кэтрин застыли в воздухе, из глаз брызнули слезы.

— Боже мой, как жаль! — проговорил Ник, более тронутый горем Кэтрин, чем смертью Пэта.

Он понимал, что сейчас зайдет речь о СПИДе, и заранее готовился к тому, что на него, как на единственного за столом открытого гея, будут смотреть так, словно он каким-то образом виноват в смерти Пэта Грейсона. Угадывал он и то, что семья Федденов постарается как-нибудь завуалировать эту тему.

— Ужасно жаль, — сказал Джеральд и пояснил: — Пэт Грейсон, знаете, актер, на телевидении… — Нику вспомнилось, как три года назад, в Хоксвуде, когда Пэт был еще здоров и популярен, Джеральд с гордостью именовал его «телезвездой». — А кто звонил, дорогая?

— Терри, — ответила Рэйчел так тактично, что голос ее был почти неслышен.

— Мы почти не смотрим телевизор, — сказала Салли Типпер. — Совершенно нет времени! Морис так много работает, и потом, мы путешествуем… Честно говоря, мы по нему и не скучаем. А где снимался этот ваш друг?

Тоби, тоже явно потрясенный, ответил:

— В «Седли», в главной роли. Он отлично играл, в самом деле.

— Это что, мыльная опера? — дернув головой, поинтересовалась Салли Типпер.

— Ник, скажи, пожалуйста, — начал Джеральд, — это ведь не совсем мыльная опера…

— Комедийный приключенческий сериал, — пояснил Ник, которому очень хотелось, чтобы Пэт понравился Типперам до того, как они узнают правду. — Седли — это обаятельный мошенник, который всегда выходит сухим из воды.

— И настоящий сердцеед, — добавил Джеральд.

Уани сказал:

— Мне он тоже показался обаятельным, когда мы виделись… в доме у Лайонела, помните… интересно было бы посмотреть фильм…

— Да, — сказала Рэйчел и погладила Кэтрин по руке, словно говоря: всему свое время, погоревали и будет. Ник вдруг понял, что у себя в спальне она, должно быть, плакала — хотя по лицу этого ни за что нельзя было предположить.

Джеральд во главе стола нахмурился, прокашлялся, похмыкал. Со стороны можно было подумать, что он тоже огорчен и старается справиться со своими чувствами, но Ник понимал, что это далеко от истины: Пэт Грейсон был ему безразличен, и чужие эмоции не заражали его, а, скорее, смущали и отталкивали.

— Бедная наша киска, — сказал он. — Пэт был ее крестным. Он ей, конечно, не родной дядя…

— Ужасно левых взглядов, — проговорила леди Партридж — впрочем, добродушно, давая понять, что покойнику-то это можно простить. — У нее их двое: один — аристократ, а другой — социалист. Двое крестных, я хочу сказать.

— Ну, может, он и был красным, когда мама с ним только познакомилась, — ответил Тоби. — Но вы бы слышали, как он отзывался о премьер-министре!

— Что? — переспросил Джеральд.

— Он ее обожал!

— Ну разумеется, — согласился Джеральд; повторять известные шутки о «левых» друзьях студенческой юности Рэйчел перед Типперами он не решался. — А крестной матерью Кэтрин была, конечно, Шерон… э-э… Флинтшир, ну, вы знаете, герцогиня.

— Вы с Пэтом были старыми друзьями? — поинтересовался Уани, обладавший чутьем на социальные связи. — Вместе учились в Оксфорде?

— И играли в студенческом театре, — ответила Рэйчел, и лицо ее озарилось улыбкой. — Он был Бенедиктом, а я — Беатриче, он Гектором, а я — Гесионой Хэшебай.

— Замечательно, замечательно! — слегка смущенно пробормотал Джеральд.

Тут Морис Типпер решил, что с него хватит, и подозрительно, заранее давая понять, что ничему не удивится, поинтересовался:

— А отчего он умер?

Джеральд шумно вздохнул, и Рэйчел тихо ответила:

— Боюсь, от воспаления легких. Но бедный старина Пэт уже довольно долго был нездоров.

— А-а, — сказал Морис Типпер.

Рэйчел уставилась в пространство куда-то поверх салатницы.

— В прошлом году он был на Дальнем Востоке и подхватил какую-то редкую инфекцию. Очень редкую, врачи так толком и не определили, что это такое. Ему просто не повезло.

Ник вздохнул с облегчением и покосился на Джаспера. Тот вздыхал и морщился, не поднимая глаз на свою подругу — и, как тут же выяснилось, вздыхал не напрасно.

— Мама, ради бога! — едва сдерживая гнев, заговорила Кэтрин. — У него был СПИД! Он был геем, спал с кем попало, вот и…

— Милая, ты же не знаешь… — начала Рэйчел; трудно было понять, какую часть сообщения она хочет оспорить.

— Знаю! — отчеканила Кэтрин. — Так оно и было!

— В конце концов, не все ли равно теперь… — проговорил Джеральд и с глубоким вздохом протянул матери бутылку вина, надеясь этим закончить неприятный разговор.

— Что за мерзость! — со слезами в голосе воскликнула Кэтрин. — Даже теперь, когда он умер, вы не можете сделать для него такую малость — сказать правду!

Она стукнула кулаком по столу — смешной, ребяческий жест, вызвавший пару нервных улыбок, — и, выскочив из-за стола, стрелой бросилась к дверям.

— Э-э… может быть, мне… — проговорил Джаспер и приготовился встать.

— Нет-нет, я пойду к ней, — ответила Рэйчел. — Через минуту или две.

— Надо подождать, пока она успокоится, — объяснил Джеральд гостям так, словно истерика Кэтрин была каким-то местным обычаем.

— Очень эмоциональная молодая леди, — с кислой улыбкой проговорил Морис Типпер.

— Да, она очень чувствительная, — согласился Джаспер, и по его тону трудно было сказать, гордится он подругой или не одобряет ее поведения.

— И неуравновешенная, — согласилась леди Партридж.

Джеральд поколебался, но решил вступиться за дочь.

— Мне думается, у нее просто очень доброе сердце, — сказал он.

«Вот уж чего нет, того нет!» — подумал Ник.

— Неужели Софи никогда не расстраивается? — нахмурилась Рэйчел.

Сэр Морис, кажется, оскорбился таким вопросом. Его жена ответила:

— Если и расстраивается, никогда этого не показывает. Если она не на сцене, конечно. На сцене она — вся страсть.

Нику вспомнился «Веер леди Уиндермир», где Софи произносила два слова: «Да, мама».

После ужина четверо молодых людей собрались в кабинете. Джасперу не сиделось на месте: скоро он встал и отправился наверх, к Кэтрин. Уани читал «Файнэншл Таймс» сэра Мориса, Тоби вертел в руке бокал коньяка и приговаривал, обращаясь к Нику:

— Боже, какой кошмар… бедняга Пэт… поверить не могу…

Ник опустил книгу, которую читал, улыбнулся, давая понять, что книга скучная и он не против того, чтобы прервать чтение.

— Понимаю, — ответил он. — Просто ужасно. Мне очень жаль.

Ему вспомнился сегодняшний день, совместная дрема у бассейна, и Ник ощутил к Тоби томительную нежность. Его возбуждало горе Тоби, возбуждало то, что тот по-детски ищет у Ника утешения. Ник и сам был потрясен смертью Пэта и чувствовал себя виноватым: он ведь ничего для него не сделал. Хотя, впрочем, и Пэт не сделал ему ничего хорошего — но, право, Ник мог бы быть с ним поприветливее, мог не смотреть на него с плохо скрытой брезгливостью, а главное, услышав о его смерти, не чувствовать тайного облегчения от того, что теперь его вина забыта и похоронена.