Kiedis Anthony - Scar_Tissue_rus

• Название: Scar_Tissue_rus
• Автор: Kiedis Anthony
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

У Хилела было много свободного времени в тот первый семестр, потому что он не пошёл в колледж после школы Фэйрфэкс. Я встречался с ним после занятий, тусовался с ним по выходным и курил траву. Он поздно начал принимать наркотики, но трава ему очень нравилась.

Я наслаждался временем, которое проводил с ним, и я, конечно, не хотел учиться. Я ненавидел все мои занятия кроме одного: уроки описательного сочинения, которые преподавала молодая женщина-профессор. Каждую неделю мы должны были писать сочинение, которое она анализировала. Даже притом, что я был великим лентяем и дотягивал до самой ночи, прежде чем начать хотя бы думать о работе, мне нравились эти занятия. Я получал пятёрки за каждое сочинение, и мне нравилась Джилл Вернон (Jill Vernon), она оставляла меня после занятий и вдохновляла меня написать ещё.

Если бы одним из моих предметов было Региональное Употребление Наркотиков, или ещё лучше Продвинутое Употребление Кокаина, мои дела в UCLA могли бы идти лучше. Мне было четырнадцать, когда я попробовал кокаин. Я был на одной из вечеринок моего отца на Палм Стрит и наблюдал за тем, как все взрослые употребляют, и я уломал их сделать маленькую дозу для меня и помочь мне принять. В конце моего выпускного года в школе Фэйрфэкс, я начал снова употреблять. В один из первых случаев я был один дома и почувствовал себя так одиноко, что позвал Хайю. Я сказал ей: “Это самое лучшее чувство. Мы должны сделать это вместе”. Я не понимал, что это дорога к смерти и безумию, я просто воспринимал это как прекрасное, прекрасное чувство.

Насколько это чувство наполнено эйфорией, настолько кокаиновое похмелье наполнено ужасом. Десять кругов ада Данте. Ты попадаешь в тёмное и демоническое, угнетающее место в агонии дискомфорта, потому что все те химические элементы, которые обычно медленно выходят из организма, чтобы поддерживать тебя в комфорте в твоей коже, теперь исчезли, и у тебя нет ничего внутри, что бы могло поддерживать тебя в нормальном состоянии. Это одна из причин, почему я принял героин через несколько лет. Он стал восьмидесятифутовой подушкой, чтобы подавить кокаиновую пытку.

Я никогда не терялся, используя иглы для введения наркотиков. Однажды я даже превратил приём наркотиков в странный арт-проект. Я был ещё в Фэйрфэкс, и у меня с Хайей была ссора. Она игнорировала меня пару дней, поэтому я приехал в магазин её отца, где она работала. Я встал перед её машиной и средь бела дня воткнул пустой шприц себе в руку и вытянул несколько кубических сантиметров свежей крови. Потом я подошёл к её машине, впрыснул кровь прямо на ладонь, размазал её по рту и оставил кровавые поцелуи по всему её лобовому стеклу и боковому водительскому стеклу. Мой маленький романтичный кровавый проект сработал. Я пошёл домой, и позже тем же днём она мне позвонила: “Я получила твоё послание. Это было так мило. Я тебя очень люблю”. К сожалению, кровь оставила пятна на стекле, и, несмотря на повторные мойки, мы никак не могли стереть все следы тех кровавых поцелуев.

Я умел обращаться со шприцами, но проблема была в том, как их достать. Я понял это однажды, когда шёл по супермаркету, где была аптека. Я увидел рекламу инсулина, и в моей голове возникла идея. Я понял, что если я подойду к прилавку, изображу больного диабетом и сначала закажу инсулин, то, когда я попрошу шприцы, они даже ничего не спросят. Я подошёл и попросил инсулин Ленте Ю. Аптекарь пошёл к холодильнику и взял коробку с пузырьками инсулина, и, когда он возвращался, я бесцеремонно сказал: “Добавьте-ка ещё пачку микро шприцов, троек”. Без тени сомнения, он захватил немного шприцов. Такое жульничество срабатывало долгие годы.

Моё употребление наркотиков уверенно учащалось в тот первый в UCLA год. Я осознавал это, жизнь проходила в сплошных сейшенах, туда я ходил получать своё образование, которое включало посещение любого концерта, который я мог себе позволить. Я видел the Talking Heads и the Police. Я даже ездил в Нью-Йорк с Донди, чтобы навестить её семью и сходить на некоторые концерты. Был день рождения Донди, поэтому мы приняли немного кислоты и пошли в Трекс, чтобы увидеть Джона Лури (John Lurie) и the Lounge Lizards, а потом в Боттом Лайн на Артура Блита (Arthur Blythe). К нашему удивлению, с Блитом играл Келвин Белл (Kelvyn Bell), великолепный гитарист из Defunkt. То шоу было невероятным, и после того, как всё закончилось, я пошёл в бар и поговорил с Келвином Беллом о музыке, о его гитарной игре и записях, на которых он играл. Он был очень счастлив обсудить музыку с восемнадцатилетним подростком из Голливуда, который был накачан кислотой.

Я был в восторге, потому что Келвин был одним из тех людей, которые серьёзно погружали меня в музыку. У Донди был альбом Defunkt, и когда к нам домой приходили люди, он включал его и говорил: “Все в круг. Энтони будет танцевать”. И я выделывал всякие движения. Танцы стали этаким игровым соревнованием для нас, и однажды мы все начали ходить на танцевальные конкурсы. Мы ходили в Оскоз, хиппи-панк-рок дискотеку на Ля Синега, и Хиллел, Майк и я принимали участие в конкурсе. Мы были безбашенными. Большинство людей делали обычные движения, которые все видели раньше, но мы выходили и придумывали новые ходы. Кроме постоянного прослушивания записей, у Донди была ещё и дорогая электрогитара и усилитель. По выходным, когда не работал секретарём на телефоне своего отца, он сидел и отрывался со своей гитарой. Он знал немного аккордов, но много играл мимо нот, поэтому, когда он начинал лажать, я обычно выходил из дома. Тем не менее, однажды Донди предложил мне, Майку и ему создать группу. Он играл на гитаре. Я пел, а Майк играл на басу. Даже при том, что это была больше шутка, нежели что-то ещё, мы репетировали несколько раз в театре его отца в Голливуде. Самым большим вкладом в этот проект было его название. Наш друг Патрик Инглиш (Patrick English) обычно называл свой член “затычкой”, и я думал, что это было фантастическое прозвище. Поэтому я стал Затычкой-Пузырём. Донди назвал себя Тормозным Марком. Я забываю имя Майка. Мы называли себя Затычка-Пузырь и Сутенёры Груди (Spigot Blister and the Chest Pimps). Сутенёрами груди были прыщи, которые проживали на достигшей половой зрелости груди Майка. Наши репетиции состояли в основном из шума. Если вспомнить, это было больше становлением личности, чем становлением музыки. Мы не писали песен и даже слов, мы просто создавали отвратительный шум, орали и ломали вещи вокруг. В конечном счёте мы потеряли интерес во всём этом проекте.

Но видеть Келвина Белла было вдохновенным для меня, и у меня было чёткое чувство, хотя у меня не было конкретных средств достижения, что чем бы я ни занимался в итоге в жизни, я хотел дать людям почувствовать себя так, как эта музыка давала мне себя почувствовать. Единственной проблемой было то, что я не был гитаристом, не был басистом, не был барабанщиком и не был вокалистом. Я был танцором и маньяком вечеринок, и я не знал, как воплотить это в работу.

Каждая моя попытка хотя бы задержаться на работе заканчивалась мрачным провалом. Ещё в Фэйрфэкс я прошёл через ряд дерьмовых работёнок, которые явно показали, насколько неспособным я был влиться в общество. Я работал в агентстве коллекций, я работал в пригородном магазине, я даже работал несовершеннолетним официантом в Импрове, но меня быстро доставали все эти занятия. В UCLA мне были так нужны деньги, что я читал на стенде “для дрянных объявлений, где мы можем эксплуатировать студентов и заставлять их работать ни за что” объявление, что богатая семья в Хэнкок Парке нуждалась в человеке для выгула собак, двоих Шепардов. Я был не прочь ежедневно прогуливаться и ходить с собаками, но эта было какой-то жертвой, выгуливать этих собак всего за двадцать пять долларов в неделю.

В одно время в тот первый год я не мог больше платить Донди за аренду, поэтому мне пришлось выехать. Я вернулся всё к тому же стенду с объявлениями и нашёл одно, где было написано: “Жильё и питание для молодого человека, желающего принять участие в заботе о девятилетнем мальчике. Матери-одиночке нужна помощь: отводить и забирать мальчика из школы”. Женщина жила в маленьком и странном доме в Беверливуде. Она была молодой матерью, которая была обманута каким-то чуваком и теперь жила одна с так называемым гиперактивным, испытывающим недостаток внимания ребёнком, которого лечили Реталином. Я сразу ей понравился. Мои обязанности были не особо большими, в основном делать все для того, чтобы парень попадал в школу утром, и забирать его днём, покормив.

Для меня это было идеально. У меня была крыша над головой, какая-никакая еда в желудке и милая комната, куда регулярно приходила Хайа, и мы громко занимались любовью. Через некоторое время я подружился с маленьким парнем. Возможно, к нему было психологически сложно найти подход, но он не был гиперактивным и не страдал от недостатка внимания. Когда мы были вместе, он не был нервным или бесконтрольным. Я читал, что, когда взрослые принимают Реталин, то вместо успокающего эффекта, он стимулировал активный химический баланс. Однажды вечером пришли Хиллел и Майк, и мы решили проверить эту теорию. Вместе с отличной украденной бутылкой финской водки мы были готовы к этой гонке. Мы съели горсти Риталина и превратились в три пьяные кометы, носящиеся по дому. Мальчик отлично провёл время, и, когда его мама и её парень подвыпившие вернулись домой, она стала с нами тусоваться, не подозревая, что мы были под кайфом от лекарств её сына. Тем не менее, в итоге она уволила меня.