Владимир Мартов - Карл Великий

• Название: Карл Великий
• Автор: Владимир Мартов
• Издательство: Армада
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0767-Х

Два произведения о великом властителе Европы Карле Великом, составившие эту книгу, посвящены двум разным периодам жизни этого неординарного государя.

В. Мартов воссоздает образ юного Карла и рассказывает о начале его пути к вершинам власти.

Роман А. Сегеня охватывает длительный период жизни короля и императора и повествует о великом строителе государства, человеке, много сделавшем для становления современной Европы.

---

Аунг Рин, слыша от своего наставника хвалебные слова в адрес Бенони, тоже старался принимать участие в разговорах, и в конце концов еврею предоставился случай тайком подлить ему в чашу несколько капель чудодейственного зелья. Отрава начинала действовать через несколько часов после ее принятия, и, расставаясь в тот вечер с веселым дворцом Кан Рин Дханина, гости знали, что завтра увидят здесь юдоль тоски и печали. И надежды их сбылись. К полудню следующего дня, когда евреи собирались отправляться во дворец, по всему Читтагонгу разнеслась зловещая новость – принц Аунг Рин, наследник престола и будущая опора государства, сегодня утром был обнаружен в своей спальне бездыханным. Хозяин дома, сдававший комнаты Бенони и его спутникам, первым доложил об этом известии своим жильцам.

Лицо его сияло от возбуждения, и, хотя он пытался сделать вид, будто страшно горюет о несчастном юноше, нетрудно было заметить, что в душе у него отнюдь не горе, а сладостное переживание сенсации.

– А вы приглашены сегодня во дворец? – спросил он.

– Да, как раз сейчас туда и отправляемся.

– Прекрасно! Тогда я с нетерпением буду ждать вашего возвращения. Ведь вы непременно расскажете мне обо всем самым подробным образом.

Когда он ушел, Ицхак вдруг пригорюнился и сказал:

– Представляю, как сейчас страдает бедный Кан Рин. Хорошо ли мы поступили, отец?

– Еще как хорошо, – спокойно отвечал Бенони. – Зато представляешь, какая радость ждет его впереди, когда сын воскреснет. Мы заставим его прочувствовать, как хорош этот мир, что горе в нем иногда сменяется великой радостью. Встряска только пойдет всем на пользу. А мы за это еще добычу получим, за которой и прибыли сюда. Ты готов? Пошли. Зови Фоле.

Когда они явились во дворец, им было сказано, что Кан Рин Дханин никого сегодня не принимает по случаю величайшей печали. Тогда Бенони попросил передать мудрецу Эпхо Ньян Лину, что он хочет лично переговорить с ним, и именно по поводу несчастья с Аунг Рином.

Гостей отвели в одну из приемных комнат и велели подождать. Эпхо появился спустя час. Лицо его было серым, как шкура слона.

– О чем хотели вы поговорить со мной в эти часы, когда погас свет солнца? – спросил он сразу же.

– Именно о том, каким образом заставить солнце снова светиться, – ответил Бенони бен-Гаад.

– Ни одному человеку на свете не удавалось еще заставить светило задержаться на небе или вернуться оттуда, куда оно закатилось в конце дня, – тягостно вздохнул Эпхо Ньян Лин.

– Смею вас уверить, вы ошибаетесь, – возразил Бенони. – В книгах моего народа рассказывается о большой битве при городе Гаваоне в земле Ханаанской. Там мои предки готовы были уже победить врагов своих, но солнце садилось за горизонт, и тогда наш вождь по имени Иисус Навин громко воскликнул: «Остановись, солнце! Луна, замри!» И светила послушались его, ночь не наступала до тех пор, покуда все враги не были перебиты.

Фоле перевел рассказ Бенони старику, и Эпхо, приподняв бровь, немного поразмыслил, затем, осененный, спросил:

– Ты хочешь сказать, что обладаешь даром твоего предка?

– Мне необходимо немедленно осмотреть умершего Аунг Рина. Быть может, я смогу попытаться оживить его.

– Хорошо, У-Бенони, я как можно скорее передам о нашем разговоре неутешному Кан Рин Дханину.

Эпхо Ньян Лин быстро удалился. Вскоре за евреями пришли и повели их в покои, где над мертвенно-бледным лицом лжепокойника склонялся заплаканный царь араканский. Увидев гостей, он зачем-то первым делом оповестил их:

– Подозреваемые уже схвачены, и как только вина их будет доказана, я отправлюсь поглядеть, как расправятся с ними крокодилы.

– Когда наступила смерть? – спросил Бенони.

– Вероятно, ночью, – ответил стоящий здесь же, в покоях, придворный главный врач. – Утром царевич уже был мертв.

– Вы установили причину?

– Яд. Медленно действующий, Вероятно, подсыпали перед сном.

– Я знал, что Пок Дон связан с моими недоброжелателями, – всхлипнул Кан Рин. – А Гонг Лин помогал злодею. Зачем я раньше не допросил их с применением пытки!

– Слезами и наказанием виновных горю не поможешь, – заявил Бенони. – Разрешите мне осмотреть покойного. Быть может, еще есть возможность спасти его.

– Не думаю, – пробормотал придворный лекарь.

– И все же, – твердо промолвил Бенони бен-Гаад.

– Осматривайте, – разрешил Кан Рин.

Тут уж Бенони пустил в ход весь свой артистизм и выдумку. Он приказал, чтобы слуги раздели Аунг Рина Догола, и затем принялся крутить его так и сяк, совершая различные, как бы таинственные телодвижения. Он тщательнейшим образом оглядел ногти псевдопокойного юноши на руках и на ногах, линии на ладонях, линии на изгибах локтей и колен, пупок, уши, полость рта.

Он вошел в раж и требовал то принести ему холодного вареного риса, коим обмазывал Аунг Рину веки, затем соскребывал и разглядывал рис, переминая его в пальцах, то приказывал начертить углем полосу вдоль позвоночника юноши, а сам после этого изрисовал всю спину Аунг Рина еврейскими буквами от «алефа» до «тава» и долго любовался, рассматривая эту азбуку с разных углов зрения. Кан Рин Дханин сначала с подозрением, потом с легким недоверием, потом с Удивлением и, наконец, с некоторой долей мистического благоговения, охватившего его, взирал на производимые евреем опыты.

Вдруг лицо Бенони просияло. Он радостно стукнул себя по лбу и захохотал. Кан Рин Дханин опешил, затем оживился:

– Что? Что такое?

– Он жив! – воскликнул Бенони бен-Гаад.

– Жив?! – не поверил своим ушам Кан Рин, когда Фоле перевел.

– То есть не совсем жив, но и не совсем умер. Смотрите сюда: видите «шин»? Это главная буква для определения жизненных сил человека. Теперь смотрите, под этим углом она прямо сходится с «ламедом», а «ламед» в свою очередь почти соприкасается с «самехом», и если учесть, что «айин» и «хет» возвышаются над «шином», то все это бесспорно доказывает, что я еще в силах применить свое искусство заклинания и оживить Аунг Рина.

– Я ничего не понял, кроме последних слов, – пробормотал Кан Рин толмачу Фоле. – Но мне и не надо понимать. Если У-Бенони оживит моего сына, я готов отдать ему все, что он пожелает. Я уступлю ему дворец в Читтагонге, а сам перееду в предместье и там построю себе другой дворец.

Фоле с улыбкой перевел обещания царя на еврейский язык. Сердце Бенони забилось от радости. Он получил разрешение, и надо было спешить. Срок действия снадобья мог продлиться и до завтра, и даже до послезавтра, а мог окончиться уже к сегодняшнему вечеру. Оставалось только получить твердые гарантии оплаты своих трудов. В конце концов, разве представление, которое он тут разыграл столь блестяще, не заслуживает того, чтобы за него расплатились белым слоном?

– Дворец не годится, – сказал он Кан Рину.

– Не годится? А что же годится? – удивился Кан Рин такой наглости.

– Поймите меня правильно, о величайший из величайших, – чуть поклонился Бенони. – Я хочу отблагодарить вас за ваш любезный прием и не нуждаюсь ни в каких наградах. Но для того чтобы заклинание подействовало, вы должны будете отдать мне то, что наиболее дорого для самого Аунг Рина. А это не дворец.

– А что же?

– Мне кажется, это белый слон Цоронго Дханин Третий, которого вы подарили сыну.

– Да, правда, Аунг Рин дорожил им очень сильно.

– И вы обещаете отдать его мне, если я воскрешу Аунг Рина?

– Да, конечно! Слонов много, а любимый сын у меня был один! Я не задумываясь отдам вам слона, если только мальчик мой снова будет жив и невредим.

– Вы должны составить договор и скрепить его своей печатью, – заявил Бенони бен-Гаад жестко. – Таково условие.

Спустя некоторое время договор был составлен и скреплен печатью, теперь от Бенони требовались терпение и выдержка. Он умастил тело Аунг Рина принесенным с собой благовонием, затем взял свиток Торы и принялся читать Писание с самого начала, о том, как Элоим сотворил небо и землю. Он читал монотонно и заунывно, но временами делал вид, будто что-то вспыхивает внутри его, и тогда начинал громко выкрикивать старые еврейские слова, словно страшные и сильнейшие заклинания. В эти минуты присутствующие Кан Рин, Эпхо Ньян Лин и лекарь вздрагивали и взволнованно вглядывались в лицо Аунг Рина, не появились ли на нем признаки пробуждения. Впрочем, надо сказать, что Бенони не абы как выделял те или иные куски Торы.

Выкриками были ознаменованы самые яркие эпизоды, такие, как проклятие змию после грехопадения Адама и Хаввы, ответ Каина на вопрос: «Где брат твой, Авель?», выход Ноя из ковчега после потопа и так далее.

Вечер, а затем и ночь застали Бенони за чтением. Присутствующие утомились и уже не вскакивали при каждом очередном возвышении голоса хитроумного иудея. Эпхо Ньян Лин дремал; откровенно позевывал и Кан Рин Дханин; тягостно вздыхал, борясь с дремотой, лекарь, который в конце концов отпросился и был отпущен. Бенони же чувствовал смертельную усталость. Он уже в душе злился на весь мир, на Моше бен-Йосэфа, который уверял, что если применить зелье к усыплению молодого и сильного человека, то оно будет действовать не больше суток с момента засыпания, но больше всего злобился он на Аунг Рина, который все никак не воскресал и не воскресал, хотя уже были полностью прочитаны и Бытие, и Исход, и Левит, начались Числа. Читая о том, как народ израильский возроптал, захотев египетских кушаний, Бенони подумал, как здорово было бы сейчас полакомиться слоновьим хоботом или даже простой гороховой кашей. Дело шло к утру, надо было прерваться, отдохнуть, поесть, но если Аунг Рин очнется не во время чтения так называемых заклинаний, впечатление будет хуже.