Жиль Делез - Марсель Пруст и знаки
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Марсель Пруст и знаки"
Описание и краткое содержание "Марсель Пруст и знаки" читать бесплатно онлайн.
Работа Жиля Делеза (1925–1995), известного французского философа, «Марсель Пруст и знаки» (первая авторская версия), напоминая по форме своеобразный комментарий к многотомной эпопее М. Пруста «В поисках утраченного времени», является по сути серьезной философской аналитикой знака и текста как таковых. Многие сюжеты и темы, уже знакомые отечественному читателю по различным публикациям на русском языке, находят в предлагаемом вниманию читателя тексте Ж. Делеза свое развернутое выражение.
Сборник включает также две статьи философа «По каким критериям узнают структурализм» и «Мистерия Ариадны по Ницше».
Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся философской и филологической проблематикой.
Жиль Делез
Марсель Пруст и знаки
Предисловие
Жиль Делез [1925–1995] не нуждается в специальном представлении: он давно — еще при жизни — причислен к классикам философской мысли. Говоря о нем, часто вспоминают «крылатую» фразу М. Фуко: «Возможно, придет день, когда нынешний век назовут веком Делеза». Характеристика, данная многолетним другом, вероятно, все же преувеличение, метафорический жест восторженного коллеги по философическому цеху. Однако, то, что Делез занимает равное положение в первом ряду блестящей плеяды мыслителей, среди которых следует упомянуть Ж. Батая, М. Бланшо, Ж. Деррида, Р. Барта, П. Клоссовски, Ю. Кристеву, М. Мерло-Понти, Ж. Лакана, Ж. Бодрийара, Ф. Гваттари, П. Рикера, Ж.Ф. Лиотара и др.[1] — несомненно.
Жиль Делез прекрасно известен и у нас. Можно сказать, что в последнее десятилетие российский философский «бомонд» переживает делезовский бум: его работы интенсивно переводятся, издаются и переиздаются, на него ссылаются, о нем пишут исследования, его имя, идеи и образы активно циркулируют в среде профессионалов и «к ним примкнувших», множа отклики, отражения, резонансы, комментарии. Даже больше, негласный кодекс, по которому выкраивается облик отечественного философского повествования, претендующего на эпитет «современный» (т. е. стремящийся избежать обвинений в «отсталости» и «устарелости»), предписывает Ж. Делеза включать в обязательный дежурно-джентльменский корпус привилегированных персон, игнорировать которые «неприлично». Тем более, что с основными сюжетами, темами, понятиями, мыслительными приемами и конструктивными ходами, а также выводами и пристрастиями Ж. Делеза отечественный читатель имеет возможность познакомиться теперь уже не только в пересказах, но почти что в аутентичном виде (насколько аутентичным может считаться перевод с одного языка на другой].
В известном смысле Ж. Делез является олицетворением современного философа, а его наследие — современной философии par excellence, где многовековая метафизическая традиция обретается вновь как опыт событийственности с представленными и обретенными новомодными аксессуарами. И в самом деле, вероятно, не существует в философском и околофилософском дискурсах таких проблемных и тематических горизонтов, куда делезовская мысль не совершала бы экспансии, куда невозможно было бы — без особого напряжения — инвестировать результаты его размышлений. И еще: то, как и где он работает, каким образом и в каких пределах разворачивается делезовская интеллектуальная интрига, что включается-выключается из арматуры «сюжетного вещества», иначе говоря — собственно технология ремесленной (в смысле Kunst как Ремесла-Искусства) практики и позволяют утверждать, что не взирая [а может быть, как раз благодаря) на отсутствие ярко выраженной принадлежности к какому-либо из мощных, эффективных и популярных философских направлений XX века, Делез-философ проявляет операционную и фактурную емкость современного Философского Знания.
Если воспользоваться гегелевской матрицей, то Философия — это прежде всего (и в том числе) История Философии, последовательное и целенаправленное разворачивание ее многообразных форм. Не случайное, не спонтанное, но подчиняющееся единому линейному императиву наследования. Ж. Делез начинал — и эта линия в его работе не прерывалась до самого конца[2] — как историк философии. «Я начинал с истории философии… Я не выносил ни Декарта, его дуализм и Cogito, ни Гегеля с его триадами и отрицанием. Мне нравились другие, которые составляли часть истории философии, но были оттеснены в сторону: Лукреций, Спиноза, Юм, Ницше, Бергсон»[3]. Хотя первые теоретические изыскания Делеза конца 50-х — начала 60-х гг. по манере изложения и способу выстраивания материала еще находятся в русле традиционных историко-философских изысканий, однако настойчивость, с которой Делез высвечивает не слишком известные тенденции и опыты европейской философской традиции (тех мыслителей, которые «остаются тайными и маргинальными по отношению к великим классификациям, даже когда они инспирируют появление новых логических и эпистемологических концепций»[4]), позволяют говорить о формировании собственной исследовательской стратегии. Предметом внимания в истории философии — а значит и в философии — является «окраинное», вытесненное, вольно-невольно «проболтавшееся» однажды. Излишне добавлять, что подобный интерес — синдром современности (или пост-современности, как она любит себя величать).
Однако, самая что ни на есть традиционная и академическая, а потому, казалось бы, объективно выхолощенная и стерильная, история философии (в варианте ли Г. В. Ф. Гегеля, Б. Рассела или С. Радхакришнана) всегда — не более, чем произвольный отсев «знаков» и их «интерпретация». Определяя свою позицию историка философии, Ж. Делез писал: «Я воображал себе, что за спиною автора делаю ему ребенка, который должен бы быть его ребенком, но в то же время чудовищем. Очень важно, чтобы ребенок был его, поскольку необходимо, чтобы автор в самом деле говорил то, что я его заставлял говорить»[5]. Насколько справедливы опасения автора, а также его притязания на аутентичность, едва ли возможно установить или удостоверить. Важно в данном случае другое: позиция профессионала, которая определяется, во-первых, знанием традиции (или традиций в их взаимном переплетении, соединении и отталкивании), и во вторых — умением использовать сделанное предшественниками как «фактуру» или «вещество», из которого и «поверх» которого слагается собственная интонация. Индивидуальный голос формуется предыдущим опытом, «натягивается» на уже прорисованный дисциплинарный каркас. Иначе говоря, простое и, к сожалению, все чаще утрачиваемое качество профессиональной компетенции — владение материалом.
Уточним: первая область делезовских инвестиций — собственно философская, узко философская — история философии. Но не в ее канонической модификации, где фаворитом выступает метафизическая линия, протянутая от Аристотеля и Платона через Канта и Гегеля к Хайдеггеру и Гуссерлю, но — «альтернативная», маргинальная, «теневая» и «складчатая» линия, позволяющая высветить иные поля в пределах того же самого дисциплинарного порядка.
Другой аспект в не меньшей степени определяет позицию Ж. Делеза — редукция в художественный контекст. О том, насколько пристально мыслители XX века приглядываются к художественному проектированию, насколько плодотворен интеллектуальный обмен между философами и художниками-практиками, насколько интенсивна циркуляция идей, приемов, стратегий и тактик, моделей конструирования между данными областями распространяться не имеет смысла — это общеизвестно. Импульсы, исходящие из проблематизированной зоны, где правят бал в равной степени философия и искусство, резонируют в обеих областях и формируют особую публицистически-артистическую атмосферу, способную воспринять и поддерживать непрерывность ритмических колебаний — стилистических детерминативов наших дней. Пристрастия Ж. Делеза в художественной сфере многообразны: П. Клее, Л. Кэрролл, М. Пруст, Ф. Кафка, А. Арто, Л. фон Захер-Мазох, У. Хогарт, современная англо-американская литература и пр. Однако работы мыслителя — это не «роман о романе» [о живописи, о кинематографе), но проявление в недрах «романа» того, что в равной степени имманентно и «роману» и «философическому трактату». Или — обнаружение и разворачивание тех «структур и порядков» (смысловых и фактурных), которые «как разумы доброй воли», согласуясь в себе и друг с другом, направляют скольжение мысли по поверхности того, что (когда-то) полагалось как «между», но в сущности является самодостаточной автономностью, лишь для удобства и на время рассеченной мыслью-оператором на дискретные сегменты: «Почему пишу, почему писал об эмпиризме и, в особенности, об Юме? Потому что эмпиризм — это как английский роман»[6].
Переплетение собственных спекулятивных медитаций с полу-артикулированным, в подголосках или контрапунктом, художником [а им, философом-«ловцом-ныряльщиком», подслушанным и оглашенным публично) — авторская манера мыслителя. И какая, в сущности, разница, что там «было» или «имелось в виду» у Л. Кэрролла, Ф. Кафки, А. Арто, Л. фон Захер-Мазоха или Дж. Верди, насколько «аутентичны» делезовскиие прочтения, важно, что они — «тождественны» и «само»-тождественны по высокому ранжиру поэтической реальности. Но это — и особая «техника», набор выверенных приемов и арсенал корректных навыков, по которым атрибутируется облик современного профессионала-философа, что, в частности, читатель может наглядно проследить в предлагаемой работе «Марсель Пруст и знаки».
Другой пласт делезовского наследия — Философия, если продолжить гегелевскую метафору, в ее логической развернутой [абсолютной) форме: центральные в концептуальном отношении работы «Логика смысла» и «Различие и повторение». Здесь не место специально останавливаться на разборе этих фундаментальных для Ж. Делеза, а, возможно, и для всей современной философии, книг — они имеются в русских переводах. Отметим лишь отдельные темы, вокруг которых разворачивается умозрительный сюжет, тем более, что они — сквозные, к ним мысли-выражение, десигнацию, сигнификацию и смысл (в своей модели структуры знака Ж. Делез опирается на концепцию стоиков мысли-события, используемую им при анализе произведений Л. Кэрролла); порождение смысла событием; схватывание языком события и комбинации событий на «поверхности»; критика «трансцендентальной философии» и «метафизики» за их понимания «произвольных единичностей (сингулярностей) лишь как персонифицированных в высшем Я»[7]; сингулярность; переосмысление понятия «различия» [освобождение его от сопутствующих ему категории тождества, подобия, аналогии и противоположности); категория «ризомы» и «ризоматические» вторжения в эволюционные цепочки [более подробно образование таких, санкционированных ризомой, «поперечных связей» между «дивергентными» линиями развития и порождение несистемных различий, прерывающих эволюционные цепочки исследовано Ж. Делезом совместно с Ф. Гваттари в работе «Ризома»); поверхности; линии; серии и складки и пр.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Марсель Пруст и знаки"
Книги похожие на "Марсель Пруст и знаки" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Жиль Делез - Марсель Пруст и знаки"
Отзывы читателей о книге "Марсель Пруст и знаки", комментарии и мнения людей о произведении.