Сент-Ив д'Альвейдр - Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой

• Название: Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой
• Автор: Сент-Ив д'Альвейдр
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09952-2

Книга включает в себя два программных текста великих французских мистиков: «Миссия Индии в Европе» Сент-Ива д'Альвейдра и «Царь мира» Рене Генона, причем труд д'Альвейдра печатается впервые после 1915 года. Оба произведения обращены к сакральной географии Шамбалы и Агарты, мистических стран в сердце Азии. Можно спорить и не соглашаться с учениями этих оракулов философии Тибета, но они оставили заметный след в мировой культуре, их имена включены в академические словари, книги и статьи изданы на всех языках мира. Генон и д'Альвейдр основали школу, которая положила начало таким страшным явлениям XX века, как нацизм и диктатура пролетариата.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Чтобы завершить предыдущее, вернемся к тому, что еврейская Каббала говорит о Shekinah: «он представлен в „низшем мире“ последним из десяти Sephiroth, которого зовут Mal-kuth, то есть „Царство“, и данное название вполне стоит упоминания с нашей точки зрения. Но еще более значительно то, что среди синонимов, часто используемых для его обозначения, встречается Tsedeq, „Праведный“»[133]. Эта связь между Malkuth и Tsedeq, или между Царством (Правительством Мира) и Правдой, отчетливо прослеживается в имени Melki-Tsedeq. Здесь речь идет о распределяющей и должным образом уравновешивающей Правде в «центральной колонне» древа сефирота. Следует различать Правду, противопоставляемую Милосердию и отождествляемую со строгостью, расположенную в «левой колонне», так как они представляют два различных аспекта (и к тому же по-древнеевреиски используются два разных слова для их обозначения: первое — Tsedaqah, а а второе — Din). Первый из этих аспектов — это собственно Правда, в наиболее строгом и одновременно полном смысле этого слова, подразумевающего в первую очередь идею равновесия и гармонии и неразрывно связанного с Миром.

Malkuth — это резервуар, где объединяются воды, которые прибывают из реки с высот, то есть все эманации, обильно изливаемые им (благодаря духовным влияниям)[134]. Эта «река с высот» и воды, которые ей низвергаются, странным образом напоминают о роли, приписываемой небесной реке Gangâ в индийской традиции. Можно заметить также, что Shakti, одним из аспектов которой является Gangâ, дает определенные аналогии с Shekinah, и, возможно, причиной для этого является «провиденциальная» функция, которая является общей для них. Резервуар небесных вод естественно идентичен духовному центру нашего мира: отсюда вытекают четыре реки Pardes, которые направляются к четырем сторонам света. Для евреев этот духовный центр отождествляется с Сионской горой, к которой они также применяют название «Сердце Мира», используемое, впрочем, равным образом для всех «Святых Земель». Она для них, в некотором роде, то же, что и Mêru для индусов или Alborj для персов[135]. «„Ковчег Святости“ Jehovah, обиталище Shekinah — это Святая Святых, являющаяся сердцем Храма, который и сам является центром Сиона (Иерусалима), так же как святой Сион — это центр Земли Израиля, так же как Земля Израиля — это центр мира»[136]. Можно даже развить эту мысль еще дальше: не только то, что было перечислено здесь, взятые в обратном порядке, но также после Ковчега в Храме, Дуга Завета в Ковчеге, и на самой Дуге Завета место манифестации Shekinah (между двумя Kerubim) представляют как таковые последовательные приближения «духовного полюса». И именно таким же образом Данте изображает Иерусалим в качестве «Духовного Полюса», как мы только что объяснили это. Но если исходить из чисто иудейской точки зрения, то это становится главным образом символическим изображением и не составляет более географической локализации в строгом смысле этого слова. Все вторичные духовные центры, созданные с целью адаптации изначальной традиции к определенным условиям, представляют собой, как мы это уже показали, образы высшего центра. Сион в действительности может быть лишь одним из вторичных центров, но между тем символически он отождествляется с высшим центром

в силу данного уподобления. Иерусалим, на самом деле, как указывает его название, — это образ настоящего Salém. То, что мы уже говорили и что скажем снова относительно «Святой Земли», которая является не только Землей Израиля, позволит легко понять это.

По этому поводу другое очень примечательное выражение, синоним «Святой Земли», — это «Земля Живых». Оно явно обозначает «убежище бессмертия» таким образом, что в собственном и строгом смысле этого слова оно применяется для земного Рая или его символических эквивалентов. Но это название было также перенесено на вторичные «Святые Земли», и, в частности, на Землю Израиля. Говорится, что «Земля Живых включает семь „земель“», и по этому поводу М. Вуйо замечает, что эта земля — «Ханаан, в котором было семь народов»[137]. Без сомнения, в буквальном смысле, дело обстояло таким образом, однако символически эти семь земель вполне могли так же, как и земли, которые, с другой стороны, рассматриваются в исламской традиции, соответствовать семи dwipas, которые в индийской традиции имеют в качестве общего центра Mêru (к ним мы вернемся позже), так же как древние миры или творения, предшествующие нашему, представлены «семью царями Эдема» (семеричное число встречается здесь в связи с семью «днями» из Genèse); здесь наблюдается совершенно поразительное, чтобы не быть случайным, сходство с эпохами семи Manus, отсчитываемыми со времени начала Kalpa до современного периода[138].

Следовательно, можно предположить, что эти семь царей Рима с определенной точки зрения являются не чем иным, как частным отражением семи Manu для конкретной цивилизации, подобно тому как семь мудрецов Греции, с другой стороны, представляют собой отражение в сходной ситуации семи Rishis, объединяющих в себе мудрость цикла, непосредственно предшествовавшего нашему.

Глава 7. «Luz», или обиталище бессмертия

Традиции, связанные с «подземным миром», встречаются у большого количества народов. Мы не собираемся все их собрать здесь, тем более что некоторые, по-видимому, не имеют прямого отношения к рассматриваемому нами вопросу. Между тем, в общем, можно заметить, что «культ пещер» всегда более или менее связан с идеей «внутреннего места» или «центрального места» и что в этой связи символ пещеры и символ сердца довольно близки друг к другу[139]. С другой стороны, в Центральной Азии, как и в Америке и, возможно, еще в других местах, совершенно реально существуют пещеры и подземные помещения, в которых священные центры продержались в течение столетий. Однако, помимо этого, во всем, что связано с данным предметом, существует некая символика, которую не очень трудно вычленить. И мы можем даже думать, что именно причины символического характера определили выбор подземных мест для создания священных центров в гораздо большей степени, чем мотивы простой осторожности. Вероятно, Сент-Ив был способен объяснить этот символизм, но в связи с тем, что он не сделал этого, некоторые части в его книге кажутся фантастическими[140].

Что касается М. Оссендовски, то он, конечно, не мог выйти за пределы буквального смысла и увидеть нечто большее в рассказах, которые ему сообщали.

Среди традиций, о которых мы только что упоминали, существует одна, представляющая особый интерес: она встречается в иудаизме и относится к таинственному городу, именуемому Luz[141]. Это имя первоначально принадлежало месту, где у Иакова было видение, в результате чего он назвал его Beith-El, то есть «дом Бога»[142]. К этому мы вернемся позднее. Говорится, что «Ангел Смерти» не может проникнуть в этот город и в нем у него нет никакой власти. И в результате довольно странного, но чрезвычайно значимого сопоставления некоторые помещают его рядом с Alborj, которая для персов также является «обиталищем бессмертия».

Говорится, что рядом с Luz есть миндальное дерево (на древнееврейском также называемое luz), у основания которого есть впадина, и через нее можно проникнуть в подземное пространство[143]. И это подземелье ведет к самому городу, который полностью спрятан. Слово luz во всех своих значениях, вероятно, происходит от корня, обозначающего все, что спрятано, покрыто, укутано, молчаливо, тайно. И следует отметить, что слова, обозначающие Небо, изначально имели то же значение. Обычно проводят параллель между coelum и греческим koilon, «впадина» (что также может иметь связь с пещерой, тем более что Варрон указывает на родство этих терминов: a cavo coelum). Однако следует отметить, что наиболее древней и правильной формой, вероятно, является caelum, что сильно напоминает слово caelare, «прятать». С другой стороны, в санскрите Varuna происходит от корня var «покрывать» (точно такой же смысл у корня kal, от которого происходит латинское celare, другая форма caelare, и его греческий синоним kaluptein). И греческое Ouranos представляет собой лишь другую форму того же слова, так как «var» легко заменяется на «иг». Эти слова, следовательно, могли означать «кто покрывает»[144], «кто прячет»[145], но также и «то, что спрятано». Это последнее значение является двойным: я это то, что спрятано в значении сверхчувственной области, но также в периоды сокрытия и затмения традиция, которая прекращает проявляться внешне и открыто, и тогда «небесный мир» становится «подземным миром». Существует еще одна связь с небом, которую можно провести в другом отношении: Luz называется «синим городом», и этот цвет, который соответствует сапфиру[146], является цветом небес. В Индии считают, что синий цвет атмосферы получается в результате отражения света на одном из склонов Mêru, а именно на южном склоне, который обращен к Jambu-dwîpa и сделан из сапфира. Ясно видно, что в данном случае имеет место такая же символика. Jambu-dwîpa — это не просто Индия, как обычно думают. На самом деле она представляет весь земной мир в его действительном состоянии. И этот мир может реально рассматриваться как расположенный полностью к югу от гор Mêru, так как она отождествляется с Северным полюсом[147].