Сент-Ив д'Альвейдр - Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой

• Название: Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой
• Автор: Сент-Ив д'Альвейдр
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09952-2

Книга включает в себя два программных текста великих французских мистиков: «Миссия Индии в Европе» Сент-Ива д'Альвейдра и «Царь мира» Рене Генона, причем труд д'Альвейдра печатается впервые после 1915 года. Оба произведения обращены к сакральной географии Шамбалы и Агарты, мистических стран в сердце Азии. Можно спорить и не соглашаться с учениями этих оракулов философии Тибета, но они оставили заметный след в мировой культуре, их имена включены в академические словари, книги и статьи изданы на всех языках мира. Генон и д'Альвейдр основали школу, которая положила начало таким страшным явлениям XX века, как нацизм и диктатура пролетариата.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Царь Мира, как говорил один лама M. Оссендовски, непосредственно связан с мыслями всех тех, кто управляет судьбой человечества… Он знает их намерения и их идеи. Если они угодны Богу, Царь Мира будет им благоприятствовать своей невидимой поддержкой. Если же они не угождают Богу, тогда Царь приведет их к поражению. Эта власть дана Agarti таинственным знанием Om, слова, которым мы начинаем все наши молитвы. Вскоре после этого идет фраза, которая для имеющих лишь смутное представление о значении сакрального слога Om должна явиться причиной для изумления: «Om — это имя древнего святого, первого из Goros (M. Оссендовски пишет Goro вместо guru), который жил триста тысяч лет назад».

Действительно, эта фраза совершенно непонятна, если не принимать во внимание следующее: эпоха, о которой идет речь и на которую нам указывают очень туманно, была гораздо раньше современного Manu. С другой стороны, Adi-Manu, или первый Manu нашей Kalpa (Vaivaswata является седьмым), зовется Swayambhuva, то есть выходец из Swayambhua, «то, что существует само по себе», или вечный Логос. Логос же, или тот, кто его непосредственно представляет, может быть, вероятно, назван в качестве первого из Gurus или «Духовных Учителей». И действительно, Om — это на самом деле имя Логоса[86].

С другой стороны, слово Om дает немедленно ключ к иерархическому распределению функций между Brahatma и двумя его советниками, на что мы уже указывали. На самом деле в индийской традиции три элемента этого священного слога символизируют соответственно «три мира», о которых мы только что говорили, три составляющих Tribhuvana: Земля (Bhu), Атмосфера (Bhuvas), Небо (Swar), то есть, другими словами, мира физического проявления, мира тонкого или психического проявления, изначального непроявленного мира[87]. И именно здесь, снизу вверх, располагаются собственно области Mahânga, Mahatma и Brahâtmâ, как это легко Я можно увидеть, обратившись к интерпретации их названий, которая была дана выше. И именно связи соподчинения, существующие между этими различными областями, оправдывают для Brahâtmâ название «Властитель трех миров», которое мы использовали ранее[88]: «Он — это Господин всех вещей, вездесущий (который непосредственно видит следствия всех причин), внутренний упорядочиватель (который располагается в центре мира и управляет изнутри, направляя его движение, но не принимая в нем участия), источник (всей законной власти), начало и конец всех существ (в циклическом проявлении, где он представляет закон)»[89].

Чтобы использовать еще один тип символики, ничуть не менее точный, скажем, что Mahânga представляет собой основание священного треугольника, Brahâtmâ — его вершину. Между ними двумя Mahatma в некотором роде является воплощением посредничества (космическая жизненность, Anima Mundi в герметизме), чья деятельность разворачивается в «промежуточном пространстве». И все это очень ясно показано в знаках, соответствующих священному алфавиту, который Сент-Ив называет vattan, а М. Оссендовски — vatannan. То есть все возвращается к одному и тому же, через геометрические формы (прямую линию, спираль и точку), к которым по сути сводятся три mâtrâs или составляющих элемента слога Om.

Объясним еще более ясно: Brahâtmâ принадлежит вся полнота двух типов власти, сакральной и царской, которые рассматриваются в изначальном и, в некотором смысле, недифференцированном состоянии. Эти два типа власти впоследствии разделяются при проявлении: Mahatma, в частности, более представляет сакральную власть, a Mahânga — власть царскую. Это различие соответствует различию между Брахманами и Кшатриями. Однако при этом, будучи «за пределами каст», Mahatma и Mahânga сами по себе так же, как и Brahâtmâ, по своему характеру являются сакральными и царскими. В этой связи мы хотим уточнить ту самую мысль, которая, кажется, никогда не имела удовлетворительного объяснения и которая между тем является очень важной: ранее мы уже делали ссылку на «Царей-волхвов» из Евангелия, так как они объединяют в себе два типа власти. Теперь мы скажем, что эти таинственные персонажи в действительности представляют собой два типа власти. Теперь мы скажем, что эти таинственные персонажи в действительности представляют собой не что иное, как три главы Агартхи[90]. Mahânga подносит Христу золото и приветствует его как «Царя». Mahatma подносит ему ладан и приветствует его как «Священника». И, наконец, Brahâtmâ подносит ему мирру (бальзам, предотвращающий гниение, образ Amritâ[91]) и приветствует его как «Пророка» или как высшего духовного учителя. Оказанные таким образом почести новорожденному Христу в трех мирах, являющихся соответствующими областями, аутентичными представителями первичной традиции, представляют одновременно (и это очевидно) гарантию совершенной ортодоксальности христианства с его собственной точки зрения.

Естественно, М. Оссендовски никоим образом не мог предположить соображений такого порядка. Однако если бы он глубже понимал некоторые вещи, чего на самом деле не было, тогда он мог бы по крайней мере заметить четкую аналогию, существующую между высшей троицей Агартхи и иерархией Ламаизма в том виде, как он ее описывает: Dalai, «реализующий святость (или чистую духовность) Будды», Tashi-Lama, «реализующий знание» (не «магическое», как он, кажется, полагает, но скорее «теургическое») и Bogdo-Khan, «представляющий материальную и военную силу». Именно так происходит распределение по «трем мирам». Тем более легко было заметить это, на что ему указывали, что «столица Агартхи называется Лхасса, где дворец Далай-Ламы, Потала, находится на вершине горы, покрытой храмами и монастырями». Такой способ выражения, однако, является ошибочным, так как он переворачивает зависимость. Ведь на самом деле именно по образу можно сказать, что он напоминает свой прототип, а не наоборот. Сам же центр ламаизма может быть только образом истинного «Центра Мира». Однако, что касается места своего сооружения, все центры подобного типа обладают определенными общими топографическими особенностями, так как подобные особенности отнюдь не безразличны, а, наоборот, имеют неоспоримую символическую ценность, и, более того, они должны быть связаны с законами, по которым действуют «духовные влияния». Это вопрос, относящийся полностью к традиционной науке, которая может быть названа именем «сакральная география».

Есть и еще одно не менее замечательное совпадение: Сент-Ив при описании различных степеней или кругов священной иерархии, которые связаны с определенными символическими числами, соотносящимися, в частности, с временными циклами, заканчивает, говоря, что «самый высокий и максимально приближенный к таинственному центру круг состоит из двенадцати членов, представляющих высшую степень посвящения и соответствующих, наряду с прочим, зодиакальному кругу». А этот состав оказывается воспроизведенным в так называемом круговом совете Далай-Ламы, образованном двенадцатью великими Namshans (или Nomekhans). Он обнаруживается, между прочим, даже в некоторых западных традициях, в частности, в тех, что связаны с рыцарями Круглого стола. Добавим также, что двенадцать членов внутреннего круга Агартхи с точки зрения космического порядка представляют не просто двенадцать знаков Зодиака, но также и (у нас даже есть искушение сказать «скорее», хотя две интерпретации не исключают друг друга) двенадцать Adityas[92], которые также являются формами Солнца и связаны с этими самыми зодиакальными знаками. И, естественно, так как Manu Vaivaswata зовется «сыном Солнца», «Царь Мира» также имеет Солнце среди своих символов[93].

Первый вывод, который вытекает из всего этого, заключается в том, что действительно существуют тесные связи между описаниями, которые в разных странах соотносятся с более или менее скрытыми или, по крайней мере, труднодоступными духовными центрами. Этому можно дать единственное правдоподобное объяснение: если эти описания относятся к различным центрам, что очень вероятно в определенных случаях, они сами представляют, так сказать, лишь эманации единого и высшего центра, тогда как все конкретные традиции в итоге являются лишь адаптациями великой первичной традиции.

Глава 5. Символизм Грааля

Мы только что упомянули о рыцарях Круглого стола. Будет очень кстати показать здесь, что же означают «поиски Грааля», которые в легендах кельтского происхождения изображаются как их основная функция. Во всех традициях существует подобное упоминание о какой-то вещи, которая, начиная с определенного времени, была утеряна или спрятана: это, к примеру, orna у индусов или Haoma у персов, «напиток бессмертия», который, совершенно точно, имеет прямые связи с Graal, потому что он, как говорят, представляет собой священную чашу, содержащую в себе кровь Христа, также являющуюся «напитком бессмертия». Все же символика бывает различной: у евреев утеряно произношение великого божественного Имени[94]. Однако основная идея всегда одна и та же, и в дальнейшем мы увидим, чему в точности она соответствует.