Джордж Акерлоф - Spiritus Аnimalis, или Как человеческая психология управляет экономикой

• Название: Spiritus Аnimalis, или Как человеческая психология управляет экономикой
• Автор: Джордж Акерлоф
• Издательство: ООО «Юнайтед Пресс»
• Жанр: Экономика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904522-33-9

В книге нобелевского лауреата по экономике Джорджа Акерлофа и профессора Йельского университета Роберта Шиллера рассказывается об особенностях человеческого поведения, которые влияют на макроэкономические процессы. Эти особенности до сих пор недостаточно учитывались теми, кто определяет экономическую политику государств, в результате чего периодически происходят более или менее серьезные финансовые сбои - депрессии, перегрев рынков и т.д. Хотя авторы описывают ряд сложных макроэкономических механизмов, в целом книга будет понятна самому широкому кругу читателей, потому что с этими свойствами человеческой психики каждый неоднократно сталкивался в повседневной жизни.

---

Это объявление — лишь вершина айсберга. Есть еще множество свидетельств о том, что фундаментальное допущение макроэкономики об отсутствии денежной иллюзии нуждается в пересмотре. История понятия денежной иллюзии в экономической науке Экономисты долгое время думали, что денежные иллюзии встречаются повсеместно, однако в 1960-х они поменяли точку зрения. Основываясь на недостаточно полных наблюдениях и уверенных представлениях о том, как ведет себя человек, они решили, что экономическая деятельность исключительно рациональна. А значит, и никаких заблуждений быть не может в принципе. Это новшество кардинальным образом изменило и макроэкономику в целом.

Сейчас трудно даже вообразить, что было время, когда люди знать не знали об инфляции и о том, как она залезает к ним в кошельки. Выдающийся классический экономист Ирвинг Фишер известен, главным образом, теорией определения процентной ставки. Но он также посвятил значительную часть карьеры, разрабатывая (и всячески отстаивая) то, что он считал идеальным индексом цен. Он убеждал: люди часто принимают неправильные экономические решения в силу того, что не имеют представления об инфляции. Фишер считал своей миссией донести до общества, что реальная цена доллара непостоянна. Теперь его мечта сбылась — и общество, и рынок облигаций прекрасно знают, что такое Индекс потребительских цен[73].

В адресованной широкому кругу читателей книге «Денежная иллюзия» Фишер приводит те виды ошибок, которые можно совершить, не имея представления об инфляции цен. С особым упоением автор излагает печальную историю дамы по имени Кора, обладательницы неплохого для 1928 г. состояния — $50 000 в облигациях. Но за двадцать лет, прошедших с того дня, как Кора унаследовала эти облигации, номинальная стоимость ее портфеля не изменилась, а значит, она стала беднее. Ведь цены за этот период выросли почти в четыре раза[74]. И вот Фишер и несчастная Кора входят в офис ее инвестиционного консультанта. Консультант оправдывается — он, дескать, собирал портфель своей клиентки консервативно, с минимумом риска. Но Фишер в ярости: консультант не принял во внимание риски инфляции и изменение реальной стоимости доллара. Он убежден, что и Кора не думала о том, что может случиться инфляция, и не предвидела падения фактической цены своих облигаций[75].

Фишер был не единственный великий экономист прошлого века, уверенный в том, что люди подвержены денежной иллюзии. Даже наш герой, Джон Мейнард Кейнс, объяснял распределение дохода в экономике с полной занятостью, исходя из предположения, что работники не обговаривают индексацию зарплаты в соответствии с уровнем инфляции[76].

Так что даже самые высококлассные теоретики старой формации не сомневались, что люди склонны к денежной иллюзии. Но затем мнение профессиональных экономистов качнулось в противоположную сторону. Очень скоро денежная иллюзия вообще сделалась едва ли не запретной темой.

Смена тенденции

В начале 1960-х экономисты уже знали, что между инфляцией и безработицей существует определенная связь. Согласно этой теории, когда на рынке труда спрос доминирует над предложением, работники просят более существенного увеличения зарплат. Когда экономика близка к полной занятости, цены также повышаются, частично из-за роста зарплат, частично — из-за высокого спроса на товары.

Поэтому органы, определяющие кредитно-денежную (Федеральная резервная система) и финансово-бюджетную политику (Министерство финансов и Совет экономических консультантов), видели главную макроэкономическую задачу в том, чтобы выбрать оптимальный баланс между инфляцией и безработицей. Дело в том, что можно создавать условия для снижения безработицы и увеличения производства, но тогда будет расти инфляция. Эта альтернатива называется «кривой Филлипса» — по имени австралийского экономиста Олбана Уильяма Филлипса, работавшего в Лондонской школе экономики. В его статье 1958 г. дано эконометрическое описание соотношения между инфляцией зарплат и безработицей[77]. Это соотношение подразумевает нелегкий компромисс. Даже если безработица в США достигает умеренно высокого уровня в 6,5%, это означает, что на улице окажутся десять миллионов человек — а это сопоставимо с населением Греции или Швеции. С одной стороны, уменьшение числа безработных — по-человечески верное решение. Но, с другой — возросшая инфляция вызвала бы затруднения у людей, подобных Коре, которые, принимая финансовые решения, никак не учитывают ее.

Впрочем, тенденция изменилась, и сейчас поиску соотношения между этими величинами придается куда меньшее значение. Мы даже можем установить точную дату, когда произошла смена вех: 29 декабря 1967 г., когда Милтон Фридмен выступил в Вашингтоне с президентским посланием на съезде Американской экономической ассоциации[78].

Согласно Филлипсу, придумавшему свои кривые в начале 1960-х, размер номинального увеличения зарплаты, о котором просят работники, зависит только от уровня безработицы. Но Фридмен объявил эту концепцию неверной. Работники, утверждал он, добиваются отнюдь не номинального (ведущего к денежной иллюзии), а реального роста зарплаты. Это означает, что требуемый размер зарплат будет определяться не только уровнем безработицы, но и инфляционными ожиданиями. Ведь и работодателей, покупающих рабочую силу, и работников, продающих свой труд, волнуют не столько номинальные зарплаты, сколько то, что на них можно купить, т. е. размер компенсации относительно уровня цен. Допустим, работник и работодатель договорились увеличить зарплату на 2% при 5%-ном уровне безработицы и нулевой ожидаемой инфляции. Тогда при тех же 5% безработицы зарплата увеличится на 4%, если ожидаемая инфляция будет равна 2%, и на 7%, если ожидаемая инфляция составит 5%. Общий принцип: увеличение инфляционных ожиданий пропорционально влияет на соглашения об оплате труда.

Тот же принцип применим и к повышению цен. Ни покупатели, ни продавцы не страдают от денежной иллюзии. Продавцы заинтересованы лишь в относительной цене, которую они получат за свой товар, а покупатели — в относительной цене, которую они за этот товар заплатят. Поэтому инфляционные ожидания также будут влиять на ценообразование.

Далее, утверждал Фридмен, если инфляционные ожидания пропорционально влияют как на зарплаты, так и на цены, существует только один уровень безработицы, при котором не будет образовываться ни инфляционная, ни дефляционная спираль. Предположим, мы начнем с нулевых инфляционных ожиданий при низком уровне безработицы. В такой ситуации одновременный высокий спрос и на рабочую силу, и на товары будет заставлять производителей увеличивать свои цены относительно цен, установленных другими производителями. Значит, рост цен должен превосходить инфляционные ожидания. Но тогда люди обнаружат, что цены выше, чем они ожидали, и пересмотрят свои инфляционные ожидания в сторону повышения. А поскольку они будут опираться на свои ошибочные суждения, ни ожидания, ни инфляция не замедлят своего роста. Пока спрос высок (иными словами, пока безработица находится на низком уровне), производители будут увеличивать цены с опережением потенциальной инфляции; население продолжит увеличивать свои инфляционные ожидания; а это будет сказываться на размере заработной платы и на ценах. И наоборот: если безработица высока, инфляционные ожидания будут ниже, а инфляция цен и зарплат будет отрицательной.

Следовательно, заключает Фридмен, существует лишь один уровень безработицы, при котором инфляция не будет ни ускоренно возрастать, ни ускоренно падать. Это он назвал его «естественным уровнем безработицы».

Таким ловким трюком Фридмен навсегда изменил макроэкономику. Когда денежной иллюзии нет, финансовым и налогово-бюджетным органам уже не нужно выбирать между поддержанием нужного уровня инфляции или безработицы. Теперь в их задачу входила стабилизация безработицы вблизи естественного уровня во избежание инфляционной или дефляционной спирали. Более того, и инфляцию следовало удерживать на приемлемо низком уровне — коль скоро это практически не сказывалось на росте безработицы.

Теория естественного уровня получила почти мгновенное признание, потому что она соответствовала общему настрою экономистов: экономика должна быть более «научной». Под научностью они понимали, что поведение людей определяется стремлением к максимизации прибыли. Также подразумевалось, что иррациональным началом можно пренебречь, а денежная иллюзия не влияет на ценообразование и определение зарплат.

Идея Фридмена оказалась своевременной еще и по другой причине. Используя эконометрический анализ данных по Великобритании в период с 1861 по 1957 гг., Филлипс выявил тесную взаимосвязь между скоростью роста зарплат в номинальном выражении и уровнем безработицы. Когда повышалась безработица, инфляция падала. Его уравнение по заработной плате не включало поправку на инфляционные ожидания. Однако в США в конце 1960-х — начале 1970-х, росли и инфляция, и безработица. И это вроде бы противоречило обнаруженной Филлипсом зависимости. Теория естественного уровня объяснила рост инфляции произошедшим тогда существенным сокращением предложения на нефтяном рынке и ростом инфляционных ожиданий, которые «подняли» кривую Филлипса. А рост безработицы теория естественного уровня объясняла снижением спроса.