Луи Буссенар - Остров в огне

• Название: Остров в огне
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: 5-86218-051-6, 5-86218-022-8

Впервые полностью переведенный роман «Остров в огне» является продолжением романа «Подвиги санитарки».

_{Художник А. Махов}

---

Быстро подготовленное к бою орудие открыло огонь. Раздался странный треск, будто разломили кусок сухого дерева. Никакого грохота, как у обычных пушек.

— Qu’ès aco? — спросил с удивлением Мариус. — Осечка?.. Какой-то хлопок запального фитиля!

Издали, однако, донесся глухой звук, характерный для взрыва динамита. Снаряд, подняв облако пыли, упал в ста метрах от блокгауза.

— Недолет! — воскликнул огорченный Мариус.

Второй снаряд взорвался позади опорного пункта.

— Перелет! — отметил, пожимая плечами, провансалец.

Командир орудия стал корректировать наводку. Но, сраженный пулей, упал бездыханным.

— Чтоб они все передохли! — заорал Мариус. — Неужто эти недоноски уничтожат нас как червей?.. Ну уж нет! Еще посмотрим!

От природы любопытный и сметливый, матрос не отрываясь смотрел, как действует орудийный расчет, старался понять не столь уж хитрое устройство невиданной пушки. Судя по выражению лица, ему удалось многое усвоить за эти короткие минуты.

Отшвырнув винтовку, он бросился к орудию, подправил подъемный винт, чего не успел сделать командир, и рявкнул, обращаясь к последнему оставшемуся в живых артиллеристу:

— Огонь!

Треск, а потом через несколько секунд — бах! Снаряд ударил прямо в блокгауз, тот развалился как арбуз и рассыпался. Смотреть было по-настоящему страшно.

— А ну еще! Эй, канониры, сюда, ко мне!

Кубинские артиллеристы, находившиеся неподалеку — их пушки в прошлом бою вышли из строя, — тоже кое в чем разобрались. Они мгновенно зарядили орудие. Мариус навел на стоявший рядом с разрушенным блокгауз и снова крикнул:

— Огонь!

Опять попали в цель, полностью уничтожив укрепление.

— Ну подождите, чертовы идальго! — пообещал матрос, снова берясь за прицел. Он сделал еще шесть выстрелов и — глазам не верили — за несколько минут уничтожил еще два блокгауза. Пушки и пулеметы замолкли. Оборонительная полоса была пробита. Ее защитники бежали.

Мамбисес с восторгом и с каким-то суеверным страхом смотрели на провансальца.

Масео, видя брешь, сказал, не скрывая радости:

— Теперь пройдем.

Размахивая саблей над головой, он поскакал впереди кавалеристов, оглашая все вокруг боевым кличем борцов за независимость:

— Да здравствует свободная Куба!.. Солдаты, мачете изготовь!

Не прошло и пяти минут, как лихие конники уже добивали последних защитников укрепленной полосы. Преодолев стрелковые ячейки, проволочные заграждения, кубинцы, оказавшись по другую сторону, стали ждать пехоту и обоз.

Битва была выиграна. Об этой победе заговорила вся страна.

Когда армия вошла в провинцию Пинар-дель-Рио, где она чувствовала себя как дома, Масео, прежде чем разбить лагерь, провел смотр войск.

Дойдя до санитарной повозки, возле которой стояли Фрикет, Долорес, маленький Пабло и Мариус, генерал остановился перед провансальцем и торжественно произнес:

— Матрос, сегодня вы оказали большую помощь делу независимости… Командир обычной армии повысил бы вас в звании, представил к ордену, выдал бы вам вознаграждение… Я же могу только выразить вам признательность… Вечно буду вам обязан!.. Когда-то ваша великая республика награждала самых храбрых почетным оружием… Будьте добры, примите в подарок от меня саблю… Это самое дорогое, что у меня есть… А теперь дайте руку… Я горжусь, что могу поздравить храбреца…

Мариус, лишившись дара речи, взял саблю и, не зная что сказать, пробормотал:

— Вот ведь судьба… Генерал, смельчак-то вы… Уж я-то знаю.

ГЛАВА 10

Французы на Кубе. — Семьи Агиларов и Вальенте. — Детская любовь. — Карлос и Кармен. — Он просит ее руки. — Величайшее оскорбление. — Как становятся борцами за свободную Кубу. — Война на уничтожение. — Вальенте и его дети.

Англичане, как известно, с 1794 по 1802 и с 1809 по 1814 годы оккупировали самую красивую колонию на Антильских островах — Мартинику[68]. Не желая оказаться под гнетом завоевателей, большая часть французов предпочла эмигрировать. Покинув плантации, бросив все накопленное, они уехали либо в Соединенные Штаты, либо на Кубу.

На принадлежащем Испании острове их великолепно приняли. Поселившись преимущественно в восточной части острова, большинство занялось выращиванием кофе. Вскоре их плантации стали процветать, и к галлам[69] вернулось прежнее благополучие. Благодаря своей энергичности, трудолюбию и честности они стали влиятельными людьми в провинции. Там даже вошел в обиход французский язык, на нем жители, хотя и коверкая слова, говорят до сих пор. Многие в этой части острова и не знают никакого другого наречия. Объясняется это во многом тем, что во время революции 1868–1878 годов во главе восставших в восточной провинции стояли франкоговорящие командиры.

Неудивительно, что здесь часто слышишь слова, похожие по звучанию на французские, на каждом шагу сталкиваешься с Жирарами, Майарами, Леженами, Дюбуа, Гуле, Донами, Детурнелями, Жоли, Ренарами, Руссо, Мартенами и т. д.

Некоторые фамилии, правда, несколько изменили свой первоначальный облик, получив иное написание (Гриньяны стали Griñan) или даже иное звучание — их просто перевели на испанский язык. Фамилия Вайян (Доблестный) превратилась в Вальенте. Ее носил и полковник Карлос Молодой офицер был правнуком одного из фрапцузов-эмигрантов. Приехав с Мартиники, прадед занялся расчисткой обширных невозделанных земель, засадив их сахарным тростником. Здесь же он построил перерабатывающий завод. В память о родине-матери он назвал плантацию «Франсия» Она-то и сделала его одним из самых богатых колонистов острова.

Переходя по наследству, «Франсия» расширялась. И Вальенте, владельцы великолепного поместья, стали настоящими гражданами Кубы. Они жили в такой роскоши, которая была неведома Европе. Их гостеприимство, особенно ценимое в колониях, не знало границ, у них годами жили какие-то люди, всегда толпилась масса бездельников.

Неподалеку от «Франсии» находилась сахарная плантация старой испанской семьи — Агилар-и-Вега. Жизнь их ничем не отличалась от быта Вальенте те же труд, достаток, даже роскошь.

Между семьями с давних пор установились дружеские отношения. Агилары на все праздники приглашали Вальенте, а те не мыслили себе развлечений без участия Агиларов. Фамилии то и дело встречались на охоте или рыбалке, во время увеселительных поездок, на пирушках. Они охотно в случае необходимости помогали друг другу рабочей силой, пользовались одними и теми же сельскохозяйственными машинами и вместе вывозили в порт Сантьяго бочонки с ромом и мешки с сахарным песком.

Между Агиларами и Вальенте не водилось ни соперничества, ни ревности Они любили друг друга не по расчету и не из корысти. В их отношениях было что-то патриархальное и непосредственно-милое.

Первая тучка, омрачив вековую дружбу, появилась примерно в 1872 году, в самый разгар революции. Хотя сеньор Вальенте, отец Карлоса, не придерживался сепаратистских[70] идей, Маноэля Агилара все же удивляло несколько прохладное отношение его соседа и друга к Испании. Агилар не раз говорил об этом сеньору Вальенте. Но тот лишь с улыбкой отвечал.

— Что поделаешь, дорогой, я ведь недавно стал испанцем. Естественно, я еще не утвердился в своем мнении.

На следующий год произошло событие вроде незначительное, но воспринятое гордым испанцем как чрезвычайно важное. Вальенте, как истинный француз, не очень считавшийся с креольскими обычаями, официально заявил о своем неприятии расовой дискриминации[71]. И поначалу наломал немало дров.

В его поместье жила хорошенькая квартеронка, дочь отпущенного на свободу раба. Вальенте пылко влюбился в красавицу, отличавшуюся к тому же дивной добротой. И, махнув рукой на сплетни, он, считая, что нельзя упускать счастье, женился на ней. Бог ты мой! Что тут поднялось! Все белые в провинции восприняли это как личное оскорбление, пощечину — ведь для них цветные ничем не отличались от животных.

Вальенте никак не отреагировал, выразив тем самым глубокое презрение к раздававшимся со всех сторон воплям, и стал кумиром цветного населения.

Вскоре жена подарила ему сына, нареченного Карлосом. К великому несчастью, рождение ребенка, что должно было еще больше укрепить и так прочные узы, связывавшие белого и квартеронку, стоило матери жизни. Через неделю не стало обаятельной женщины, той, кого Бог наградил красотой, любовью и преданностью.

Отца охватило отчаяние, какое не выдерживают даже самые сильные. Вальенте наверняка наложил бы на себя руки, если бы не бедный малыш, не по своей вине ставший причиной смерти. Постепенно Вальенте пришел в себя и посвятил жизнь мальчику.

Время — лучший лекарь — приглушило боль, успокоило. А потом пришло и утешение. Израненное сердце Вальенте не устояло перед обаянием, чарующим обликом дальней родственницы семьи Агиларов.