Кэрол Макклири - Алхимия убийства

• Название: Алхимия убийства
• Автор: Кэрол Макклири
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074858-7, 978-5-271-37595-8, 978-5-4215-2580-6

Всемирная выставка 1889 года в Париже могла обернуться кошмаром.

От рук неуловимого убийцы один за другим гибли люди — и одновременно в столице разразилась странная эпидемия, уносившая все новые жизни…

Полиция оказалась бессильна, врачи — тоже. Кому же удалось предотвратить катастрофу?

Группе интеллектуалов, каждый из которых в совершенстве владел какой-то информацией, важной для расследования.

В составе группы были:

Луи Пастер — гениальный ученый, основатель микробиологии.

Жюль Верн — писатель-фантаст, одержимый новыми возможностями науки.

Оскар Уайльд — умный циник, способный вызвать на откровенность любого человека.

А во главе стояла мисс Нелли Блай, первая знаменитая журналистка XIX века, не раз доказывавшая в своих статьях, что обладает талантом прирожденного детектива-любителя…

---

— Розина.

Розина целует привратницу Лауру, а я ограничиваюсь кивком и прохожу мимо. Лаура не возражает. Девушка, стоящая за мной, охотно целует ее.

Я замечаю доктора Дюбуа — он подходит к столику, за которым уже сидят двое. Один из них встает, чтобы поприветствовать доктора, — это верзила, поджидавший меня у моего дома, и за кем я шла от больницы. Здоровяк целует доктора Дюбуа в губы! Долгим настоящим поцелуем. Бог мой, они содомиты!

Я не читала труд Крафт-Эбинга, упоминавшийся Жюлем, но слышала разговоры о нем, и я не девочка. Я знаю, что между мужчинами бывает связь — то, что медики называют «сексуальным извращением», а в исследовании немецкого ученого для этого используется новый термин — «гомосексуализм». Законами почти везде запрещаются такие сношения. Во многих странах они караются смертной казнью. Но это богемный Монмартр, где все можно.

Третий посетитель за столиком доктора Дюбуа — женщина. Она не встает. Я не вижу ее лица и не могу судить о ее возрасте, потому что она сидит ко мне спиной, но доктор также целует ее в губы, когда садится.

За другим столиком сидит молодой человек с короткими вьющимися волосами в компании женщин среднего возраста. Они самозабвенно исполняют любое его желание. При дальнейших наблюдениях замечаю, что когда молодой человек смеется, у него вздымается грудь. Это женщина! «Бостонский марьяж» — так ребята в редакции говорят о связях между женщинами.

Когда моя новая подружка ведет меня к столику, Дюбуа, верзила и женщина встают и уходят вверх по лестнице.

36

— Розина, девушки, идите сюда, садитесь к нам.

На голове у женщины, подзывающей нас, надета мужская федора — шляпа, вошедшая в моду благодаря одноименной пьесе драматурга Викторьена Сарду. За столиком сидит еще одна женщина. У обеих нескладные фигуры, так много румян и такая яркая губная помада, что они похожи на клоунов. Когда они ластятся к Розине и разглядывают меня, то напоминают мне матрон, которые громче всех болтали на церковных собраниях, когда я была маленькой.

Мягко говоря, меня не интересует женская болтовня, и я не участвую в ней. Мне нужно было узнать, что Дюбуа и его крупногабаритный приятель делают наверху, но я не могла побежать за ними по лестнице. Я даже не замечаю перед собой рюмку, пока Розина не подталкивает меня в бок локтем.

— Мои подруги угощают тебя «зеленой феей».

— Мерси. — Я делаю глоток, и жидкость льется в горло как зеленая лава. Я перестаю дышать. Все тело вспыхивает огнем. Мне кажется, что глаза набухают и вот-вот вырвутся из орбит. Полная решимости не привлекать к себе внимание, я очень медленно выдыхаю, уверенная, что извергаю пламя. Я деликатно кашляю в носовой платок и вытираю слезящиеся глаза. Я пытаюсь дышать, но это получается у меня с трудом.

— Все в порядке, милочка? — Женщина в федоре мне плотоядно улыбается.

— Прекрасно, — каркаю я. — Вкус как у лакрицы.

Розина делает глоток из своей рюмки.

— К нему, конечно, нужно привыкнуть, а когда привыкнешь, считай, что ты на крючке, как рыба.

Три женщины продолжают пустую болтовню, а я из вежливости заставляю себя допить рюмку. Что и говорить, доктор Дюбуа преподносит один сюрприз за другим.

— На-ка вот, голубушка. — Розина ставит передо мной вторую «зеленую фею», прервав мои мысли. — Эта пойдет гораздо лучше, жечь не будет. — Она смеется и возвращается к разговору с женщинами.

Я с опаской смотрю на вторую рюмку.

— Давай-давай. — Розина наклоняется ко мне и шепчет на ухо. — Пей, а то мои подруги обидятся.

Что касается спиртных напитков, то я знаю меру. Главное дело — не терять ощущения реальности. Ведь это так просто. Моя реакция на алкоголь — это отношение сознания к действительности. Я могу поддаться алкоголю, пусть он берет верх над моим сознанием, но могу взять верх над ним. Это зависит от меня. Не имеет значения, что я впервые пью крепкий напиток. Я смогу совладать с ним, ведь я решительная, волевая современная женщина.

Как я сказала Пулитцеру перед тем как отправиться в Париж, мы не должны пасовать перед превратностями судьбы. Чтобы преодолеть их, нужно смело идти им навстречу, преисполнившись решимости выстоять и победить. То же самое со спиртными напитками.

Справившись с первой дозой алкоголя и чувствуя себя вполне в норме, я выпиваю вторую — и терпеливо жду, когда появится Дюбуа со своими дружками. Через несколько минут я замечаю, что голова идет кругом. В конце концов я спрашиваю:

— А что происходит наверху?

Розина кладет руку на мое бедро и теснее, чем до этого, прижимается ко мне; ее губы щекочут ухо, когда она шепотом говорит:

— Там совершаются тайные дела. Пойдем от этих старых кляч, я покажу тебе.

Ага, тайные дела.

Так я и знала — притон. Я точно застану Дюбуа и его дружков на месте преступления. От волнения я залпом допиваю третью рюмку и облизываю губы, улыбаясь Розине.

— Ты была права насчет выпивки. Она мне понравилась. — Я встаю и тут же падаю навзничь. — Ух ты! Меня шатает.

Розина помогает мне встать.

— Ничего, дорогая, надо крепче держаться на ногах.

— Только как это сделать. — Хихикая, я поднимаюсь по лестнице. Розина поддерживает меня, обхватив за талию. — Раз ступенька, два ступенька, три…

— Ш-ш… — смеется она. — Ты привлекаешь внимание.

— Что за дела? — бормочу я. У меня голова легкая как мыльный пузырь. Я могла бы не идти, а лететь по лестнице.

— Ш-ш…

— Розина, — пытаюсь я говорить шепотом, — ты знаешь, почему эта штука называется «зеленая фея»?

Она качает головой и смеется.

— Ну пожалуйста, скажи.

— Потому что ты становишься легкой, как фея.

Мы обе начинаем хихикать, и оттого становится труднее подниматься. В конце лестницы мы входим в накуренную комнату со сладковатым запахом.

— Идем туда, я не хочу сидеть на виду. — Я веду ее к маленькому столику, стоящему в темном углу. Когда мы садимся, я окидываю взглядом комнату, пытаясь засечь свою жертву. Розина очень тесно прижимается ко мне, кладет руку мне на бедро и целует меня в щеку, а потом в ухо.

В дыму я замечаю верзилу, доктора Дюбуа и женщину. Дюбуа на что-то показывает рукой.

— Это они, — говорю я и, нахмурившись, смотрю на группу. Потом сознаю, что Дюбуа показывает на меня.

— Ты удивляешь меня… — шепчет Розина мне в ухо, а ее рука движется вверху меня под платьем и протискивается между моими бедрами. — Я не думала, что ты хочешь поразвлечься.

Я поворачиваюсь к ней, чтобы ответить, а она целует меня в губы.

В один миг она одной рукой обнимает меня за плечи и прижимает к себе, а другой — тискает мои груди. Комната начинает кружиться быстрее, чем карусели. Я никак не могу вырваться из ее рук. Наконец она перестает держать меня.

— Что… — Это все, что я могу произнести. Я отталкиваю ее, и она вместе со стулом падает на пол. Когда я встаю, маленький стол опрокидывается.

Моя голова кружится и кружится, и я валюсь на спину, но кружение не прекращается. Оно превращается в вихрь, в ужасный черный ураган, который унес Жюля Верна на Северный полюс.

Он уносит мое сознание, и все исчезает.

37

Томас Рот

К Роту, изучавшему свои записи в лаборатории, заглянул Эмиль Дюкло, второй человек в институте после доктора Пастера, и сказал, чтобы тот зашел к Пастеру в научно-исследовательскую лабораторию бешенства. Рот встал, собираясь вымыть руки и идти за коллегой, но Дюкло заметил на полу кепку.

— Чья это? Рене?

— Да, а что? Он, наверное, уронил ее, когда выходил. — Рот поднял ермолку, связанную женой Рене, и бросил на вешалку.

В обязанности Рота как ассистента Пастера не входила высокоспециализированная работа по изучению бешенства, но он не удивился, что Пастер попросил его зайти. Подстрекательные обвинения по поводу вспышки «черной лихорадки» заполняли первые полосы вечерних газет. Несомненно, министр внутренних дел нанес еще один визит в институт.

Дюкло прочитал мысли Рота.

— Вчера вечером министр опять был здесь, — сказал Дюкло, когда они шли по коридору. — В следующий раз сам президент будет просить о помощи.

— Институту, наверное, придется обучать политиков, как пользоваться микроскопом.

Дюкло неодобрительно посмотрел на него. Его взгляд, должно быть, означал, что юмор неуместен, когда город в критической ситуации.

Войдя в лабораторию бешенства, Рот засучил рукава, чтобы сполоснуть руки над раковиной с висящим над ней бачком с краном. Мыть руки был обязан каждый, кто входил в лабораторию или выходил из нее, — это был ритуал, заведенный доктором Пастером. Он начинался с мытья самого мыла, чтобы удалить его наружный слой, затем мылись руки и запястья, а потом снова ополаскивалось мыло, прежде чем положить его обратно в мыльницу.