Кэрол Макклири - Алхимия убийства

• Название: Алхимия убийства
• Автор: Кэрол Макклири
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074858-7, 978-5-271-37595-8, 978-5-4215-2580-6

Всемирная выставка 1889 года в Париже могла обернуться кошмаром.

От рук неуловимого убийцы один за другим гибли люди — и одновременно в столице разразилась странная эпидемия, уносившая все новые жизни…

Полиция оказалась бессильна, врачи — тоже. Кому же удалось предотвратить катастрофу?

Группе интеллектуалов, каждый из которых в совершенстве владел какой-то информацией, важной для расследования.

В составе группы были:

Луи Пастер — гениальный ученый, основатель микробиологии.

Жюль Верн — писатель-фантаст, одержимый новыми возможностями науки.

Оскар Уайльд — умный циник, способный вызвать на откровенность любого человека.

А во главе стояла мисс Нелли Блай, первая знаменитая журналистка XIX века, не раз доказывавшая в своих статьях, что обладает талантом прирожденного детектива-любителя…

---

— Что доктор сказал вам о причине смерти проститутки?

Я вкратце передаю разговор с молодым доктором и заключаю:

— Он не обнаружил никаких следов насилия на теле женщины. Он вел речь о странном разложении ее внутренних органов.

— Разложении?

— Да. Доктор сравнивает это с тем, что происходит с животной и растительной тканью в водостоке. По его теории испарения из клоаки — причина эпидемии «черной лихорадки». Я не врач, но мне показалось странным, что недавно я видела эту женщину живой и здоровой, а через несколько минут она умирает от гриппа.

— На ее теле были какие-нибудь необычные следы? От иголки, например, или…

— Да! — Я вдруг вспомнила. — Царапина на левом плече. Первый раз я видела эту царапину, когда взглянула на ее тело в полицейском фургоне. Потом я видела ее, когда доктор отдернул занавеску в той лаборатории, но я была в таком шоке, что забыла спросить его об этом. Но я пыталась выяснить, обнаружил ли он следы от иголки, и он сказал «нет».

— Через царапину можно легко ввести яд.

— Доктор Дюбуа считает, что она умерла не от яда. Он сказал, если это яд, то какой-то очень редкий, о котором он никогда не слышал. Он также не мог обнаружить тех мельчайших существ, которые разглядывает под микроскопом доктор Пастер.

— Микробы?

— Да, микробы. Я знакома с работами доктора Пастера.

— Невозможно, мадемуазель, поскольку далеко не каждый ученый может утверждать это.

— Я не имела в виду…

— Да-да, я знаю.

Он такой… такой снисходительный, но я решаю прикусить язык. Этот человек мне нужен.

Жюль поджимает губы.

— Должно быть, он весьма прогрессивный врач, если у него есть микроскоп. Вы сказали, он молод, но как раз среди молодых врачей распространены передовые течения и признаются открытия Пастера.

Некоторое время мы идем молча, потом он спрашивает:

— Какие у вас планы, мадемуазель?

— Планы?

— Да, ваши планы.

Он задает хороший вопрос. Кроме намерения раздавать фотографии с похожим на него изображением и ожидания, что ударит молния, Никаких планов у меня нет.

— Ну, очевидно, что доктор Блюм — мономаньяк с навязчивой идеей резать тела женщин. Он убивает проституток, потому что они самая легкая добыча. Кажется, я спутала ему карты, сказав полиции, что он в городе. Он догадывается, что я сказала полиции о нем, если позвала их на кладбище. Кроме того, кто-то распространяет те фотографии. Все это может вынудить его некоторое время не выходить на улицы. — И вдруг меня осенило. — Он, вероятно, переместится туда, где можно найти проституток, не выходя на улицу.

— Публичный дом?

— Точно.

— Но вы не оснащены для ведения расследования в таком месте.

Опять он… Я скрежещу зубами.

— Должна вам сказать…

— Да?

Я делаю глубокий вздох.

— …что у меня есть план. — План у меня возникает молниеносно, и оттого он непродуманный. — Я переоденусь в мужчину и буду в публичных домах расспрашивать женщин.

У него плохая манера разражаться смехом, а мне снова приходится прикусить язык, чтобы не похвастаться, как я прибегала к разным трюкачествам при ведении моих прошлых расследований.

— Вы зря смеетесь: великая Сара Бернар часто исполняет мужские роли.

Он прищелкивает языком.

— Вы женщина, обладающая научными познаниями Пастера и разбирающаяся в актерских способностях Бернар. Мне предстоит многое от вас узнать во время нашего совместного начинания. С вашим интересом к наукам и театральному искусству вы, надо полагать, осведомлены об открытиях барона Крафт-Эбинга, изложенных в его труде «Psychopathia Sexualis». Он пишет, что уранизм, также называемый лесбиянством, почти всегда отмечается у женщин, которые носят короткие волосы, одеваются в мужскую одежду, занимаются спортом или стремятся стать оперными певицами, и у актрис, исполняющих мужские роли.[31]

Моя сдержанность улетучивается. Он зашел слишком далеко.

— Мсье Верн! Я охотилась за этой тварью на двух континентах и не смогла убедить полицию в его существовании. Прошлой ночью он чуть не убил меня. Я не считаю, что заслуживаю вашего презрения.

Он останавливается и смотрит на меня.

— Вы правы, совершенно правы. Я был несправедлив, и нужно отдать должное вашей смелости и решительности. Мое нежелание вызвано тем, что я приехал в Париж по причине, не имеющей никакого отношения к поискам убийцы. Скорее наоборот.

— Что вы имеете в виду?

— По правде говоря, я приехал в Париж, чтобы убить человека. — Он слегка коснулся своей шляпы. — Итак, завтра в час дня. В «Прокопе». Я скажу метрдотелю, чтобы он встретил вас. Потом мы нанесем визит вашему доктору Дюбуа.

27

Жюль совершенно ошеломил меня своим странным заявлением: «Я приехал в Париж, чтобы убить человека».

Он уходит, а я смотрю ему вслед как дура с открытым ртом. Я обратилась за помощью не к тому человеку? Я должна бежать за Жюлем и требовать ответа, но нужно спросить у владельца кафе, не оставляли ли для меня какую-нибудь информацию. И потом, Жюль едва ли мне что-либо скажет.

По дороге в кафе «Лаветт» я не могу не думать о его заявлении. Любовный роман разладился из-за того, что появился другой поклонник? Вторжение в частные владения, сказали бы мои коллеги журналисты. То, что Жюль женат, не имеет никакого отношения к сердечным делам. Представители французского среднего и высшего класса часто вступают в брак по финансовым соображениям, а романтические наклонности приберегают для любовных интрижек.

Я выбрала небольшое кафе как передаточный центр информации для меня, потому что у его владельца продажный вид, и это заведение посещают монмартрские проститутки. По моим расчетам, если они увидят человека, похожего на того, кто изображен на рисунке, и/или совершающего насильственные действия, то обязательно оставят там для меня записку. До последнего времени, даже после обещанного вознаграждения никто не заявлял о себе, хотя несколько раз меня наводили на ложный след. Сегодня, когда я обращаюсь к владельцу кафе, он сообщает другую интересную информацию.

— Какой-то человек спрашивал вас.

— Кто?

— Какой-то однорукий. Он называет себя инспектором полиции, но… — Он пожимает плечами.

— Он спрашивал меня по имени?

— Нет, он хотел узнать, кто раздает рисунки проституткам. Он давал мне десять франков за информацию. — Владелец кафе вытирает руки о фартук, словно избавляется от греха за получение тридцати сребреников.

— Вы сказали ему?

— Мадемуазель! Кто я, по-вашему.

Я предпочитаю не высказывать своего мнения.

— Как его зовут?

— Я не знаю.

— Какой руки у него нет?

— Левой.

— Еще что-нибудь вы знаете о нем?

— Ничего, кроме… — Он перестает вытирать стойку бара и недобро ухмыляется.

Я даю ему десять франков. Тот однорукий, конечно, дал ему гораздо меньше.

— Он работает на кого-то очень важного, и у него репутация жестокого человека, особенно по отношению к женщинам. — У него опять эта злая ухмылка.

— Вы знаете, как зовут этого очень важного человека?

Он снова пожимает плечами и принимается протирать стойку.

Я даю ему еще десять франков за его преданность и молчание, зная, что никогда не смогу вернуться в кафе. Уж он точно повстречается с одноруким, чтобы выманить больше денег. Хорошо, что не назвала своего настоящего имени и не сказала, где остановилась. Он знает, кто этот человек, а не назвал его, потому что служит и нашим и вашим.

Разные мысли крутятся в голове, когда я ухожу из кафе и поднимаюсь по ступеням, чертовски усталая. Кто нанял этого негодяя? Жюль пришел в ярость, увидев рисунки, но он сам будет ходить и выяснять — такой он человек.

Я ускоряю шаг, когда поднимаюсь на Холм мучеников, чтобы добраться до своего чердака. У меня одно желание: свернуться калачиком в кровати и уснуть. Мои проблемы продолжают донимать меня, когда я по Пассажу подхожу к дому, как вдруг слева от себя в дверях замечаю мужчину крупного телосложения.

Я сворачиваю вправо, ныряю в подъезд и достаю из кармана полицейский свисток. Только я собираюсь свистнуть, как справа от меня открывается дверь, и из нее выбегает маленькая белая собачонка и несется во всю прыть к тому человеку. Вслед за ней появляется встревоженный пожилой мужчина и кричит:

— Пьер, стоять, паршивец!

Здоровяк, стоявший в дверях, выходит и быстрым шагом идет вверх по Пассажу. Пьер, пронзительно лая, чуть ли не хватает его за пятки, а пожилой хозяин пытается остановить своего паршивца.

Здоровяк огромен по всем параметрам. Он высок и широкоплеч: ростом больше метра восьмидесяти, и весит килограммов под сто. Большая шляпа, надвинутая на лоб, скрывает его лицо; под длинной широкой накидкой угадываются очертания его крупной фигуры. Из последних сил на грани нервного срыва тащусь по лестнице. Как ни стараюсь убедить себя, что этот человек мог ждать кого угодно, в нынешнем состоянии моей психики только самые мрачные мысли приходят в голову.