Йорг Кастнер - Смертельная лазурь

• Название: Смертельная лазурь
• Автор: Йорг Кастнер
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-037884-5

XVII век. Амстердам потрясен чудовищными преступлениями.

Состоятельный хозяин красильной мастерской жестоко убивает всю свою семью и расстается с жизнью в тюрьме.

Вскоре после этой трагедии тюремный смотритель зверски расправляется со своей любовницей.

Что происходит?!

По богатому портовому городу ходят слухи о колдовстве и дьявольском наущении.

Однако молодой художник Корнелис Зюйтхоф, который расследует эти кровавые преступления, не может отделаться от подозрения, что убийства как-то связаны с загадочной картиной в синих тонах его великого учителя Рембрандта…

---

После завершения богослужения многие жерардисты подходили к ван дер Мейлену и обращались к нему весьма уважительно. Не приходилось сомневаться, что человек этот явно не пешка в их сообществе. Во время этих кратких бесед он вел себя так, словно меня и рядом не было. Похоже, ван дер Мейлена вовсе не волновало, что я становлюсь невольным свидетелем их разговоров. Иными словами, я для него не представлял угрозы. Может, потому, что он уже считал меня одним из адептов.

К нам подошла пара — мужчина постарше и молодая девушка. У меня глаза на лоб полезли от изумления — это были Эммануэль Охтервельт и его дочь Йола. Оба как ни в чем не бывало улыбнулись мне.

— Вы… здесь? — с трудом оправившись от изумления, невнятно вымолвил я.

— Да, причем не впервые, дружище Зюйтхоф, — ответил Охтервельт. — Я был бы искренне рад видеть здесь почаще и вас.

— И я тоже, — пропела Йола, подмигнув мне. — А когда встретите моего тайного воздыхателя, господин Зюйтхоф, то передайте ему от меня сердечный привет и скажите, что мне очень понравились его тюльпаны.

Ван дер Мейлен повернулся ко мне:

— Завтра мы продолжим беседу. Мне необходимо кое-что обсудить с господином Охтервельтом. Так что доброй ночи, Зюйтхоф.

Охранники доставили меня в мою каморку, где меня дожидался не только сытный ужин, но и одеяло и подушка. Хотя у меня, честно говоря, последняя встреча отбила всякую охоту к еде: надежды на то, что инспектор Катон сможет рассчитывать на торговца Охтервельта, рухнули.

Более того — наверняка именно Охтервельт и подсказал ван дер Мейлену, что я собрался сюда. Я не сомневался, что старый хитрец и описал мне путь исключительно ради того, чтобы я, угодив в лапы ван дер Мейлена, был лишен возможности продолжать дальнейшие поиски.

Глава 24 Остров Дьявола

29 сентября 1669 года

Здесь, под землей, не существовало ни дня, ни ночи, но когда, скрипнув, отворилась дверь моего застенка и мой сон был прерван ироничным утренним приветствием одного из охранников, я понял, что наверху занимается новый день. Стражник принес мне молока, хлеба, сыра и ведро воды для умывания.

Наверное, это было самое необычное умывание в моей жизни. Едва я покончил с утренним туалетом, как в каморке возникли охранник со шрамом на щеке и лысый.

— Давай-ка выходи, тебя ждут, — объявил охранник со шрамом.

Я последовал за ними в полной уверенности, что сейчас встречусь с ван дер Мейленом и узнаю от него еще кое-что о заговорщиках. Меня доставили в помещение, которое без всякого преувеличения можно было назвать подземной гостиной. Удобные стулья, большой стол и даже картины на стенах. На одной был изображен библейский сюжет, и я сразу же распознал кисть Рембрандта. Помещение могло бы показаться даже уютным, будь в нем окна, куда проникал бы дневной свет. Портила впечатление и характерная для подземелий сырость.

Пока я разглядывал картину Рембрандта, за моей спиной раздался шум. Обернувшись, я увидел седовласого пожилого мужчину — как мне показалось, лет семидесяти. Несмотря на преклонный возраст, держался он очень прямо, и вообще у него был вид человека деятельного, полного энергии. Даже видя его впервые, я без труда догадался, кто он.

— Доброе утро, господин де Гааль, — поздоровался я.

Остановившись в нескольких шагах, де Гааль, прищурившись, стал изучать меня темными глазами.

— А мы разве знакомы? Что-то не припоминаю вас…

— Насколько мне помнится, нет.

— Откуда же в таком случае вы меня знаете?

— Я познакомился в Распхёйсе с вашим сыном. Причем при весьма схожих со здешними обстоятельствах. Он очень похож на вас.

— Ну, внешне, может быть, — довольно угрюмо отозвался Фредрик де Гааль. — Ван дер Мейлен был прав. Ума вам не занимать. Вы вполне подошли бы нам.

— Так вы пришли затем, чтобы сделать мне предложение?

— Скажем, я пришел, чтобы побеседовать с вами. И я исхожу из того, что у вас вполне могли возникнуть ко мне кое-какие вопросы. Как и у меня к вам.

— Верно, вопросов у меня масса, — ответил я, усаживаясь против де Гааля.

— Готов выслушать их.

Узкие губы Фредрика де Гааля сложились в улыбку, но расположения у меня она не вызвала. В этом надменном, отмеченном резкостью лице было что-то хищное, впечатление усиливал изогнутый, будто клюв грифа, нос. Да, сходство с младшим де Гаалем было несомненное. Я решил про себя держать с этим человеком ухо востро. Слишком уж часто в последнее время доверчивость дорого обходилась мне.

— Вчера ван дер Мейлен рассказывал мне о жерардистах, — начал я. — Сколько же членов в вашей группе?

Мой собеседник умоляюще воздел руки вверх.

— Прошу вас, не начинайте со столь деликатных вещей, а не то я, не дай Бог, еще приму вас за шпиона. Вряд ли их число известно даже самим членам нашей организации. Во всяком случае, будьте покойны — нас вполне достаточно, чтобы осуществить задуманное.

— Восстановить утраченные позиции католицизма?

— Именно.

— Или пойдем дальше — превратить католицизм в главенствующую идею?

— И это тоже.

— Или вовсе сделать католицизм единственной законной конфессией?

— Все будет зависеть оттого, как станут развиваться события.

— Почему о жерардистах так мало известно?

— Потому что мы вынуждены действовать в подполье, как вы сами убедились. Большинство наших собратьев по вере объединены в сравнительно малочисленные группы, отправляющие молитвы в подпольных церквах. Но ничего такого уж тайного или подпольного в этом нет. Власти знают о существовании этих церквей, как знают и то, на чьей стороне истинная вера.

— Вы имеете в виду веру католическую?

— Разумеется. И власти, с одной стороны, держат нас под контролем, с другой же препятствуют свободному распространению нашего вероучения. Иначе как бы им вербовать на свою сторону католиков, если не знаешь, что они католики? Мы же предпочли иной путь. Для всех мы кальвинисты, и даже ходим в их богомерзкие храмы. Нов душе мы были и остаемся католиками. Вот поэтому мы и основали здесь нашу подпольную истинную церковь. И стремимся к тому, чтобы она вновь заняла надлежащее место.

— И при этом убиваете людей? Тоже в угоду вашей вере?

— Мы вынуждены действовать в условиях войны, которую начали уже давно. А на войне, как вам известно, действуют совершенно иные законы.

— Но разве могут они оправдать гибель ни в чем не повинных женщин и детей? — возмутился я, вспомнив Луизу ван Рибек, ее мать, семью красильщика Мельхерса, даже неисправимую грешницу Гезу Тиммерс.

Старик смерил меня колючим взглядом:

— Как я вижу, вы сомневаетесь в правоте нашего дела?

— До сих пор я убеждался, что погибали невинные люди. Каким образом вы собираетесь достичь поставленной цели, опираясь на такие методы, мне непонятно. Видимо, вас, жерардистов, все-таки поистине много, если вы вознамерились воевать со всей страной?

— Если уж говорить об этом, мы вполне можем рассчитывать на помощь извне.

Я тут же вспомнил, что говорил мне инспектор Иеремия Катон, и спросил:

— Уж не из Франции ли?

По лицу Фредрика де Гааля словно пробежала тень. Есть! Я попал в точку!

Старик тут же овладел собой.

— Почему именно из Франции?

— Англичане вполне положительно относятся к нашей молодой пока нации, но вряд ли они питают особую любовь к католицизму. А вот с королем Франции дело обстоит несколько по-иному.

— В таком случае сами можете ответить на свой вопрос, и, я думаю, не ошибетесь, — уклонился от прямого ответа де Гааль.

— Как и на вопрос о том, собираетесь ли вы ввергнуть страну в пучину гражданской войны?

— Вот-вот, попытайтесь найти ответ и на него.

И здесь мне на помощь пришло сказанное Катоном

— Вы тайком заключаете с именитыми гражданами Амстердама пари на жизнь, а картины, сеющие смерть, доделывают остальное, обеспечивая вам выигрыш. Причем двойной — вы таким образом еще и получаете деньги для будущей войны. Вы ждете момента, когда погибнет столько знатных и зажиточных горожан, что впредь уже нельзя будет замалчивать это. И тогда вы отведете душу, растрезвонив о происходящем на весь мир. Одним махом вы скомпрометируете все голландское купечество, подорвете в народе доверие в него. А пока будет разваливаться весь хозяйственный уклад Нидерландов, когда брат перестанет доверять брату, муж — жене и сын — отцу, войска Людовика перейдут нашу границу и оккупируют нас. Ну как, верно я обрисовал ваши планы?

В темных глазах де Гааля я увидел уважение.

— Да, вы и впрямь хитрец, каких мало.

— И вот что меня удивляет: ну почему вы не остановились на одном ван Рибеке? Почему должна была погибнуть и Луиза? Ведь, если не ошибаюсь, она была возлюбленной вашего сына. И, насколько я могу судить, он искренне любил ее. Как он мог допустить такое?