Владимир Обручев - Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность

• Название: Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность
• Автор: Владимир Обручев
• Издательство: Издательство Академии Наук СССР
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1947

Для широкого круга читателей большой интерес представляет жизнь Г. Н. Потанина — выдающегося исследователя стран и народов Внутренней Азии, культурного деятеля, много способствовавшего просвещению Сибири до Великой Октябрьской революции.

Григорий Николаевич Потанин организовал изучение быта и эпоса бурят и других сибирских народов, устраивал музеи и выставки, хлопотал об открытии новых отделов Географического общества, был в числе учредителей первых высших женских курсов в Томске и общества вспомоществования их учащимся; организовал в Томске Общество изучения Сибири и раздобыл ему средства для отправки экспедиции в Монголию по изучению русской торговли; принимал живое участие в сибирской передовой периодической печати. По окончании путешествий он занялся также обработкой собранных материалов по верованиям и сказаниям тюркских и монгольских народов и пришел к интересным выводам о связи между восточными и западными легендами относительно сына божьего, изложенным в нескольких трудах.

---

В эти годы Потанин пережил личную драму. Он познакомился с сибирской поэтессой М. Г. Васильевой и полюбил ее, по-видимому надеясь, что она сделается для него таким же другом и поддержкой, так же войдет в его жизнь и осветит ее, как Александра Викторовна. Их переписка началась в 1902 г., но только в 1911 г. они съехались на курорте Чемал в Горном Алтае и поженились. Однако совместная жизнь не принесла им счастья, и в 1917 г. супруги разошлись.

В годы второй, неудачной, семейной жизни Потанин, продолжая разработку материалов по народному эпосу, писал свои воспоминания, которые в виде фельетонов в течение пяти лет, с 1913 по 1917 г., печатались в томской газете «Сибирская жизнь». Эти воспоминания охватывают большой и интересный период русской истории — вторую половину XIX века. Кроме рассказа о жизни самого автора, быте и нравах казачьего войска и кадетского корпуса, о военных походах к Тянь-шаню, поездке в Кульжу и жизни на Алтае, они содержат яркие характеристики многих лиц, с которыми Потанин встречался как в тюрьме, на каторге и в ссылке, так и в последующие периоды своей общественной деятельности, до путешествий и в промежутках между ними. Эти воспоминания, ввиду ценности содержащихся в них описаний исторических фактов, живости и объективности обрисовки событий и лиц, можно считать большим вкладом в мемуарную литературу. Они дали нам богатый материал для описания жизни Григория Николаевича Потанина в периоды, когда он не путешествовал, а также для характеристики некоторых его сотрудников. О самих путешествиях во Внутреннюю Азию в воспоминаниях говорится мало; но они описаны в подробных отчетах Потанина.

В последние десять лет жизни Потанина его зрение сильно ослабело, и он почти не мог писать. Среди его близких друзей нашлись люди, которые взяли на себя роль секретарей. Они приходили к нему ежедневно на два-три часа; он диктовал им то, что продумал вечером и ночью, сидя один в темноте, вспоминая, соображая, сопоставляя, делая выводы и догадки, используя свой богатый материал по сказкам. Так создалась его последняя книга о «сыне неба Северной Азии». Среди этих добровольных секретарей Потанина нужно упомянуть Наталью Петровну Карпову, бывшую учительницу географии; с 1902 по 1920 г. она помогала ему в работе, наблюдала события его личной жизни и часто записывала в свой дневник беседы с Потаниным. После его смерти она обработала его воспоминания для составления его биографии и свои воспоминания о нем и отправила рукопись в фольклорную секцию Академии Наук. Она же любезно сообщила нам сведения о последних годах жизни Потанина, его второй женитьбе и работах по народному эпосу. Ей принадлежит также характеристика Григория Николаевича как человека, к которой мы, знавшие его в Иркутске в 1889—1890 гг., в Пекине в 1892 г. и в Томске в 1903—1912 г., можем присоединиться:

«Многие из современников Потанина считали его не таким, как все люди; одни называли его «святым», другие — «не от мира сего», третьи — «божьим человеком», хотя он в бога не верил и в церковь не ходил. От этих многих он действительно сильно отличался в разных отношениях.

Во-первых, он всю жизнь интересовался источниками знания и беспрерывно черпал из них знания, которые нужны были для его работы, давали ответы на его вопросы. В то же время он не уставал привлекать и других, особенно молодежь, к источникам знания, воспитывал в них стремление учиться, расширять свой кругозор. Во-вторых, ему совершенно чужды были мелкие обывательские интересы; в каждом поступке он отводил решающую роль общественному значению его, но не личной выгоде.

Будучи правдивым и бесхитростным, он часто не замечал хитрости и лжи людей, видел в них лучшее и не видел худшего, наделял их несоответствующими качествами и возможностями. Он хорошо отличал по мелким признакам один вид растения от другого, одного жука от другого, несмотря на внешнее сходство их. Прекрасно помнил легенды и сказания народов. Но в оценке людей он ошибался. Люди пугали его сложностью своих взаимоотношений, многое в них казалось ему непонятным, даже страшным, гораздо страшнее далеких пустынь Монголии, которые манили его своей неизвестностью...»

К этой характеристике можно добавить, что, в частности, организация и проведение Потаниным путешествий подтверждают, что он был человеком «не от мира сего», т. е. очень непрактичным. При внимательном изучении отчетов Потанина опытный путешественник обнаружит немало ошибок в организации и проведении им экспедиций по Монголии и Китаю. Часть этих ошибок признавал откровенно он сам. Перечислим некоторые из них:

покупка в Гумбуме негодных верблюдов для большого пути;

выбор маршрута на таких верблюдах через высокие горы в начале лета, когда верблюды линяют и слабеют;

наем вьючных мулов для проезда из Пекина в Куку-хото, который удобнее и дешевле можно было сделать в телегах;

проезд в тряских телегах на переменных лошадях через Монголию в начале второй экспедиции в Китай; Потанину было тогда уже 57 лет, его жене 49, и двухнедельная тряска губительно отразилась на здоровье последней; тот же путь обычным спокойным караванным способом занял бы только лишние две недели, стоил бы не дороже и дал бы возможность подробнее осмотреть и описать местность, чем это было возможно при быстрой езде;

непрактично было набирать в караван лишних людей, что Потанин делал нередко; каждый лишний человек требует вознаграждения, средств передвижения для себя и для своих вещей, а также запаса провианта, т. е. удорожает экспедицию без всякой пользы;

плохая организация перехода через безводную Гоби в Джунгарии (из-за этого погибли четыре лошади); Потанин сам признал, что благополучным переходом через Гоби во время другого путешествия он был обязан опытности и практичности Скасси;

не раз члены экспедиций голодали или питались очень скудно, что было обусловлено плохим расчетом необходимых запасов, или неправильной организацией их расходования, или наличием лишних людей в караване, а иногда и тем, и другим, и третьим.

Различных более или менее заметных недостатков в организации и проведении Потаниным путешествий можно было бы привести еще несколько, но мы ограничимся сказанным и отметим, что, несмотря на это, путешествия дали богатые и разнообразные результаты благодаря самоотверженной работе самого Потанина и его сотрудников в очень трудных условиях.

Возвращаясь к вопросу о личных качествах Г. Н. Потанина, быть может, не лишне отметить, что, хотя он застал еще в 1859—1862 гг. в Петербурге и в Томске уже вполне оформившимся движение «сибирского патриотизма», в «признании», написанном им в 1867 г. в тюрьме, он заявил, что сам лично вовлек в борьбу за эти идеи и в так называемое тайное общество «Сибирский кружок» всех арестованных по его делу. Это «признание», явившееся главным основанием для осуждения Потанина царским судом в каторгу и ссылку, ярко характеризует его нравственный облик. Он хотел взять на себя главную вину, чтобы облегчить участь остальных арестованных. Это ему удалось. Он один был осужден на каторгу, все остальные были приговорены только к различным срокам ссылки.

Из крупных политических ошибок, сделанных Г. Н. Потаниным после 1917 г., упомянем о следующем. Летом 1918 г. противники Октябрьской революции внушили ему, что диктатура пролетариата — это смерть культуре, живописи, нашим классикам — Пушкину, Гоголю, Тургеневу, это гибель талантов, нивелировка способностей и дарований. Будучи с ранней молодости поклонником художественного слова, Потанин ужаснулся и написал в местной газете статью, в которой упрекал Советскую власть в преследовании талантов, которые своими произведениями создают человечеству радость, помогают хорошему в человеке одолевать его плохое. А весной 1919 г. Г. Н. Потанин, уже почти совсем слепой, не вдумавшись в содержание, подписал воззвание против Советской власти, написанное другим лицом. Содержания воззвания он хорошо и не расслышал и потом, когда его напечатали в местной газете, был смущен и подавлен. «Очень нехорошо получилось! Все читают, одни меня ругают, другие хвалят, а я не знаю, за что. Потом, когда мне прочитали газету, стало стыдно, получилось скверно. Г. все это устроил, он написал».

В 1920 г., в год своей смерти, Г. Н. Потанин, 85-летним стариком, искренне осознал свои ошибки и горячо приветствовал установление в России диктатуры пролетариата. Если бы Потанин дожил до наших дней, он убедился бы, что диктатура пролетариата в неслыханно короткий срок привела к завершению в СССР строительства социализма, обеспечила постепенный переход от социализма к коммунизму и при этом послужила основой для достижения невиданного нигде расширения народного образования, привела к расцвету литературы и искусства, к поощрению талантов и дарований, к выдвижению их из среды всех народов Союза.

Вторая мировая война явилась суровым испытанием для Советского Союза. Блестящая победа над сильным врагом доказала жизненность Советского строя, который поднял благосостояние и культуру; всех народностей и объединил их в одну семью, вставшую несокрушимой стеной на защиту общей родины.