Николай Сергиевский - Семибоярщина

• Название: Семибоярщина
• Автор: Николай Сергиевский
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0042-х

В книгу включены исторические романы Н. Сергиевского и А. Зарина, охватывающие последний период Смутного времени (1610–1612), когда после свержения группой бояр Василия IV Шуйского было создано боярское правительство во главе с Ф. И. Мстиславским — Семибоярщина.

---

Терехов не ожидал такого ответа и даже откинулся к стенке в изумлении.

Отец Николай поднялся с лавки.

— Постойте, я схожу, скажу ему. Может, он сейчас и сам сюда придет; его только подготовить нужно.

Отец Николай ушел, Терехов и Андреев остались одни. Андреев угрюмо сопел, а Терехов, чувствуя в его молчании укор, боялся Даже смотреть на него. До последней минуты ненависть кипела в нем против Теряева, и вот он услышал о нем такие вести, что за каждую черную мысль свою должен был просить у него прощения. В его сердце происходила борьба, но не успел он разрешить ее, как дверь вдруг распахнулась и в горницу стремительно вошел князь Теряев. Его лицо было бледно, густая, отросшая в течение болезни борода усиливала бледность, а большие черные глаза казались ярче и больше. На бледных щеках выступил румянец.

— Боярин! Князь! — воскликнули они разом, и их руки протянулись друг к другу.

У Терехова вдруг стало легко на сердце, и его лицо просветлело.

— И ты здесь, Семен! — ласково поздоровался с Андреевым князь.

— Для чего же я и друг ему? Крестами менялись, — ответил Андреев и крепко поцеловался с князем.

Лицо Теряева побледнело. Он сел к столу и задумчиво сказал:

— Никогда я не знал подле себя такого друга, а будь такой, может, все по-иному было бы. — Он тяжело вздохнул и задумался, но через минуту выпрямился на лавке и пылко воскликнул, обращаясь к Терехову: — Правду хочу говорить, боярин. Не было у меня более злого врага и противника, чем ты, особенно после Калуги, когда ты надо мной верх взял. Гнал я тогда за тобой погоню, и только Бог спас меня от злодейства, а тебя от погибели. Ну, да было это и миновало. Не помяни лихом! Повидал я Ольгу, говорил с нею, и она мое сердце перевернула. Не захотел я насильничать — насильно мил не будешь, и дал ей слово быть вам одним другом и братом. Она поверила. Не знаю, как ты?

Терехов взволновался, на его глазах сверкнули слезы. Он порывисто перегнулся и, обняв Теряева, произнес:

— И я тебе верю! Будем братьями!

Они трижды поцеловались. После этого Теряев рассказал о всех своих приключениях и о вторичном похищении Ольги. Эта беседа растопила последний лед. Они сдружились.

Терехов с Андреевым поселились в избе Теряева и ждали только окончательного выздоровления князя, чтобы ехать всем вместе на поиски.

— Только почему ты думаешь, что Ходзевич увез ее в Москву? — спросил его Терехов.

— Потому что знаю наверное про это. Ходзевич из полка самого Жолкевского, а он в Москве, да, кроме того, наши его выследили. И даже больше: знаю, что подруга Ольги, Пашка, сбежала от них!

Не в первый раз Терехов и Андреев услыхали про эту Пашку, и ум Андреева поразил образ этой смелой до дерзости девушки.

— Так прежде ее сыскать надо! — пылко воскликнул он.

— Она не пропадет! — заметил князь. — И где искать ее? Может, она к себе на родину ушла. А княжна наверное в Москве. Эх, отпустил бы меня отец Николай скорее.

— Он обещался через три дня! — ответил Андреев и задумчиво вышел из горницы: мысль, что Пашку оставляют в презрении, угнетала его. Вдруг он вернулся взволнованный в горницу и крикнул: — «Вор» в Калуге убит!

Терехов и князь вскочили, пораженные.

— Вор? Откуда весть?

— Сейчас из Можайска Карп пришел.

— Где «вор» убит? Кем?

— Татарином каким-то!

Они выбежали из горницы и опрометью бросились в другую избу. Там толпились шиши, и отец Николай подробно расспрашивал Карпа.

«Вор» действительно был убит татарским мурзой Урусовым во время выезда на охоту под Калугой.

В числе сторонников «вора» был касимовский царь Урмамед, приставший к нему еще во время стоянки в Тушине. Когда «вор» должен был вследствие измены Сапеги бежать из-под Москвы, касимовский царь отъехал от него, пристал к гетману Жолкевскому, вместе с ним был в Москве и оттуда проехал в Смоленск. В то же время его сын Арослан с бабкой были у «вора» и вместе с ним вернулись в Калугу. Касимовскому царю понравилось житье у поляков, но он соскучился по семье и решил съездить в Калугу, с тем чтобы отвлечь сына от «вора» и вместе с ним переехать к полякам. Он приехал в Калугу, однако притворился пред «вором» его приверженцем; но, на его горе, Арослан горячо привязался к «вору» и в одной из пьяных бесед выдал тайные намерения отца.

«Вор» затаил обиду, но решил наказать старика и вот однажды для этой цели пригласил его с собой на псовую охоту. Назначили день. «Вор» выехал вперед за реку Оку и послал за царем. Ничего не подозревая, тот приехал с двумя татарами. «Вор» ласково обошелся с ним и, незаметно отделившись от охоты, остался с касимовцем в чистом поле с двумя палачами, Бутурлиным и Михнеевым. Они бросились на касимовского царя, убили его и его труп бросили в реку, а «вор» прискакал к охоте с криком: «Касимовский царь хотел убить меня, но ему не удался замысел, и он убежал. Скачите и догоните его!» Все бросились в погоню, но, понятно, никого не поймали.

С тех пор «вор» старался придать всему делу вид, будто Урмамед, касимовский царь, бежал и скрылся, но татары догадывались о правде, и друг Урмамеда Петр Урусов однажды в глаза назвал «вора» убийцей. Обозленный «вор» посадил его в тюрьму и держал там шесть недель.

Но Урусова, любимого мурзу татар, опасно было держать в заточении, и «вор» воспользовался первым предлогом, чтобы выпустить Урусова на волю, обласкать и приблизить к себе. Урусов, видимо, примирился с обидой, но затаил месть против «вора». И вот 10 декабря на охоте он напал на «вора» и убил его.

Шиши слушали длинный рассказ Карпа, и их лица светлели. Не сознавая почему, все чувствовали, как радость охватывает их сердца.

— Помолитесь, братья! — вдруг произнес отец Николай и, став пред образом, начал читать благодарственные молитвы.

Терехов перекрестился и почти вслух сказал:

— Теперь одни поляки остались!

Молитва окончилась. Отец Николай обратился к шишам и сказал:

— Великое чудо сотворил Господь в защиту земли нашей. Трудно нам было бороться, когда враг наступал на нас со всех сторон. Боялись и поляка, боялись и «вора», а «вора», пожалуй, больше, потому что вокруг него все-таки наши толпились и великий раскол он между нами чинил. И рука Всевышнего отстранила его. Нет злейшего врага, и остались супротивниками нашими одни поляки! Ну, а от них мы избавимся.

— Вестимо, понятно, ясное дело! — заговорили шиши, выходя из избы и радостно толкуя между собой.

В избе остались только отец Николай, Терехов с князем и Андреев. Князь заговорил первый:

— Теперь, как хочешь, отец, а мы едем на Москву. Ты меня уж не держи. Теперь самое время там, в Москве, подняться на поляков!

— Так! — задумчиво ответил отец Николай. — Это ты верно. Поезжай с Богом! Только надо бы знать, что и нам делать!

— Что? — вставил свое слово Андреев. — А сейчас того же Карпа к Ляпунову послать да разведать о том, что он задумал. Не может быть, чтобы он теперь стал полякам прямить.

— Верно! — воскликнул отец Николай с просветлевшим лицом. — Сейчас пошлю Карпа, а вы — с Богом!

Друзья торопливо стали готовиться к отъезду. К вечеру они уже были в дороге.

— Поселиться-то там есть ли где? — спросил князь.

— У того же князя Голицына! — ответил Терехов.

— Хитрый вельможа!

— Нет, — горячо ответил Андреев, — прямой для нас и хитрый для поляков. Послушай, как он под Смоленском наше дело отстаивает. Герой!

— Там и Захар Ляпунов.

— И Филарет… много там. Слышь, король Сигизмунд заставляет их себя царем признать, а не сына, а потом велит им Шеину приказать Смоленск сдать!

— А они?

— На своем стоят. Их там как в неволе держат, голодом морят, запугивают, а они все свое!

Лицо Андреева разгорелось, глаза вспыхнули.

— Да, это — герой! — повторил он еще раз.

— Тсс! — вдруг остановил его Теряев.

Они подъезжали к дороге и увидели польский отряд. Во главе с двумя офицерами он ехал шагом, почти не понукая коней, устало шагавших.

— Заметят, плохо будет, — прошептал князь, — спрячемся! — И он указал на частые кусты, засыпанные снегом.

Они быстро спешились и осторожно стали за кусты. Почти мимо них проезжал отряд. В морозном воздухе ясно, отчетливо были слышны голоса офицеров:

— Теперь плохо нашим, — сказал один, — их со всех сторон давят. Город горит. Что-то будет!

— Что? — ответил другой. — Плохо будет — выберутся. Там воинов нет, оружия — тоже.

— Уберегись!

— А на что нам велено дорогу стеречь? Не бойся, пан, ни один лайдак с мечом в Москву не пролезет. Ну, по другим дорогам также! Гей, вы, вперед! — крикнул он жолнерам, и все, оправившись, поехали рысью.

Друзья переглянулись. Андреев первый заговорил:

— Если все так, как мы слышали, то на Москву ехать — живым к ляхам попасть. Я говорю, как и отцу Николаю: едем в Рязань. Там видно будет!