Николай Сергиевский - Семибоярщина

• Название: Семибоярщина
• Автор: Николай Сергиевский
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7632-0042-х

В книгу включены исторические романы Н. Сергиевского и А. Зарина, охватывающие последний период Смутного времени (1610–1612), когда после свержения группой бояр Василия IV Шуйского было создано боярское правительство во главе с Ф. И. Мстиславским — Семибоярщина.

---

— Да пойми ты, — с горячностью заявил ей Теряев, — ведь ляхи вдруг напали!

— И все-таки мог уволочь этого негодяя-охальника. Крикнул бы людям, взяли бы его и утащили!

— Да ведь я и опомниться не мог, как меня Антон утащил!

— На то-то и пеняю, — возразила Пашка. — А полячишко этот попомнит тебе! Будь покоен, так не оставит!

— Ну, это ты брось, — перебил ее Лапша, — к нам не очень-то доберется, а доберется, так и сам не рад будет.

— Не хочу злое пророчить, — отступилась Пашка.

А вышло по ее пророчеству.

Счастье исключительно покровительствовало Ходзевичу. Смерть уже окончательно витала над его головой — ему грозила участь быть заживо сожженным по приказу Теряева-Распояхина, и вдруг неожиданно наехавшие на его отряд поляки освободили его. Однако в первые минуты он ничего не сознавал, находясь в беспамятстве, и очнулся лишь через несколько времени от быстрого бега коня и боли в спине. Его пахолик Казимир, держа его плечо и голову на своих руках, тотчас нагнулся к его лицу. Свежинский тоже быстро подъехал.

— Где я? — спросил Ходзевич.

— Сейчас в Можайске, пан мой, — ответил верный пахолик, — мы туда едем!

— Хвала Богу! — подъехав, сказал Свежинский. — Опоздай я немного — и ты, Янек, жарился бы, как свинья к Рождеству. Спасибо, пана Млоцкого встретили, а то бы…

Ходзевич вспомнил все происшедшее, и мысль о перенесенной обиде сразу заглушила его боль. Он рванулся из. рук Казимира и встал на землю.

— Жив не хочу быть, если не отмщу этому москалю! — крикнул он. — Давайте коня, я за ним погонюсь!

— Полно, полно! — остановил его Свежинский. — Видишь, нас всего шестеро. Где же за ним гнаться? Да и куда он ушел, не знаем!

— Лес оцепим!

— Так дай в Можайск вернуться. Там поговорим и дело сделаем.

— Прошу пана! — сказал Казимир, слезая с коня.

— Ну так в Можайск! — И Ходзевич лихо вскочил в седло, но при этом не мог удержаться от стона.

— Больно? — участливо спросил Свежинский.

— Я думаю, если москаль всю спину сжег! — ответил Ходзевич, осторожно поправляя на себе плащ, которым было прикрыто его обнаженное тело.

Они тронули коней и скоро очутились в Можайске. Уже вечерело. Стража ездила по городу и загоняла русских в их жилища.

— А, рыцарь, вернулся? А где твоя королевна? — воскликнул Добушинский, увидев стремительно вошедшего Ходзевича.

— Го-го-го! — загрохотал Кравец, и его смех подхватил Одынец, когда Ходзевич сбросил плащ и оказался голым.

— Что за маскарад? — спросил Добушинский.

Одынец и Кравец продолжали хохотать, но их лица тотчас стали серьезны и в глазах отразилось участие, едва они увидели сожженную спину Ходзевича и услышали о его приключении.

— Ах, песья кровь! — крикнул Кравец. — Да мы их выжжем и вырежем!

— Спину-то все-таки залечить надо, — участливо сказал Добушинский.

— К черту! — ответил Ходзевич. — Дайте, панове, одеться, и поговорим.

— Постойте, я все-таки за жидом схожу! — сказал Одынец и выбежал из горницы.

Через четверть часа он вернулся со старым бородатым евреем. Ходзевич лежал на постели спиной вверх; она была сильно обожжена, и у самого хребта лопнула кожа и раскрылась рана.

Еврей осмотрел рану и покачал головой, а затем, вынув какую-то банку с мазью, быстро намазал ею больную спину Ходзевича. После этого, изорвав данную ему рубаху на бинты, он перевязал рану и, вздохнув, сказал:

— И все! Теперь заживать будет! Только пану спокой нужен!

Ходзевич скрипнул зубами.

— Нет мне покоя!

— Все же хоть три денечка, пан! — сказал еврей. — А я и завтра приду! — прибавил он, уходя.

В горницу вошел Свежинский и спросил:

— На чем решили, панове?

— Да вот три дня отдохнет, а там…

— Не хочу! — упрямо повторил Ходзевич.

Но на его слова никто не обратил внимания.

— А теперь выпьем! — предложил Кравец и захлопал в ладоши.

Три дня бездействия казались Ходзевичу мукой. Иногда он вскакивал, бегал по горнице и кричал:

— Дайте мне этому москалю горло перервать!

— Да успокойся! Все твое будет, — уговаривали его товарищи, — еще немного — и мы все поедем!

— Но куда? Вот это — задача! — сказал раз Добушинский.

— В лес, к тому же монастырю. Оттуда начнем свои поиски, — пылко ответил Ходзевич. — В четыре дня след не пропадет. Их немало там было!

— Так-то так, да они, верно, уже в другое место ушли!

Все эти дни только и толковали, что о своей экспедиции. Полковник Струсь разрешил Добушинскому и Одынцу взять свои роты и дать острастку шишам; только никто не знал, где найти их.

— А кого паны ищут? — вдруг спросил еврей, делавший однажды во время их беседы перевязку Ходзевичу.

— Шишей, парх! — ответил Свежинский.

— А что дадите, коли вам след покажут?

Ходзевич рванулся из рук еврея, сел на постели и крикнул:

— Пятьдесят злотых… тысячу! Только если обманешь, то на кол сядешь!

— Для чего я буду обманывать пана? — пожал еврей плечами. — Я дам пану своего Ицка, и он его прямо к шишу на нос приведет… в самое их гнездо.

Ходзевич спрыгнул с постели и закричал:

— Завтра же едем! Паны-братцы, не могу больше! Должен я его изловить. Не держите меня, молю вас!

— Что же, — сказал Добушинский, — завтра так завтра. У нас все готово!

— Ты приведи завтра, чем свет, своего Ицка, — приказал Свежинский, — А пока на в задаток! — И он, взяв пригоршню серебра, передал его еврею.

— Завтра рано-рано придет мой Ицка! — сказал еврей, жадно схватил деньги и, поклонившись, торопливо ушел.

— Уж и задам же я ему! — волнуясь, заговорил Ходзевич. — Жарить буду, жилы мотать, кожу сниму! Уф! — И его глаза сверкнули, как у волка.

Действительно, чуть свет утром явился Ицка, огромный рыжий парень с лицом разбойника, и поляки собрались в набег. Когда Ходзевич вышел из горницы, подле дома в четыре ряда выстроились уланы Добушинского. Сам Добушинский гарцевал уже на коне; Одынец тоже был в седле.

Ходзевич со Свежинским вскочили на своих коней.

— В путь?

— Чего же медлить!

Ицка взобрался позади Казимира на его лошадь, и все тронулись.

Через несколько минут, выехав из Можайска, они крупной рысью помчались по дороге к чернеющему лесу. Ходзевич волновался и говорил без умолку. Одынец был серьезен, а Добушинский со Свежинским, казалось, ехали на прогулку.

Густой лес окружил их со всех сторон. По замерзшей земле гулко раздавались удары копыт. Вдруг Ицка поднял руку вверх, и все быстро остановились.

— Так нельзя! — заговорил Ицка. — Они тут недалечко. Их нужно окружить, а как вы окружите, если вы такой шум делаете? Они услышат и сбегут.

— Жид правду сказал! — засмеялся Добушинский. — Эй, с коней долой и обвязать им копыта.

Все быстро спешились, у каждого нашелся войлок, и скоро все кони были с плотно укутанными ногами, а тем временем Ицка толково и подробно рассказывал, где и как окружить становище Лапши…

Между тем шиши, вполне уверенные в неприступности своего стана, отнюдь не ожидали даже возможности нападения. Дни после своего похода на монастырь они проводили в отдыхе. Одни ходили в лес стрелять дичь, другие чинили свою одежду, третьи просто ничего не делали. Так было и в тот день, когда на них двинулся Ходзевич со своим отрядом. Теряев сидел в горнице с Григорием Лапшой и говорил о том, как разыскать Терехова и где укрыть Ольгу.

— Потому, сам пойми, — сказал он, — наше дело ратное. Долго ли до греха? Нешто ей место тут?

— Сам знаю, — ответил Лапша, — а что делать? Я теперь двоих на Рязань послал, двоих на Москву, потому там ее мамушка быть должна, ну а они все не ворочаются!

Приближался обеденный час, и Ольга с Пашкой были заняты в трапезной. На дворе было тихо и почти пусто. С десяток человек с беспечным смехом играли в свайку. Ольга с Пашкой вышли на крыльцо избы.

— Идите, молодцы, танцевать! — звонко и весело крикнула Пашка и устремилась к избе, в которой сидели Лапша с Теряевым.

Но вдруг она вскрикнула и словно безумная заметалась по двору. В ту же минуту Теряев увидел, как, всплеснув руками, упала на крыльце Ольга.

— Что такое? — с изумлением сказал он, вскакивая.

Лапша заглянул в оконце, и в ту же минуту их оглушил дикий, знакомый крик: «В бой, в бой!» — а на дворе замелькали красные и синие жупаны.

— Ольга! — не своим голосом закричал Теряев, бросаясь из горницы.

Следом за ним выскочил Лапша.

— В лес! — раздался его голос, и тотчас же пронесся пронзительный сигнальный свист.

Застигнутые врасплох мужики были убиты тут же, но большинство успело быстро скрыться.

Горя местью, Ходзевич первый вбежал во двор, ища Теряева, но все его мысли разом перевернулись, когда он вдруг увидел Пашку и тут же Ольгу. Что ему было до мести, если они были тут! Он рванулся вперед и увидел рядом с собой Свежинского и Казимира.