Линда Гиллард - Увидеть звёзды

• Название: Увидеть звёзды
• Автор: Линда Гиллард
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-04127-1

Героиню романа известной английской писательницы Линды Гиллард Марианну не назовешь счастливой. Настоящая жизнь вроде бы в прошлом. Марианна потеряла ребенка, любимый муж погиб, более того — она слепа. Казалось бы, остается только отчаяться. Однако мужество и сильный характер позволяют ей не потерять веру в себя. И судьба дарит ей встречу с необыкновенным человеком…

---

Линда Гиллард Увидеть звёзды

Моему отцу Чарльзу Фредерику Гилларду (1925–2005)

Всяк видит то, что ближе его сути.

Уильям Блейк

Зима 2006

Глава первая

Марианна

Этот рассказ не о привидениях. Совсем нет. Но было Рождество, и мне показалось, я его увидела. Вернее, услышала. Вообще-то призрак может привидеться, а не прислышаться. Разумеется, они иногда звякают цепями и душераздирающе стонут, однако же, насколько мне известно, обычно их все-таки видят. Только мне этого не дано.

Но мне действительно кое-кто прислышался.

Женщина осторожно выбралась из такси, наклонившись, извлекла увесистую сумку и пакет. Аккуратно опустила их на край тротуара и стала нашаривать в просторной дамской сумочке кошелек.

Наконец такси тронулось, а женщина повернулась лицом к серой террасе в неброском изящном георгианском стиле, типичном для Эдинбурга. На женщине было элегантное шерстяное пальто и кокетливая бархатная шапочка, сапожки. Вытянув ногу, она осторожно нащупала носком кромку тротуара, встала. Слегка нагнувшись, подняла сумки, потом, не оглядываясь по сторонам, направилась к крыльцу. Человек с острым слухом мог бы разобрать, как она шепотом отсчитывает шаги.

Сделав три шага, она услышала шорох велосипедных шин и тут же — их шипение из-за нажатого тормоза.

Затем раздался негодующий юношеский вскрик:

— Черт! Не видите, что я еду? Слепая, что ли?!

Женщина, вздрогнув, обернулась на голос. Неуверенными жестами стала поправлять сбившуюся набок шапку, но голос ее был твердым и решительным:

— Да. Представьте себе.

Марианна

Так оно и есть, я слепая.

Секунды две я выжидаю, когда вы оправитесь от изумления.

Потом вы обычно спрашиваете, нет ли у меня собаки-поводыря, золотистого лабрадора? Или белой трости? Или уж хотя бы надела большие темные очки, как у Роя Орбисона[1] и Рэя Чарльза[2].

Разумеется, я сама виновата, брожу тут с таким видом, будто я нормальная. (Многие так говорили. Но мне-то откуда знать, какой у меня вид?)

— Я действительно слепая, а вы не имеете права гонять тут по тротуару. И к тому же у вас есть звонок и не мешало бы хоть иногда им пользоваться.

Но парень уже укатил. Она наклоняется за оброненным пакетом, чувствует под пальцами осколки разбитого стекла, слышит, как что-то капает и капает на тротуар. С бьющимся сердцем она поднимается по ступенькам крыльца и начинает лихорадочно искать в сумочке ключ. Ну и что теперь? Как они без бургундского будут готовить boeuf bourguignonne?[3] Вот ужас-то! И безе в коробочке тоже наверняка вдребезги, совсем как ее нервы. Почувствовав металлический холодок мобильника, она думает, не позвонить ли сестре, пусть докупит то, что загублено.

Вот и ключ, но он выскальзывает из ее озябших пальцев. Затаив дыхание, она прислушивается, чтобы по слабому позвякиванию определить, куда он упадет. И снова наклоняется, обшаривая руками каменные плиты, проклиная парня на велосипеде, Рождество и особенно неистово свою слепоту. На руки ей падает что-то невесомое и влажное.

Снег…

В глазах покалывало от подступивших слез, она торопливо их сморгнула и снова начала шарить у порога, сунула ладонь в горшок с кустиком, стоявший сбоку у двери, легонько его потрясла, надеясь услышать, как падает застрявший в плотных вечнозеленых листочках ключ.

Тишина.

Она уже собралась сесть на ступеньку и всласть пореветь, но услышала, как кто-то подходит к крыльцу. Остановился. На миг накатил привычный страх. Шаги были мужскими.

— Вам помочь? — Да, голос мужской, незнакомый, видимо, человек этот не из местных. — Или…

— Я уронила ключ и не могу найти. Я слепая.

Он взбегает по ступенькам, слышно, как у него в кармане позвякивает мелочь.

Проходит несколько секунд, и…

— Вот, свалился на первую ступеньку, — сказал он. — Держите.

Взяв ее озябшую руку, незнакомец положил ключ на ладонь и тихонько произнес:

— Che gelida manina…[4]

— Перчатки я тоже посеяла. Наверно, где-то выронила.

— Нет-нет, торчат из кармана.

— Правда? — Она нащупывает их. — Спасибо. И за ключ тоже.

— Не за что. Вынужден вас огорчить, ваши покупки залиты кровью.

— Это красное вино. Уронила пакет. Такой уж выдался сегодня день. — Она открыла сумочку и запихнула туда перчатки. — Любите оперу? Или вот так запросто со всеми по-итальянски?

— У меня слабость к Пуччини.

— Музыка действительно чудесная, ну а само содержание опер меня всегда раздражало. Эти его страдалицы, вечные жертвы неотразимых мужчин. В нашем двадцать первом веке они кажутся довольно нелепыми.

— Я почему-то никогда об этом не задумывался.

— Еще бы. Вы ведь мужчина.

— Такая уж мне досталась хромосома. Простите.

— Нет, это вы меня простите. — Она рассмеялась. — За грубость. Не сердитесь. Жутко перенервничала, когда выпал ключ. Разозлилась на себя, вот на вас и накинулась. Это нечестно. Ключ у меня на цепочке, я обматываю ее вокруг запястья, так наверняка не уронишь… а тут очень торопилась и забыла… Вы со Ская?

Он на миг задумался.

— Да-а… Вернее, там я вырос. А родился на Харрисе. Но родителей моих манили огни большого города. Поэтому они переехали в Портри[5].

Она снова рассмеялась.

— Так, значит, вы хорошо знаете Портри?

— Хорошо наслышана о нем. Я знала одного жителя Ская. Sgiathanach[6].

— Это люди верные. Нас всегда тянет туда вернуться.

— Правда?

— Еду туда при всякой возможности. Там великолепно. Для тех, кто равнодушен к развлекансам.

— Но вашим родителям там не понравилось?

— Ну почему же? Им посчастливилось умереть в собственных постелях. — Она почувствовала, что он улыбается. — Не вынесли культурного шока.

— Не всем выпадает такая легкая смерть.

— Это точно. Многим везет гораздо меньше.

— Спасибо вам. Выручили.

— Да не за что. Справитесь с осколками?

— Конечно. Справится моя сестра, только сначала отчитает меня за самонадеянность. Я просто оставлю пакет тут, у двери. Все равно продукты придется выбрасывать.

— Ясно. Вы уверены, что я больше ничем не смогу помочь?

— Спасибо. Теперь все будет хорошо.

Она слушает, как он спускается по лестнице: его шаги удаляются. И уже с некоторого расстояния донеслось:

— Может, встретимся в опере? Смею надеяться, что «Турандот» соответствует вашим строгим феминистским требованиям?

— Вполне. Эта девушка в моем вкусе. Заглатывает мужчин, разрывает клыками, а потом выплевывает. Не отгадал загадку — голову долой!

— Позвольте уточнить: принц все отгадал и даже ее проучил. Посредством своего имени, скажи, говорит, как меня зовут…

— Верно. Ненависть Пуччини к женщинам обязательно в конечном итоге торжествует.

— Вы замерзнете. Идите в дом. И хорошенько вытрите ноги — вы же стоите в луже красного вина.

— Еще немного, и стояла бы в луже слез.

— Может, как-нибудь увидимся.

— Вы-то, возможно, меня увидите, а я вас точно не смогу увидеть. Всего доброго.

Марианна

Вы когда-нибудь задумывались о том, что наш язык откровенно подыгрывает зрячим? (Наверняка нет, вы ведь можете видеть.) Ну а я… Мало того что не вижу, но еще вынуждена осторожно выбирать при общении с кем-то слова, чтобы не возникало неловкости. Вы только вслушайтесь во все эти фразы: О, я вижу, к чему вы клоните… а теперь рассмотрим вот что… я вижу примерно так… вглядись в то, что таится между строк… не вижу, какая тут связь… все зависит от вашей точки зрения…

Ну что, видите, какая складывается картина?

Я-то, естественно, не вижу.

Многие спрашивают, зачем я хожу в оперный театр? Я не вижу певцов, я не вижу декораций и костюмов, я не вижу игру света на сцене. Могла бы, сидя дома, просто поставить диск, — впечатление будет то же. В ответ я сама спрашиваю у этих людей: разве смотреть на репродукцию «Звездной ночи» Ван Гога или на саму картину — это одно и то же? (Конечно, где уж мне знать, но я знаю тех, кто плакал, стоя в музее перед этим полотном.)

Тем, кого удивляют мои походы в музыкальный театр, скажу лишь, что именно опера, как никакое другое искусство, помогает с предельной (для меня) полнотой воспринимать мир. Все эти скульптуры, драпировки, обивки, когда удается их потрогать, волнуют меня бесконечно. Прочие театральные постановки, романы, стихи познавательны, интересны, трогательны, ну да, да… только они не захватывают меня целиком и не дают возможности все-таки увидеть. Я могу узнать у Толстого, почему французы покинули Москву, благодаря азбуке Брайля или аудиозаписи, но я никогда не смогу представить этот город. Или снег. Или человека, тем более огромную армию. Язык у Толстого необычайно емкий, образный, я могу читать его прозу, иногда. Но это не родной мне язык, в том смысле, что он визуальный.