Иван Сербин - Собачий Рай

• Название: Собачий Рай
• Автор: Иван Сербин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03072-7

Москву захватили стаи бродячих собак. Спастись от них невозможно: направляемые чьей-то злой волей, они с дьявольской изощренностью охотятся на людей. Парализованный город начинает жить по законам джунглей: новоявленные диктаторы, мародеры, убийцы получили свой шанс. Но не все согласны жить но правилам беспредела — банкир Осокин и выслеживающий его киллер, милиционер Волков и безымянный армейский капитан, пенсионер Гордеев и слепая девушка Наташа начинают свою войну, в которой одичавшие собаки далеко не самые страшные враги…

---

«Жигули» остановились в метре от двери. Выбравшиеся из салона патрульные успели нырнуть в предусмотрительно приоткрытую двумя здоровяками — очевидно, посетителями — дверь.

— Здорово, мужики, — сказал невыразительно тот, что махал рукой. — Вы из какого ОВД? Что-то лица незнакомые, я смотрю.

Один из патрульных ответил. Тон у него был мрачноватым. Его обеспокоило увиденное на стоянке.

— Ну? Чего у вас тут? — поинтересовался второй, поглядывая сквозь стеклянную дверь в сторону парковки.

Псы уже начали подтягиваться к «Жигулям», принюхивались.

— Да псина, понимаешь, — ответил Дроздов. — Мы ее в подсобку загнали. Я бы и сам справился, да боюсь, если вырвется, порвет, на фиг.

— Погоди, я что-то не понял. Вы что, из-за одного пса звонили? — напрягся первый. — А ты на стоянку-то выходил сегодня, дружище?

Он повернулся и ткнул пальцем в сторону двери, за которой раскинулось поле боя.

— Да ладно, чего ты? — одернул второй. Нехорошо получалось, действительно. Коллега попросил о помощи, а они вместо этого принялись кидаться на него, как тот пес. — Где, ты сказал, собака-то, сержант?

Сержант кивнул в глубину зала.

— Пошли поглядим.

Дружной процессией они двинулись в торговый зал, прошли вдоль ряда касс. Первый патрульный поглядел на сидящих у холодильников людей.

— Слышь, — позвал он Дроздова. — А это кто?

— Посетители, — охотно пояснил тот. — Всю ночь здесь парились. Заперлись в овощном цехе, дуралеи, и вышли только под утро. Я группу вызвал и автобус. Должны подъехать.

— А на фиг тогда в «ноль-два» звонил? — все больше мрачнея, поинтересовался патрульный.

— Да это не я.

— А кто?

— Она вон. — Дроздов указал на Марину.

— А ты-то куда смотрел?

— Я в это время в подсобке воевал.

Они прошли мимо дверей, ведущих в недра магазина, миновали конфетный ряд, стеллажи с алкоголем. Впереди замаячил широкий стол, освещенный витринными лампами, и округлый низенький человечек в очках, восседавший в огромном кожаном кресле и с интересом наблюдавший за их приближением.

— Слышь, куда это мы идем? — озаботился второй. — Подсобки же вроде в другой стороне? — И тут же услышал за спиной щелчки взводимых курков.

— Ребята, автоматы сдайте, — предложил один из громил, стоящих за спиной. — И не дергайтесь, а то дырок понаделаем.

— Сержант?.. — непонимающе спросил второй патрульный.

Дроздов повернулся, поднимая автомат.

— Отдайте стволы, мужики. Да не дрейфьте. Разговор к вам есть.

Первый патрульный только головой покачал. На лице его застыло выражение: «Мне этот урод с самого начала не понравился».

— Давайте за мной, — скомандовал Дроздов, когда автоматы и запасные рожки перекочевали от патрульных к громилам.

Они прошли к столу. Круглолицый поднялся, указал на принесенные из недр магазина мягкие стулья:

— Присаживайтесь. — Подождал, пока оба патрульных сядут, а затем продолжил: — Надеюсь, вы знаете, что в данную минуту происходит в городе? — Милиционеры переглянулись, кивнули. Да, они знали. И знали, пожалуй, даже лучше его. — Полагаю, не имеет смысла убеждать вас в том, что привычный жизненный уклад перестал существовать. Более того, я склонен полагать, что возврат к прошлому невозможен, даже если правительство предпримет самые поспешные и решительные меры для ликвидации существующей угрозы. Именно поэтому я хотел поговорить о выборе, который стоит перед вами…

— О каком еще выборе? — спросил первый. — Я вообще не понимаю, что за чушь вы несете!

— Сейчас поймете, — пообещал круглолицый. — Но для начала один вопрос: у вас есть близкие родственники? Семьи? Жены, дети?

Осокин и «кашемировый» наблюдали за их переговорами от холодильников. Бородатый Мишенька исподлобья смотрел на круглолицего детектива, вполне уже освоившегося в роли новоявленного мессии.

Наташа пересела к Марине, говорила ей что-то тихо, поглаживая тонкую руку. Та впала в прострацию, поняв, что защитить ее некому.

— И как вы думаете, чем все закончится? — спросил наконец Осокин «кашемирового».

Тот пожал плечами:

— Слишком широка полоса допусков. Все зависит от того, что происходит за стенами нашей темницы. Ну и, в немалой степени, от выбранной идеологии.

— Идеологии, — фыркнул Миша. — Тоже мне, доктор Геббельс.

— Я думаю, мы с достаточной долей вероятности сможем судить об этом, когда узнаем ответ двух новеньких, — пропустив мимо ушей реплику бородатого, Лавр Эдуардович указал на милиционеров. — Если дела плохи, я имею в виду, если они по-настоящему плохи, то эти двое согласятся примкнуть к нашему вождю. И весьма скоро.

— Это не вождь. Это бандит, — заметил мрачно Миша.

— «Террорист», — поправил «кашемировый». — Так его назвали бы еще пару дней назад. Но сегодня он с равным успехом может именоваться «вождем», «спасителем» и бог знает кем еще. Чрезвычайные обстоятельства, как правило, предусматривают жесткое управление и отказ от ранее действовавших законов и пунктов Конституции, оговаривающих права и свободы граждан. Это, безусловно, безрадостно, но, возможно, завтра вполне может выясниться, что именно благодаря действиям этого человека наша группа выжила, в то время как весь остальной мир полетел в тартарары.

Лавр Эдуардович говорил спокойно и отстраненно. Даже фраза о гибели мира ничуть не омрачила его лицо.

— Вы это серьезно? — поинтересовался Осокин.

— При определенных условиях плохое может привести к хорошим результатам, тогда как хорошее — к плохим, — пожал плечами тот. — Мне, как и вам, хотелось бы верить в то, что ситуацию еще можно переломить. С другой стороны, если это невозможно, я предпочитаю быть реалистом, пораньше распрощаться с иллюзиями и трезво взглянуть на вещи. — «Кашемировый» подумал и добавил: — Представьте на секунду, что людям не удалось остановить собак и те воцарились сначала в городе, затем в стране, а затем и во всем мире. Кого бы вы предпочли видеть во главе своей группы? Высокоморального профессора, знающего наизусть Байрона и умно рассуждающего о смысле бытия, но не умеющего добыть огонь и пищу, или сантехника, знающего, как накормить людей, эффективно распределить обязанности внутри общины и отразить нападение стаи собак или другой враждебной группы? Примеры, оговорюсь, абсолютно условные. Персоналии могут варьироваться, а термин «группы» — подразумевать любые сообщества, вплоть до стран.

Осокин задумался. С одной стороны, Лавр Эдуардович говорил разумные вещи, с другой — уж больно они претили «цивилизованной» сущности Осокина. Сложно было представить себе проигравшее человечество, отказ от того образа жизни, к которому он привык.

— Боюсь, подобный подход приведет к деградации и вырождению.

— Возможно. Но разве это не лучше, чем вымирание? — спросил «кашемировый». — Опять же, говоря об идеологии, я подразумевал и аспект образования.

— И что? Если у него окажется подходящая идеология, вы согласитесь терпеть эту сволочь? — спросил мрачно бородатый.

— Не оправдывать, но терпеть, — заметил «кашемировый». — Пока общество не возродится, не встанет на ноги. Терпение — наименьшая из жертв, на которую мы можем пойти, учитывая ситуацию.

— Да ну? — усмехнулся зло бородатый, потирая разбитую опухшую скулу. — Хотя это же не вам морду били.

Милиционеры выбрались из-за стола. Второй протянул для пожатия детективу руку. Первый же повернулся и зашагал к сидящей у холодильника группе.

— В принципе, все ясно, — пробормотал «кашемировый».

Милиционер подошел, плюхнулся на пол напротив Осокина, привалившись спиной к стеллажу с молочными продуктами, спросил озлобленно:

— И давно этот псих тут у вас верховодит?

Лавр Эдуардович взглянул на часы.

— Часов семь.

— Тяжелый случай, — оценил милиционер.

— Скажите, а что происходит в городе? — озаботился «кашемировый».

— Трындец происходит в городе, — оскалился тот. — Вот что. С центральной сообщили, собаки повсюду. Весь север уже ими занят. И запад. И восток тоже. Да и по радио передают…

— У вас есть радио? — оживился Лавр Эдуардович.

— У вашего психа есть.

— Как жаль, — покачал головой «кашемировый». — Ну а что же власти? Собираются что-нибудь предпринимать?

— А как же? — усмехнулся милиционер. — Обязательно. Вот вернутся из отпусков, с курортов, и сразу найдут виноватого. — Он посерьезнел, махнул рукой. — Да ладно, успокойтесь. Вызовут армейских, технику. К вечеру разгонят всех по углам. И этому, — он мотнул головой за плечо, — революционеру хренову тоже хвост прижмут.

Осокин, однако, обратил внимание на то, что особой уверенности в его голосе не было. Скорее, это можно было бы назвать зыбкой надеждой. Едва ли милиционер всерьез верил в то, что говорил. Возможно, потому, что детективу все-таки удалось посеять в нем зародыши сомнения, а может быть, потому, что он не знал истинного масштаба катастрофы. В конце концов, на данный момент его мир ограничивался рамками одного района.