Райдо Витич - О чем молчит лед

• Название: О чем молчит лед
• Автор: Райдо Витич
• Жанр: Фэнтези

---

— Не понимаю.

— Как же? — немного удивилась дева, в глаза господаря глянула, а в них как обычно лед да мрак. — Живой ты, а будто неживой. Мудр — не отнимешь, а простого человечьего не понимаешь.

— Что тут понимать — все ясно: сама разложила, сообразила.

— Знать угадала? И ты еще в глаза мне смотришь, на своем настаиваешь? То и скверно.

Странник пожал плечами не находя ничего странного в своих речах и мыслях. Спорить и убеждать его Дуса не стала — довольно смелого и хульного наговорила, работу закончила и в сени ушла матушку поджидать. Да не ждется — мается. К бане решила сходить, узнать, что с Финной да Аресом, так ли худы и шибко ли оморочены.

Плащ взяла, в мисы каши наложила и пошла.

А у бани домовой да банник шагами землю у избы мерят. Один в одну сторону ходит, ежится, другой в другую сторону вышагивает, ручки за спину.

Дуса так и замерла рот открыв.

— Ну, чего уставилася? — заворчал домовой, ее узрев. — Туды зри! — ткнул пальцем в сторону дверей и маленького оконца. А из щелей-то свет всполохами и шум слышен, словно мыши что делить затеяли. Только сроду в бане провианта не было.

— Что деиться? Что деиться?! — завздыхал банник, с укором поглядывая на девочку. — С родного места погнали. Это ж куды годно?!

— Верно говоришь, Шуршун. Изводят аспиды! У-у-у, черви земляные!

Дуса мисы на лавку поставила и, не зная, что думать и делать, огляделась: то ли банника с домовым пытать, то ли в баню зайти да самой что твориться узнать, то ли матушку подождать.

— Соваться и не думай! — приказал хозяюшко, видя растерянность девы.

— Я … покормить хотела…

— Сыты они, сами вона кормят!

— Кого? — спросила и проследила за еле заметным зеленоватым дымком, что вился из окна и стремился к дому. Энергия!

— А кто из дома меня выпроводил?! Гостек ваш! У-у, навье племя!

— Ты о ком Лелюшка? О Страннике?

— Какой Странник, болезная?! Наг то!

Рыкнул домовой, вытянувшись почти до лица Дусы. Та так и села чуть не в мисы с кашей.

— Мы ж сроду с ними не уживаемся: энергетика у них подавляющая да выживающая, — вздохнул банник.

— Что ж раньше молчали?! — возмутилась.

— А чего говорить? Зачем? — вздохнул опять Шуршун. — Он, видать, крепище под нору свою присмотрел, приглянулось ему городище наше. Но покаместь вас не тронет — нас только и гонит. Переждем, авось и обойдется.

Дуса бежать хотела, матушку и Волоха упреждать, но ноги не держали: поднялась да обрат плюхнулась. Сердце ходуном в груди заходило, в голове помутилось: беда-то какая! Наг в городище!

— Чуяла ведь, — прошептала.

— Годь пока. Меня послушай, — качнулся к ней домовой. — В набат стукнешь — хана роду. Шахшиман не зря сам сюда пожаловал и люд не трогает. Задумал он что-то. Нора — да, но то лишь малость. Сдается что больше у него в задумках. Спугни и зол что поперек встали будет. Очень они того не любят и не терпят. Страх, что сотворить может. Не буди нага. С утряни в путь идете и он с вами. Шуршун вона Ма-Гее все обскажет и как Шахшиман за воротами окажется, матушка твоя с Волохом, чем род обезопасить найдут. А я с вами иду, в пути подмогну. Наши, опять же, подтягиваются…

— Молкнуть значит?!

— И слова не говорить, и мысли из головы отринуть. Щур даст, уйдет наг никого не тронув. Не к чему зазря лихо будить. Слушай меня глупая. Не совладать с ним иначе!

— Да ты в уме ли, Лелюшка?! Наг в крепище — беда, а с нами пойдет и того не лучше! И мне молкнуть?!

— Вот девка нескумекливая! — заворчал банник. — Что ж ты глупая не поняла? Спугни навье семя и никто никуда уже не пойдет, а от рода память недолгая и останется. От млада до велика рабами его станут и сгинут не за что. Оно надо? Тогда молкни, покаместь мы соображаем, что делать да наши пытают думы его.

— Я тебя упредил, чтобы сторожничала, а не полошила люд. Годи говорю.

— А если он всех …

— Хотел бы, уж давно б сотворил, — заявил Шуршун. — Верно Лелюш говорит: задумка у Шахшимана хитрая да глубокая. С наскоку-то не понять.

— Вокруг тебя он хороводит, в том зрю и соль, — кивнул домовой, глядя внимательно на Дусу. — Иди-ка ты от беды в храм, там сегодня почивай.

— Вы думаете, я смогу спать, зная, что в городище ворог страшный, всему роду угроза? Окстись, Лелюшка!

— Знамо дело, в ей соль, — кивнул банник, стряхивая с густых, нечесаных волос прелые листья от банных веников. — Я те сразу сказал — раз Шахшиман сразу ее не забрал, потом возьмет. Им что не дают, то сильней хочется, и не так, так этак получат. Дотошные.

— Да зачем я ему, Щур, помилуй?!

— А не зачем, — отмахнулся домовой. — Не отдали, вот и нужна. Ты умом своим его ум понять и не силься — работа зряшная.

А Дуса разговор недавний припомнила, со сном ей привидевшимся сложила и ахнула от ужаса, рот ладошкой прикрыла: Щур со мной и пращур, Дедко Ярыч и Светлая Мать, защити дщерь рода Ранова! В круг встань, оборонь!..Научи, что делать.

— Дивьи племена супротив навьев встали, теснят те всех. Но до утра, чую, худого не случится, а к утру в путь двинетесь, к вам от каждого дивьего племени воин присоединится. Так-то нагу тяжко нас одолеть будет.

Дуса нехотя согласилась: Лелюшка знает, что говорит. Чутье жителей трех пространств не чета жителю одного мира. А что смолчит — худо, спору нет, однако не все то благо, что благим кажется и не все то скверно, что скверным представляется. И это как раз тот случай.

— Что с Финной и Аресом будет?

— Не боись, убивать их нагу без надобности — питают они его. Ты же рожь всю не съедаешь, на посев оставляешь?

Дева голову свесила: слышать такое и то страшно. К чему все идет? Когда такое было, чтобы человек чьей-то пищей становился, за рассаду как семена принимался? Как же живут наги, если так на мир смотрят?

И ясно стало, зачем Шахшиману крепище, род Рана: вот она житница, грядка добрая с готовым «урожаем».

А подумать только — самый сильный наг в крепище — душа от страха и предчувствия беды трепещет. Быстрее бы утро. Быстрее бы вывести нага из городища, родичей обезопасить хоть чуть.

— В храм иди да молкни. Я туточки посторожу, — сказал домовой. — Иди.

И в лицо неожиданно девочке дунул. Та разом раззевалась, мысль потеряла.

Поплелась к Волоху, не понимая зачем. Легла, расстелив плащ у огня и, заснула, себя не помня.

Глава 7

Ма-Гея с трудом с сына морок сняла, но что все до крупицы вывела, не поклялась бы. Потому устроила Сева в закутке Волоха под присмотром родовых и силовых знаков, и домой пошла — пора дочерью да Аресом заняться. Только бы сил хватило. А ведь еще в путь соколов сбирать…

Вышла их храмового круга и замерла — почудилось, что ждет ее кто-то за воротами, зовет. Волны энергии не светлые и не темные, зов не настырный и не приказной. Наг? Кад? Кто из дивьего племя свидеться хочет? Пожалуй.

Двинулась к воротам, а навстречу ей уже Тур — дозорный идет:

— Господари по твою милость, Ма-Гея. Впускать?

— Кто?

— Сама глянь. Ноне времена темные, кто в какую личину рядится, не разберешь, потому я за тобой и вышел.

Женщина молча прошла к вратам, чуть замешкалась в раздумьях отворить ли на вышку ли сперва влезть да сверху господарей оглядеть. И отринула стыдные опасения, головой качнув: совсем ты дочь Ярова дикой стала.

За врата шагнула и застыла, глядя на пришлых. А за спиной женщины воины выстраиваться начали, кто из любопытства, кто из опасения. Тур за Раном послал и тут же домовых всполошил — забегали те по городищу, будто пожар случился, заметались.

— Чего творится-то, — прогудел задумчиво Сивой, оглаживая бороду и поглядывая то на гостей, то всполошенных домовых. Лелюш протолкался, отпихивая с дороги зевак, к Ма-Гее, дернул ее за подол, взвыв:

— К чему кнежа полошить?! Чего гости вам?! Мало-ль шатаются?!..

— Цыть! — попытался угомонить его Сивой, но домовой грозно глянул на него, парализовав на пару минут.

— Хозяйка, не пускай господарей! Кабы лиху не быть!..

— С чего это? — тихо спросила его Ма-Гея, бровью не поведя. Взгляд ее по лицам гостей скользил, оценивал экипировку, самих пришлых — именитые господари, в пору в пояс им кланяться. Только с чего почитай от каждого племени самый знатный воин в крепище пришел? Ой, неспроста, ой, не по благу.

И кто пожаловал? Нив лесной в брони коры до подбородка, травы на голове в хвост собраны, а через грудь перевязь. Саламиф огневая в червленой одеже, а за спиной крестовины мечей видны.

Эльфина, дитя воздуха и та с клинком на поясе.

— Ты-то куда? Почто рез нацепила? — вздохнула Ма-Гея.

— Мы завсегда с вами были, вы с нами, негоже иначе-то.

— Что ж Журчалку да Стынь не прихватили?

— Недосуг им, — усмехнулась Саламиф. — Лелюш за них пойдет.

Домового передернуло:

— Почто явились-то?! Беды знать мало?! — зашипел, ощетинившись.