Евгений Щукин - Тропинкой человека

• Название: Тропинкой человека
• Автор: Евгений Щукин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Судя по навесному замку, я был первым желающим, решившим пройти в Храм в столь ранний час. Не убегать же теперь, подожду немного.

Первым подошел вчерашний «отец». Вежливо поздоровался, отпирая дверь. Предложил войти.

Я честно пытался это сделать.

— Входите же, — он недоуменно придерживал дверь.

— Не могу, — обреченно выдохнул я. — Не получается.

В его взгляде мелькнуло сомнение.

— Входите же, я вас приглашаю.

Я невольно поднял ногу, занес ее над порогом и — замер.

— Я не могу.

В его взгляде появилось что-то, похожее на понимание:

— Чего вы хотите?

— Я… посмотреть… исповедаться. Я хочу исповедаться!

А что, отличный вариант: пусть с моим состоянием борются профессионалы. Уж им-то лучше знать, как и что делать.

Его глаза лучились доброжелательностью.

— Сейчас я не смогу принять вашу исповедь. Вы сможете прийти после обеда, к пяти часам?

— А часов в семь — можно? — робко попросил я.

Он чуть нахмурился, посуровел.

— Пожалуйста! — я безотчетно сложил руки в молитвенном жесте.

Его лицо смягчилось:

— Хорошо, приходите в семь. Я буду вас ждать.

Я улыбнулся:

— Спасибо. Извините, как Вас зовут?

— Отец Василий.

— До вечера, — продолжая улыбаться, я шагнул с крыльца. — Спасибо.

Он молча кивнул и закрыл дверь.

А я, окрыленный надеждой, вприпрыжку отправился к остановке маршрутного транспорта. Почему-то идея исповедаться казалась мне блестящей. Конечно, огромную роль сыграла здесь личность отца Василия, сурового и благородного воина церкви. Как знать, чем закончился бы наш диалог, если бы на его месте оказался другой человек? Да и был бы разговор?

Так или иначе, но без четверти семь, освеженным дневным сном, я стоял на паперти в ожидании. Трагикомедия: пришедший в церковь вампир вынужден ждать, пока ему помогут: дверь-то ведь кому-то надо открыть! Вот я и ждал, пока кто-то сделает это за меня.

Отец Василий вышел ко мне в начале восьмого. Приветственно кивнув, широко распахнул створку двери:

— Входите.

Я занес ногу — и тело вновь отказалось повиноваться.

— Не могу…

Священник поднял руку, торжественно перекрестил меня.

Нервные окончания словно взорвались от боли. Дико завыв, я упал на плитки крыльца, где забился в судорогах.

Постепенно отпустило. О пережитом испытании напоминало напряжение в хрустальных мышцах. Под безвольно обмякнувшими пальцами крылись бороздки, оставленные вонзившимися в паперть ногтями.

Перебарывая слабость, я поднял голову. Отец Василий был бледен, но мужества не потерял. Во всяком случае, страха в голосе не было:

— Кто ты? Чего ты ищешь здесь, его создание?

Глава 9

Я счел за благо сознаться:

— Вампир. Х-хочу исповедаться.

— Подобные тебе не исповедуются. Твоя душа принадлежит ему! Поди прочь!!

Совершив усилие, я встал на ноги.

— А как же возвращение блудного сына?! Разве не дорог Богу раскаявшийся грешник? Не дорог больше, чем сто праведников?!

Поразительно, что можно вспомнить в сложной ситуации! Но деваться мне действительно было некуда: только так — спорить в надежде на чудо.

Священник медлил. После длительного раздумья поднял руку и троекратно перекрестил меня:

— Изыди, искуситель!

Рев боли, сорвавшийся с моих губ, поднял всю птицу в округе. Невесть откуда слетелось воронье, закружилось надо мной черным каркающим облаком. Однако же я не сгорел, не растаял в воздухе, как, может быть, надеялся отец Василий.

Не было сил подняться еще раз. Распластавшись у ног священника, я исподлобья взглянул вверх, слабым шепотом выдохнул:

— Чего вы добиваетесь, мучая меня? Покинув вас, я стану резать людей. У меня просто не останется выбора…

Я помолчал, собираясь с силами. Отец Василий присел рядом, вслушиваясь в каждое слово. Я заговорил вновь, уже более уверенно:

— Примите меня. Я не молю о прощении грехов — просто выслушайте. Господом Богом прошу: выслушайте.

Он молчал. Но крестить не торопился, что было замечательно. Пока он принимал решение, я встал на четвереньки, потом выпрямился. Смотрел на священника сверху вниз. Вот только ноги дрожали.

— Я слушаю вас, — он поднялся. Голос — беспристрастен. Лицо — непроницаемая маска.

— Здесь? — я растерялся. — Разве мы не зайдем в Церковь? Мне нужно войти внутрь.

Он молчал.

— Чего вы боитесь?! — закричал я. Всполошенное криком воронье тут же добавило свой голос. — Я ничего не смогу сделать там, в средоточии сил Бога!

«Соглашайся… Ну же! Чего ты ждешь?!»

Он отступил в сторону:

— Входите.

Я не смог этого сделать. Опять.

Видя мои затруднения, отец Василий мягко спросил:

— Как вас зовут?

— …Кеша.

— Иннокентий, значит. Именем Господа Бога нашего Иисуса Христа, войди, Раб Божий Иннокентий в Храм Божий!

Я повторил попытку. На этот раз мне удалось продвинуться чуть дальше.

Тогда он просто взял меня за руку. Тепло его ладони прошло в тело, наполнило мышцы. Все мое существо на краткие мгновенья стало иным. Не лучше и не хуже — просто иным. Не отпуская моей руки, отец Василий ввел в Храм еще одну заблудшую душу.

Внутри — он отпустил меня, пошел вперед, указывая дорогу. На полпути оглянулся, заметил, что я стою на прежнем месте, удивленно произнес:

— Идите же.

Я не ответил. Даже не пошевелился.

Тогда он вернулся и повел меня дальше. Безвольный, следом за ним я прошел в небольшую, скромно убранную комнату, где был усажен на стул.

Не отнимая руки, отец Василий произнес:

— Я вас слушаю.

Слушает он… Я набрал в грудь побольше воздуха, несмело улыбнулся.

— …Даже не знаю с чего начать.

— Начните с себя.

С себя… Легко сказать, с себя. Родился, рос, не привлекался…

Священник смотрел доброжелательно, терпеливо. Ждал.

— Давайте… — голос пресекся и я откашлялся. — Давайте, я расскажу, как я стал… таким?

Он кивнул. Его ясные, добрые глаза светились молчаливой поддержкой.

Я заговорил. Говорил долго, страстно и, наверное, сбивчиво. Зачем-то представился по всей форме — отец Василий слушал, слегка кивая там, где я, ожидая его реакции, поднимал от коленей свой горящий взгляд.

Я рассказал о том случае возле «Пушкинки», когда мне пришла в голову мысль обойти здание; поведал о разбое в больницах; о том, как сложно было скрыть все от родных; разобраться в себе. И в завершение — о том, как пытался найти вампира и что из это получилось.

Священник не произнес ни слова осуждения. Ни пока я говорил, ни после, когда я, выплеснув все, уставился на него в безотчетном ожидании кары.

Каким все-таки великим, по-настоящему духовным человеком он оказался! Во взгляде, в жестах — я видел одну лишь поддержку. Все, что он позволил себе, это спросить:

— Вы хотите исповедаться?

— Да, — я почти не колебался.

Это была моя первая исповедь и поначалу я сильно стеснялся: не так-то просто вынести грязное белье на обозрение. Но постепенно застенчивость отступала, чему здорово способствовало «Прости Господи», вставляемое священником после оглашения очередного греха.

Я перечислил, все, что сумел вспомнить. Нельзя ничего скрывать — не будет благотворного эффекта исповеди. Не будет по той причине, что нельзя скрыть грехи от себя — будет зашлаковывать душу. И я говорил, говорил.

И все же слукавил. Один грех, самый страшный, я старательно приберегал напоследок. Сам не знаю, чего хотел этим добиться. Так или иначе, когда все остальное было сказано, мне пришлось напрячься и — вымолвить:

— Я виновен в смерти человека… показал на него вампиру, чтобы спастись… самому.

Отец Василий помрачнел, шевельнул скулами, но все-таки выдавил побелевшими губами:

— Прости Господи.

— Все, — я облегченно перевел дух.

— Прощаются Рабу Божьему Иннокентию грехи его во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь! — он троекратно перекрестил меня.

По телу вновь прошла судорога. На сей раз куда менее болезненная, чем раньше.

Святой отец выглядел усталым. Это было мне понятно: каждый грех, который прощает священник именем Бога, по сути, берется на себя. Ничто не уходит бесследно.

— Вам, наверное, пора, — наконец сообразил раскаявшийся грешник.

Отец Василий взглянул на часы. Я последовал его примеру. Без четверти десять.

— Да, пора, — выжидательно глядя на меня, он поднялся.

Приняв фразу священника за намек, я шевельнул было руками. Чуть-чуть. И силы меня оставили.

— Извините, — он снова взял мою руку в свою. Легонько потянул.

К моему удивлению, сейчас я встал без малейших усилий. Все так же, держась за священника, прошагал к выходу.

На крыльце мы разжали руки. Робко заглянув в глаза священнослужителя, я попросил?