Антонин Ладинский - Собрание стихотворений

• Название: Собрание стихотворений
• Автор: Антонин Ладинский
• Издательство: Русский Путь
• Жанр: Поэзия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-85887-310-3

Имя Антонина Ладинского(1896–1961) хорошо известно российскому читателю. Его исторические романы печатались в России с конца пятидесятых годов, в восьмидесятые попали в популярнейшую «макулатурную» серию, издавались миллионными тиражами и многократно перепечатывались. Гораздо меньше известен Ладинский-поэт. Хотя стихи его включаются во все многочисленные антологии поэзии ХХ века, его сборники не перепечатывались ни разу и в настоящем издании собраны впервые. Тем более никогда не перепечатывались стихотворения, разбросанные по эмигрантской периодике и не входившие в сборники.

В основу тома легли пять прижизненных сборников стихов в авторском составе, к ним добавлено более 70 стихотворений, не включавшихся в сборники. В примечаниях приведены большие фрагменты рецензий на книги Ладинского, указаны первые публикации стихотворений и учтены наиболее существенные разночтения в ранних вариантах стихов.

---

213. «Бог любит бедных стихоплетов…»

Бог любит бедных стихоплетов —
Бездельников и чудаков,
И книжки их без переплетов
В дыму табачных облаков.

Он любит их удел счастливый
И рифмы для плохих стихов
Подсказывает терпеливо
С блаженных райских берегов.

Они слова на север сеют,
От споров гибнет тишина,
Они от злости зеленеют,
От зависти и от вина.

Но в этих галстуках небрежных,
В дырявых сбитых башмаках,
То в близоруких, то в безбрежных
Туманных голубых глазах, —

В ничтожестве и прозябаньи
Нам слышен отдаленный лет
Небесной музы и дыханье
Прекрасных ледяных высот.

214. «Ты бьешься над зябким созданьем…»

Ты бьешься над зябким созданьем —
Над розой поэм. Снег идет,
И ты согреваешь дыханьем
Холодное сердце, как лед.

Но льдинка растает едва ли,
А розы — мечтательный вздор,
Поэму твою освистали,
И воздух стал воздухом гор.

Разводит сапожник руками
Над бедным твоим башмаком,
И все, как в плохой мелодраме,
Кончается смертью потом.

И кажется жизнь безголосой
Ничтожной подругой мечты,
Когда за ночной папиросой
О смерти подумаешь ты:

Жестокое сердце истлеет,
И листики музы твоей
Забвенье земное развеет,
Как ветер полярных полей.

215. «Чуть воздух замутив хрустальный…»

Чуть воздух замутив хрустальный,
Холодный воздух синевы,
Ледок ломая музыкальный,
Покинем этот мир и мы.

Еще волнуются невежды
И о прекрасном говорят,
Но красота смежает вежды
И сходит робкой тенью в ад.

Там будем плакать мы от скуки
В тени безлиственных древес,
Ломая призрачные руки
Под сводом пепельных небес.

Там в адском мраке зал и лестниц,
В сияньи обреченных глаз
Среди прелестных смутных грешниц
Я встречу, может быть, и Вас.

Париж. 1931

216. СТРОФЫ

Твой черный плащ и
Луна — гитарный строй,
Твой замок в лунной чаще
Под розовой луной.

Твои во сне пейзажи
Хрустальных зимних стран,
То Африки миражи,
То Англии туман.

Погиб кораблик смелый,
Что наше счастье нес,
Мелькал платочек белый
В тумане женских слез.

Как дым валил чудесно
Из пароходных труб,
Как музе в мире тесно,
Как воздух буден груб.

От сладкого волненья
Едва-едва дыша,
Бросалась в приключенья
Чернильная душа.

О, сладок дым свободы
Для ветренных сердец,
Но каменной природы
Забвенье, как свинец.

217. «Струится твой голос, как струи…»

Струится твой голос, как струи
В холмистой прелестной стране,
Но после твоих поцелуев
Особенно кажется мне

Печальной и тленной земная
Пленительная красота,
Особенно черной ночная
Безлунных ночей чернота.

Средь горестных слез и вздыханий,
Как бедный усталый пловец,
Как жалкий корабль в океане,
Я к небу приплыл наконец.

Париж. 1931

218. «Нас не было, мы на земле не жили…»

Нас не было, мы на земле не жили,
И на высоком корабле судьбы
Мы в Африку туманную не плыли,
Не стлался за кормою дым трубы,

И голос ангельский не пел над нами,
В небесных рощах не гостили мы —
Не расстается ангел с небесами
И не бывает пальм среди зимы.

Нам никогда никто не пел о счастье
И этих рук худых не целовал,
Не любовался этим черным платьем,
И не надела ты его на бал.

Нам не казался мир печальным садом
При скудном свете городской луны,
И не катились слезы крупным градом
Из этих глаз, из этой тишины.

Прекрасным заревом туберкулезным
Не вспыхнул мрамор твоего лица,
И воздухом хрустальным и морозным
Душа не надышалась до конца.

Париж. 1931

219. «Еще мы не знаем, не смеем…»

Еще мы не знаем, не смеем.
Еще мы сказать не умеем
О многом, о том, что хотим.
Небесная родина — дым.

Еще не стихи, а туманы,
Но рифма слетает ко мне
И в черные, черные страны
Уводит меня, как во сне.

К каким-то прелестным рукам,
К каким-то иным берегам,
К печальным и лунным холмам,
Но счастье мое и не там.

Париж. 1931

220. «По-прежнему шепчет нам Гамлет…»

По-прежнему шепчет нам Гамлет
О злых и презренных врагах,
Витает в высоком раздумьи
С раскрытою книгой в руках.

Все так же склоняются ивы
Безмолвно — над черной водой,
Все так же Офелия руки
Заламывает над судьбой.

Все так же звучит сатанинский
Актерский заученный смех
И руки ломает актриса.
Все — яд, преступление, грех…

Расплакаться в черном театре
Готова простая душа
Над участью датского принца,
Едва от волненья дыша.

И вдруг просыпается в сердце
Забытая нежность к нему,
Такая прекрасная жалость
Ко всем и к себе самому.

Париж. 1931

221. ЛИРА

Среди равнодушного мира,
Не перекричав глухоты,
Безмолвствует робкая лира,
И музыка дремлет, как ты.

Так Лермонтов в узком мундире
Жил в царстве указов и слез,
Так ангел летел и в эфире
К нам душу беспечную нес.

А здесь только лепет и вздохи
И жалобы, темень в окне,
Судьба. Только жалкие крохи
Небес, отраженных на дне.

Здесь только дожди и прохожий
На улице, вздох на мосту,
Здесь нет ничего, что похоже
На ангельскую красоту.

Но чем безотрадней, печальней
Судьба и чем жребий страшней,
Тем чище, теплей, музыкальней
Твой голос поет для людей,

Чем неотвратимей дыханье
Конца над нелепой судьбой,
Тем выше и выше сиянье —
О, лира небес, — над тобой.

222. В МИХАЙЛОВСКОМ

Печальная страница — дождливый день,
Дубравы, нивы, облачная сень.

А завтра — вновь неугомонный дождь
И голубой туман дубовых рощ.

Все то же: нивы, ветер, небосклон
И северный голубоглазый лен,

И в хижинах роенье черных мух,
И на сырых лугах гусиный пух.
></emphasis>

Дорога. Царство золотых берез —
Подобье женских вздохов, женских слез.

Рябины. Милый деревенский дом
И лужа на дворе перед окном.

Стоит гумно в пленительном дыму,
Скрипучие возы ползут к нему.

Но затопили печи в дыме муз,
Бильярдный шар летает мимо луз,

И вот и голос няни за свечой
О море и о рыбке золотой.
></emphasis>

Под этой крышей в сельской тишине
Всю ночь перо металось, как в огне.

Он бурю в море жизни воспевал,
Прекрасную свободу призывал,

Чтоб в холоде морозном умереть,
Чтоб ангелом курчавым улететь,

Чтоб наконец свои глаза закрыть,
Чтоб грешный мир на небе позабыть.

Париж. 1931

223. ПОВОРОТ РУЛЯ