Паскаль Киньяр - Салон в Вюртемберге

• Название: Салон в Вюртемберге
• Автор: Паскаль Киньяр
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-636-0

Паскаль Киньяр – один из наиболее значительных писателей современной Франции. Критики сравнивали этого прозаика, отмеченного в 2002 году Гонкуровской премией, с Маргерит Дюрас. Для его образов, витающих в волшебном треугольнике между философским эссе, романом и высокой поэзией, не существует готовых выражений, слов привычного словаря.

Впервые на русском языке публикуется роман «Салон в Вюртемберге», с которого началась широкая известность Паскаля Киньяра, автора, которому ведом секрет по-прустовски утонченного герменевтического письма. Герой повествования – прославленный музыкант, непревзойденный исполнитель старинной музыки на виоле да гамба, своей сосредоточенностью на внутренней жизни порой напоминает господина де Сент-Коломб из киньяровской повести «Все утра мира». Отказавшись давать концерты и уроки, он затворяется в старинном доме в Вюртемберге и принимается вспоминать все горести и отрады детства и юности. Это в сущности изысканная игра в прятки с самим собой, скитания в лабиринте памяти о тех, кого любил он и кто любил его. Всплывают забытые имена и названия, вкус, запах прошедшего. Карамелькой за щекой и обрывком детской песенки врывается память о потерянном друге, о той безраздельной дружбе, что выше любви.

---

Так мы забавлялись минут пятнадцать. Я проиграл, но мое поражение выглядело вполне достойно. Шарль вышел в неоспоримые победители.

«Вы что, собираетесь тут играть целых сто семь лет?» – сердито закричала вдруг маленькая трехлетняя Матильда.

«А почему бы и нет?» – думал я. Сенесе не прожил и половины этого срока. В 1986 году я уже писал во Франции по-немецки. Neunzehnhundertsechsundachtzig.[136] Это напомнило мне Нидерштайнбах, где жили мои дядья. Или Пфульгрисхейм, где жила Марга.

Семья, рассеянная по свету: Эльзас, Баден-Вюртемберг, Пфальц, Кан, Штутгарт, Нейи, Сен-Жермен, Борм, Удон. Иногда кажется, будто мы проводим жизнь, завершая действия, невнятно намеченные кем-то в давние времена, добавляя недостающие части в старинные головоломки, договаривая оборванные фразы, проникаясь чувствами, испытанными лишь наполовину. Как вдруг на этой незавершенности распускаются почки. Ветви дают новые побеги. И появляются листья, появляются книги.

Книги разделяют с самыми малыми детьми и кошками привилегию целыми часами пролеживать на коленях у взрослых. У них есть еще одно необыкновенное свойство, в котором они превосходят даже младенцев и кошек: они обладают властью приковывать к себе взгляд и замыкать уста того, кто в них смотрит, подчинять себе члены его тела, искажать лицо, придавая ему выражение то немой мольбы, то звериной настороженности, то загадочной и, быть может, отчаянной молитвы.

Моя мать читала, курила за чтением, коллекционировала гравюры, фарфор, лампы «Daum» и мало говорила. Тщетно мы занимаемся собирательством. Тщетно я коплю эти обрывки конвертов, эти листочки с записями, сделанными на колене. Эта плотина ничего не удержит.

Время разрушает все. Этот урок мы знаем наизусть, но опыт повергает нас в уныние. Мы умираем. Время разрушает нас и разрушается вместе с нами. Затем мало-помалу, в бездне смерти, время, разрушаясь, навсегда разрушает память о времени, и это некое чудо. Все пережитое нами подобно сну, который мы позабыли. То, что мы видели во сне, подобно забытью, которое мы пережили вновь. Я говорил себе с волнением, почти с пафосом, свойственным всему, что нас волнует, а значит, свидетельствует об искреннем чувстве: «Флоран умер. Мой друг умер». Я долго повторял себе эти слова и всякий раз, произнося их, чувствовал смятение. Я поднимал глаза. Смотрел на группу из бисквита, стоявшую на камине. И думал: «Друг мой! Я больше никогда не увижу вас. Никогда больше не сяду в серое бархатное кресло в вашем салоне на улице Гинмэр!»

В Бергхейме, рядом с маленьким музыкальным павильоном, я расставил полотняный шезлонг. И лежал в нем, греясь на солнышке. Лежал один в саду, и внезапно меня охватило чувство пустоты. Я уподобился обломку затонувшего корабля, который носится «как пробка на волнах» бескрайнего океана небытия.[137] Я ощущал это небытие так ясно, словно мог его пощупать, и меня неодолимо тянуло погрузиться в него. Я вспоминал один июньский день в Сен-Жер-мен-ан-Лэ. Мы вытаскивали шезлонги на лужайку, поросшую густой, сочной травой, расставляли их там и укладывались на отдых. Тишину нарушало одно лишь веселое, волшебное жужжание насекомых. И я почувствовал, что ничто уже никогда не смутит, не рассеет это блаженное безмолвие.

Ничто более не вторгается в тишину. Я смотрел вокруг себя и видел, что его нет рядом. Я и сейчас, оглядываясь, чувствую бесконечную пустоту. И у меня кружится голова, когда я обнаруживаю эту пустоту возле себя в траве, вокруг себя в воздухе – душистом и прохладном, голубоватом и чистом.

Я беззвучно обращаюсь к нему: «Друг мой, мы больше не увидимся. Сколько ни пройдет времени, я уже никогда не увижу тебя – тебя, который был мне почти так же дорог, как собственное здоровье, как собственный мой сон. Я еще буду любить тебя три или четыре сезона, как будто ты здесь, рядом со мной, как будто сжимаешь мне руку, как будто шепчешь мне на ухо что-нибудь смешное. Возможно, я буду любить тебя еще целый год. А потом ты умрешь во второй раз после своей физической смерти, умрешь в памяти живых, и небытие, что поглотило твою жизнь, поглотит само воспоминание, оставшееся от тебя. Даже в моей душе смерть сотрет все, вплоть до звука имени, которое ты носил».

Нынче, часа в три ночи, когда я с аппетитом поедал макароны со смородиновой подливкой и холодные остатки пирога со свининой перед тем, как сесть за работу – в парке еще стояла непроглядная темень, – случилась странная вещь: я вдруг усомнился в том, что прожил эти дни, что узнал эту дружбу, этого человека, при том что мне ни разу не пришлось усомниться в скорби от своей потери, которая мрачной тенью легла мне на сердце. Бывают такие минуты, когда все прошлое кажется призрачным облаком, волшебным сном, сном, какой и видеть-то не годится, ибо он подобен всем сокровищам Синдбада-морехода: вроде бы они у тебя в руках, а вглядишься – перед тобой две пустые голые ладони. И вдруг – совсем неожиданно, как в этот миг, – я испытываю страстное желание вспоминать, украшать тенями, запахами, красками, облекать реальной плотью истории, которые я записываю. Истории, которые воспоминания, следы, загадки, даты, призраки, ютящиеся в наших головах, рассказывают самим себе. Я чувствую стремление утяжелить это прошлое свинцовым или стальным балластом, напитать его живой кровью. Я записываю подробности, я вижу сполохи света, я слышу звуки. Писать и видеть сны…[138] Я пишу, я запечатлеваю на бумаге все, что помню, и страстно убеждаю себя, что этому дыханию необходимо тело, этому взгляду необходимы слезы, а этим губам – хотя бы тихий стон. Я пишу, и вдруг мне приходит в голову, что и этим снам, возможно, тоже необходим спящий.

Примечания

1

О, ты меня съешь! О, ты меня съешь! Ты – волк, и ты хочешь меня съесть!» (нем.)

2

Гриммельсхаузен Ханс Якоб Кристоффель фон (ок. 1621–1676) – немецкий писатель, автор романов, трактатов и сказочных историй, в том числе всемирно известного исторического романа в шести книгах «Симплициссимус» (1669). (Здесь и далее прим. переводчика.)

3

Кинкет – масляная лампа.

4

Филипп I Великолепный (1504–1567) – ландграф Гессенский, основатель Марбургского университета (1527), где он организовал диспут, имевший целью примирение католиков и протестантов. Бальдунг Грин (1484–1545) – немецкий живописец.

5

Тебя, Бога, хвалим! (лат.) – католический благодарственный гимн.

6

По-французски «шпингалет» – l'espagnolette или la crémone, по имени города Кремона, где некогда учился римский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.).

7

Анна (Анан) был первосвященником до Каиафы, и стражники сначала привели Иисуса к нему, а он отправил арестованного к Каиафе.

8

«Мюнхгаузен» (нем.) – книга немецкого писателя Карла Лебрехта Иммермана (1796–1840), написанная в 1838–1839 гг., по следам книг Р. Э. Распе (1785) и Г. А. Бюргера (1786).

9

Лон-ле-Сонье (Франция) находится в горном массиве Юра. У побережья Шотландии (которая в старину называлась Каледонией) есть остров Юра.

10

Виола да гамба – род старинной виолончели.

11

Имеется в виду неудавшееся покушение на президента де Голля во время его поездки на юг Франции, в район Тулона, в 1964 г.

12

7 января во Франции на праздник Трех царей (или волхвов) пекут пирог, в котором прячут боб. Того, кто его найдет, объявляют «королем» или «королевой».

13

Книга притчей Соломоновых, 30, стихи 18, 19.

14

Лэнё (Laineux) созвучно французскому l'haineux (ненавистник).

15

Галле Эмиль (1846–1904) – французский художник по стеклу и керамике, краснодеревщик, один из основателей художественной школы в г. Нанси и родоначальников стиля «ар нуво» (как и его коллеги братья Дом).

16

Karolus magnus (лат.) и Karl der Grosse (нем.) – Карл Великий.

17

Швабская домашняя лапша (нем.).

18

Переходный объект – термин из области психологии, означающий предмет, на который младенец переносит любовь к матери в ее отсутствие.

19

Венсан де Поль (святой) (1576–1660) – французский священник, который прожил два года в плену у берберов, а по возвращении на родину ухаживал за больными в Париже, занимался благотворительностью и основывал приюты для бедных.

20