Валентина Мухина-Петринская - Смотрящие вперед

• Название: Смотрящие вперед
• Автор: Валентина Мухина-Петринская
• Жанр: История

---

Мухина-Петринская Валентина Михайловна Смотрящие вперед

Мухина-Петринская Валентина Михайловна

Смотрящие вперед

На заброшенном маяке среди песков живут брат и сестра, Яша и Лиза. Когда-то маяк стоял на берегу Каспийского моря, но море обмелело, ушло. Однажды на маяке появился молодой ученый Филипп Мальшет, который поставил своей целью вернуть изменчивое море родным берегам, обуздать его. Появление океанолога перевернуло жизнь Яши и Лизы. Мальшет нашел в них единомышленников, верных друзей и помощников. Так и шагают по жизни герои романов "Смотрящие вперед" и "Обсерватория в дюнах" вместе, в ногу. С хорошими людьми дружат, с врагами борются, потому что не равнодушны, потому что правдивы и честны. Такие люди создают наше будущее.

Если характеризовать творчество Валентины Михайловны Мухиной-Петринской одним словом, то можно сказать, что она писатель-романтик. Так мечтательны и горячи ее герои, так смелы и благородны их дела. И еще одна черта увлеченность наукой. Будь то проблема Каспийского моря или проблема проникновения внутрь Земли (роман "Плато доктора Черкасова"), всегда чувствуется страстная заинтересованность писательницы в обновлении наших знаний о мире, интерес к тому, что является сегодня новым, малоизведанным. Мухина-Петринская много ездила по стране - была на Крайнем Севере, в Заполярье, знает Каспий, Среднюю Азию. Удивляешься, когда узнаешь, что она человек уже не молодой, проживший нелегкую жизнь, пострадавший в годы культа,- уж очень много в ее книгах задора и свежего ветра. Так и хочется закинуть рюкзак за плечи и отправиться вслед за героями в дальний путь.

СОДЕРЖАНИЕ

СМОТРЯЩИЕ ВПЕРЕД

Заброшенный маяк

Глава первая. Путешественник

Глава вторая. Цель Филиппа Мальшета.

Глава третья. Фома Шалый

Глава четвертая. Старая, потрепанная лоция

Глава пятая. Туманный сигнал

Глава шестая. Лизины письма.

Глава седьмая. Море возвращается.

Дом на взморье

Глава первая. Лиза получает назначение

Глава вторая. Мерный плеск прибоя.

Глава третья. Второе появление Филиппа Мальшета

Глава четвертая. Личный фактор

Глава пятая. Ветер в снастях.

Глава шестая. Море и небо

Глава седьмая. Смотрящие вперед.

Глава восьмая. "Потому что вы... подлец!"

Экспедиция Мальшета

Глава первая. Мой первый рассказ

Глава вторая. Путь "Альбатроса"

Глава третья. Неожиданный ледостав

Глава четвертая. Остров на широте 44°

Глава пятая. Каспий себя показывает

Глава шестая. Одни в темном море

Глава седьмая. Море расступается

Глава восьмая. Дома

Глава девятая, Мальшет позвал нас

Преданному другу и мужу

Валериану Георгиевичу

посвящает автор

ДОЛЖНО ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЕ НА ТО, ЧТОБЫ СМОТРЯЩИЕ ВПЕРЕД ПОМЕЩАЛИСЬ НА КОРАБЛЕ В ТАКИХ МЕСТАХ, ГДЕ КОРАБЕЛЬНЫЙ ШУМ НАИМЕНЕЕ МЕШАЛ БЫ СЛЫШАТЬ ЗВУК ТУМАННОГО СИГНАЛА...

Из лоции Каспийского моря

ЗАБРОШЕННЫЙ МАЯК

Глава первая

ПУТЕШЕСТВЕННИК

Филипп Мальшет - вот к кому я был привязан с мальчишеских лет, кому подражал, кем восхищался. Я знаю, что если бы мы не повстречали Мальшета, жизнь моя и моей сестры Лизы пошла бы совсем другим путем. Поэтому свою повесть о необыкновенных приключениях, которые мне пришлось пережить, я начну с первого появления Филиппа Мальшета.

...Мне было тогда лет четырнадцать. Лиза двумя годами старше. Мы жили вместе с нашим отцом Николаем Ивановичем Ефремовым в бывшем маяке высоченной старой каменной башне с облупившейся красной крышей.

Когда море ушло, оборудование перенесли на новый маяк, а здание временно передали линейно-техническому узлу.

Море ушло к югу, и наш поселок Бурунный остался на песке, как выброшенная прибоем рыба. Ловцы один за другим переселялись на выступивший из моря берег, пока мы не оказались совсем одни, рядом с покинутым поселком. Желтые зыбучие пески стали постепенно заносить глинобитные домишки. Заброшенный рыбозавод стоял на длинных сваях, как на ходулях, там, где еще так недавно - даже я это помнил-шумели волны и шли веселые реюшки, груженные рыбой. Соленый ветер, свистя, обшаривал пустые чаны, хлопал скрипучими тяжелыми дверьми. Песок добирался уже и до завода. До нас-то ему было не добраться.

Мои родители, деды и прадеды были каспийские рыбаки, но отец в войну служил связистом в артиллерийском полку и так увлекся новой профессией, что уже не вернулся после демобилизации в рыболовецкий колхоз. Отец объяснял это тем, что был контужен. Но он хотел и меня сделать связистом, поэтому я думаю, что отец никогда по-настоящему не любил море.

Отца назначили участковым надсмотрщиком важнейшей телефонно-телеграфной линии связи. Двадцать четыре километра участок, и на всем протяжении ни одного населенного пункта, только выгоревшие на солнце холмы, редкие кустарники, мелкие озерца - русло пересохшей реки - и пески, движущиеся пески там, где раньше плескалось море.

Зимой здесь стаями бродили волки, но никогда не нападали, лишь провожали на издальках - куда ты, туда и они. Сколько раз они так провожали меня с сестрой, когда мы вечером возвращались из школы. Мы ходили в десятилетнюю школу в новом поселке.

Все жалели нас.

- Там одичаешь! - говорили про участок линейщики.

А отец пошел, он ничего не боялся. Мы с Лизой часто ходили помогать отцу на трассе, во всякую погоду. И вовсе мы не одичали. У нас был радиоприемник "Родина" и переносный телефон, всегда включенный в цепь служебной связи. Если соскучишься, можно поговорить со станционным дежурным или позвонить в школу.

Мне было жаль, что море ушло. Когда я спрашивал взрослых, почему море ушло от нас, они только пожимали плечами: "Каспий!"

Я рано проникся мыслью, что от Каспия можно чего угодно ожидать. Но втихомолку я всегда любил море - изменчивое, суровое, непонятное, прекрасное.

Однажды мы сидели с Лизонькой на каменных ступенях маяка, поджидая отца, который ушел на трассу с утра, когда мы еще спали, как вдруг увидели подходившего к нам незнакомого человека с рюкзаком за спиной. Иногда он останавливался и с задумчивым любопытством оглядывался вокруг. Ноги его, обутые в спортивные башмаки, чуть не по щиколотку увязали в песке, и все же как спокойно и уверенно шагал он по земле. Помню, меня это сразу в нем поразило.

На незнакомце был прорезиненный плащ, поношенный серый костюм и зеленоватая в полоску сорочка, как я потом убедился, совершенно под цвет его ярких зеленых глаз, резко обведенных черными ресницами. На пышных рыжевато-каштановых волосах-фетровая шляпа, как говорится, видавшая виды.

Остановившись, он живо освободился от своей ноши и непринужденно уселся рядом с нами на ступеньках.

- Вы что тут делаете? - строго спросил он.

Я опешил, а Лиза с достоинством, которое с детства ей свойственно, объяснила, кто мы такие.

Лизонька была высокая для своих лет, но худенькая, длинноногая, в ситцевом, много раз стиранном платье и платочке, повязанном по-деревенски под подбородком. Несмотря на холодный день (дул ветер, и небо было затянуто слоистыми облаками), мы оба были по привычке босиком.

- А вы кто такой, что тут ходите? - спросила в свою очередь сестра.

- Я? Гм! Я путешественник!

Мы еще никогда в жизни не видели настоящего путешественника и уставились на него во все глаза. Но он не обращал больше на нас внимания и пошел осматривать маяк.

Когда возвратился отец, путешественник, насвистывая, стоял наверху. С верхней галереи маяка было видно далеко во все стороны - бесконечные дюны и блистающее море на горизонте.

Отец вежливо пригласил его в комнату.

- Если разрешите, то я поживу у вас с месяц,- весело сказал незнакомец,- я сейчас в отпуске.

Отец еле скрыл свое удивление. Не встречал он еще любителей проводить свой отпуск среди песков.

- Что ж,- подумав, произнес отец,- поместим вас в Лизиной комнатке, только ведь удобств никаких. И сквозняки тоже на маяке. Нынешнее лето холодное. А поухаживать за вами некому будет. Жена-то у меня умерла...

- Ничего, я сам привык заботиться о себе,- возразил неожиданный квартирант и попросил у Лизы воды, чтоб умыться, а меня послал за своим рюкзаком.

Так у нас поселился Филипп Михайлович Мальшет, океанолог. Он был человеком со странностями, начиная, конечно, с того, что предпочел дюны и заброшенный маяк южному курорту или хотя бы берегу моря, он ведь и в поселке мог снять комнату. Но Мальшет был прост в обращении, добродушен, весел и нисколько не кичился своей ученостью. Даже с нами, подростками, он разговаривал, как с равными, не делая скидки ни на возраст, ни на развитие.

Целыми днями Мальшет бродил по окрестностям. Часто брал с собой меня и Лизу. Всего вероятнее, обращаясь к нам, он рассуждал сам с собой. Из того, что он говорил, мы понимали разве десятую часть. И все же слушать Мальшета было интересно. Я заметил, что и отец охотно с ним беседовал, любил слушать малопонятные речи. Правда, отец был человек бывалый, его тоже всякий мог заслушаться.